Суть острова. Книга 2 (Что может быть круче своей дороги?)

– Непременно, Рик! Ваш номер четырнадцать двадцать пять? Я позвоню.

– До свидания. – В самое последнее мгновение я спохватился и успел его тормознуть вопросом:

– А как же вы умудрились избавиться от телохранителей? Им же запрещено подчиняться вам в этом вопросе?

– Вы правы, да, запрещено. Очень просто: я дал расписку в том, что временно прошу исключить исполнение пункта такого-то из нашего контракта номер такой-то с охраняющей меня фирмой такой-то. Вы даже не представляете, как хочется иногда побыть простым человеком.

– Иногда? Иногда – да…

Следующий день мы с Шонной провели как и собирались, в экскурсиях и покупках, а ближе к вечеру задумались: позвонит, или не позвонит?

– Может, сами позвоним?

– Нет, Ши, не хочу. Кроме того, с «люксом» внутри отеля соединяют только через коммутатор, мы же не знаем, под каким именем он в «ключарне» зарегистрирован. Забыл если – значит забыл, имеет полное римское право. Он ведь звезда, суперзвезда, представляешь, сколько в мире есть желающих свести с ним знакомство?

– Да, Ричик, конечно же ты прав. Но в любом случае – он был с нами очень мил и прост.

– И мы были очень милы и просты по отношению к нему. Не вздыхай.

– Да уж! Особенно ты. Надо же: «зашибись». Так подворотней и пахнуло.

– А ты сама только что повторила это невеликосветское слово.

– Повторить – вовсе не значит держать его в своем активном лексическом запасе… Рик! Возьми скорее!

– Але? – поворачиваюсь к Шонне и киваю: он!

– Да… Чил. То есть абсолютно. Угу… Мы тоже так думаем. Да, Ши? К десяти ноль-ноль соберемся? Хорошо. А, быть может, тогда не у рецепции, а прямо на улице, у тех двух пальм, возле парковки? Отлично. До завтра… Передам, она вам тоже…

Положил я трубку, да как хлопну я ладонью об ладонь: не забыл!

– Порядок.

– Что, согласился?

– Ты же слышала. Привет тебе передает. – Ши тоже в ладоши захлопала и даже подпрыгнула.

– Слушай, – говорю, – Шонна, а не из-за тебя ли он так с нами суетится? Знакомство, походы, то, се…

Я почти в шутку так сказал, но смотрю – порозовели щечки у жены, похоже, и она не исключает эту версию. О, как меня вдруг кольнула ревность! Впервые в жизни по-настоящему пробила. И сразу понял я, почему в истории человечества любовь непременно отождествляется с сердцем: прямо под левый сосок меня ужалило, острым и холодным.

– Если что – убью обоих.

– Господи, Рик, ты просто сумасшедший! Боже ты мой! Как ты мог подумать даже… Рик!

– Как мог, так и подумал. Была бы ты мне никто – не подумал бы, небось.

– А я тебе – кто?

– Да, кто. Ты и дети – смысл моей жизни, и я вас всех люблю. В том числе и тебя.

– «В том числе»! Ты неисправим, Ричик… «В том числе»… надо же… какое большое женское счастье…

– Ладно, извини. Люблю. Дорожу. Ревную, вот.

– В таком случае, закрой глаза.

– Не буду.

– Ну, пожалуйста…

– Зачем это?

– Ричик… – Я, по опыту прошлых размолвок, провижу дальнейшее, но послушно закрываю глаза и тут же получаю несколько чмоков в нос, в щеки, в губы…

– Я тебя очень люблю и никого в мире мне больше не надо. Никаких Чилли Чейнов.

– Ага! Испугалась!

– Нет, ты все-таки ненормальный. Да, представь себе: испугалась. Да, и все равно очень тебя люблю. Если бы я ревновала тебя с такой же силой и по таким же поводам, я бы давным-давно сгорела как спичка.

– А ты не сгорай.

– А ты не давай повода.

– Хо! – я еще и виноватым остался!

– А кто из нас пошел знакомиться? Кто на меня кивал и ручкой махал?

– Он. Я только сказал, что это ты первая его рассмотрела под маской и бородой.

– Почему – маской?

– Потому. Под очками. Хватит отвлекающих дискуссий, марш в кровать. Завтра рано вставать, а у нас еще секс впереди…

– Ричик, ну почему ты такой неромантичный? Секс… Ну разве так можно?

– Хорошо. У нас впереди половина ночи, напоенная ароматом цветов, любовью и фрикциями. Примерно до часу. Пойдешь в душ, или я первый туда?

– Ты неисправим. Давай, ты сначала, а то я долго…

Если интересно знать, первым на место встречи, под пальмы возле отеля, пришел Чилли Чейн, однако же и мы с Шонной ни на миг не опоздали, явились ровно, под бой часов, как говорится.

Идти мы решили все-таки в Солнечный, на запад: и путь проще, и расстояние восемь километров вместо одиннадцати. А пляжи и там попадаются на пути. Вот только перспектива купаться голышом на диком пляже – сегодня – ну совершенно меня не вдохновляла. Впрочем, как раз и Шонна…

– Но ты точно в порядке?

– Точно, Ричик. Ты же знаешь, у меня легко это все проходит, плюс я таблетку выпила. Клянусь, я в полном порядке.

– Тогда вперед, времени без трех минут десять. Некрасиво будет опоздать.

– Я готова.

– И я готов.

Мы изложили Чилли цель и структуру путешествия, он был в полном востороге. Ну, мы и пошли: у меня заплечная сумка, у него заплечная сумка, поменьше моей, что естественно, у Шонны фотоаппарат. Но моя девочка и безо всяких грозных взглядов с моей стороны не торопится щелкать виды окружающей природы на фоне Чилли Чейна, хотя в фотоаппарате именно с этой целью заряжена чистая пленка, да другая, ей на смену, в сумке дожидается. Все должно быть естественно. Да оно и было естественно: в отсутствие всей этой журналистской братии из великосветских «гламурных» изданий, вне досягаемости орд сумасшедших фанов, человек иначе держится, иначе выглядит, иначе говорит. А Чилли обаятелен, спору нет. Ну, идем, такие, обсуждаем сотни всяких пустяков, Шонна взялась за фотоаппарат, но – корректно, не придерешься… Пляж по пути попался – мы туда. Шонна отказалась купаться, хотя, коза такая, не преминула раздеться до купальника… А мы с Чилли нанырялись вволю: он тоже любит это дело. Странно, что маска-очки у него ничуть не лучше моей, такого же класса. А почему бы и нет, спрашивается? По здравому размышлению, оно бы и естественно, у меня маска очень даже качественная, не из дешевых, да эти проклятые великосветские хроники все кости проели: так и представляется нечто невообразимое, сшитое на заказ из лучших в мире кусков резины, украшенное жемчугами и расписанное покойным Энди Уорхолом…