У каждого своя цена

— В последнее время очень популярен стиль сороковых, — сообщила она с ласковой улыбкой.

— А? — отозвалась Пенелопа, озвучив то, о чем я думала.

— Конечно, это лишь один из вариантов, но весьма эффектный. Черно-белая гамма и ярко-красные губы. Какие-нибудь винтажные туфли на каблуках от «Прады». Что-нибудь концептуальное. Нужно выделяться в толпе, понимаете?

За спиной я услышала одобрительный смех.

А-а-а, выделяться, значит. Я обратила внимание, что девушка выглядит даже не как участница программы «Хочу лицо знаменитости» 88, а как пародия на стиль.

Сказала я это вслух? Конечно, нет. Что мы сказали? Что мы вообще сделали? Абсолютно ничего. Вместо того чтобы проявить хоть малую толику, хоть йоту уважения к себе, мы подставили левую руку для обязательной печати и пристыженно миновали поднятую, наконец, бархатную веревку. Чашу терпения переполнила фраза, долетевшая из-за закрывшихся дверей, когда искусственно увеличенная в нужных местах жирафиха заявила цирковому шуту на входе: «Все было бы не так плохо, знай они свое место».

— Мы не спим? Неужели это произошло на самом деле? — спросила ошеломленная Пенелопа.

— Похоже, да. Боюсь даже спрашивать, насколько жалкими мы выглядели.

— Не подберу слов для описания глубины унижения, которое мы только что испытали. Как будто смотришь «Опасность» 89 — знаешь все ответы, но вспоминаешь их на десять секунд позже, чем нужно.

Я уже хотела предложить поправиться неразбавленной водкой в больших количествах, но Элайза нашла нас раньше, чем мы водку.

— Отличная тусовка, — выдохнула она мне на ухо, помахав Пенелопе в знак приветствия. — Смотри: в дальнем правом углу — Кристин Дэвис. Напротив нее — Сюзанна Сомерс. Случайный набор, конечно, но все-таки знаменитости. Слева, не совсем в углу, скорее посередине — Стинг обнимается с Труди Стайлер. В середине зала, на круглом кожаном диване, — Мэгги Райзер и Кармен Касс. Дэвид слышал, они говорили, будто вот-вот подъедет Зак Позен 90…

— Bay. — Пенелопа притворилась, что это произвело на нее впечатление. — Сегодня здесь людно, да, Бетт? Может, возьмем чего-нибудь выпить?

— Я не закончила, — прошипела Элайза. Взяв меня за локоть и подперев плечом, она продолжала внимательно осматривать зал. — Вон, у боковой двери, флиртует с официанткой, — Итон Хоук. Видишь, ему неуютно в присутствии нового друга Умы, Андре Балаза 91, вон он сидит с деловыми партнерами, первый диван справа. О, смотри! Вон безобразная коротышка-лесбиянка, печатается в Интернете — не может не писать о том, сколько минетов ей удалось сделать за ночь. Смотри, устроилась у дальних столиков и наблюдает за присутствующими. Завтра она все опишет в блоге, причем подаст дело так, словно веселилась вместе со всеми, а не шпионила целую ночь. О-о-о, смотри, прямо за ней — автор «Раш и Маллой» 92. Там их меняют как перчатки, поэтому никто не знает точно, кто они, но у нас есть источник, оперативно присылающий по факсу фото и биографии новеньких…

Да, не похоже, что Филип сегодня здесь. Очень плохо. Держу пари, ты хотела его увидеть.

— Филипа? Да нет, не очень, — соврала я довольно правдоподобно.

— То есть он так и не позвонил? Обидно. Я знаю, каково это, Бетт. Не принимай на свой счет, но у Филипа явно очень странные вкусы.

Я уже открыла рот, чтобы сказать, мол, мне наплевать, позвонит Филип или нет, я даже не оставила ему своего номера телефона, хотя он и просил, но тут же поняла, что в объяснениях нет смысла. Вопрос чувствительный, лучше его не трогать. Кроме того, меня действительно задело, что Филип не объявился, по телефону или иначе.

Пройдя за Элайзой к составленным в круг диванам, обитым белой замшей, — феноменальная глупость для зала, где люди едят, пьют и снимают кого-нибудь на ночь, — мы с Пенелопой поздоровались с Лео, Кайли, Дэвидом и неким персонажем, кого Элайза представила как «мозг всего производственного процесса».

— Здравствуйте, я Бетт, это моя подруга Пенелопа. — Я протянула руку низенькому еврею, почему-то со стрижкой каре.

— О как! Дэнни.

— Без Дэнни мы бы сюда не попали, — вздохнула Элайза, и сидящие за столом согласно закивали. — Он разработал и предложил концепцию соединения нашего проекта и «Святилища». Верно, Дэнни?

— Точняк.

Я задалась вопросом, для чего малорослому еврейскому пареньку из Грейт-Нек или Дикс-Хиллз притворяться, будто он вырос на баскетбольных площадках или спортивных загончиках Габрини-Грин.

— Значит, очаровашка на входе — ваш человек? — поинтересовалась я.

Элайза метнула на меня предупреждающий взгляд. Дэнни явно не почувствовал иронии:

— Что, педик? Да без разницы. Главное — бдит как бздит, не пускает сюда всяких недотеп, а мне ничего другого от него не надо.

О как. Пенелопа пресерьезно кивнула, незаметно пихнув меня в бок, а я закусила щеки изнутри, чтобы не рассмеяться. Если сравнивать Дэнни сейчас и его же две минуты назад, можно сказать, парень разговорился.

— Дэнни, а как вы пришли к идее назвать ночной клуб «Святилищем»? — Пенелопа с интересом устремила на него взгляд широко открытых глаз.

Дэнни поперхнулся пивом «Стелла Артуа» и уставился на Пен, видимо, силясь понять, на каком языке к нему обратились. Затем, скосив от умственного напряжения глаза, потер ладонью наморщенный лоб и покачал головой из стороны в сторону:

— Чувиха, в других местах хрен знает как напряжно. Очередь перед «Бунгало» — полный армагеддец, в «Соло-Хаус» кишмя кишат журналюги и прочие медиагады. Я прикинул, что нужно место, которое… ну, как это… слово забыл… Ну, где расслабиться.

— «Святилище»? — любезно подсказала я.

— О, точно, — кивнул он с явным облегчением. Количество перхоти в его волосах вызывало изумление.

К сожалению, прежде чем занимательная беседа подошла к логическому концу — то есть, когда Элайза слопала бы еще одну пилюлю викодина 93, а Дэнни запомнил название собственного клуба, — краем глаза я заметила в толпе до боли знакомый загар.

— Боже мой, это он, — громко прошептала я пестрой компании, подавшись вперед и пригнувшись с целью спрятаться и проконсультироваться.

Все посмотрели на меня.

— Филип, Филип Уэстон здесь. Только что вошел с этой, этой, этой… м-моделью, — прошипела я, не отдавая себе отчет, сколько бессильной ревности прозвучало в моей фразе, и как я после этого выглядела.

— Бетт, уж не ревность ли я слышу в твоем голосе? — прошептала Элайза мне на ухо, наклонившись поближе. — А я уж поверила, что у тебя иммунитет к чарам Уэстона. Слава Богу, нормальная американская девчонка, не голубых кровей какая-нибудь. Правда, если Филип тебя интересует, это не значит, что и ты его…

— Эй, чувак! Уэстон! Дуй сюда! — позвал Дэнни, и не успела я моргнуть, как Филип чмокнул меня в губы в знак приветствия.

— Привет, любовь моя, так и знал, что найду тебя здесь. Ты можешь убежать, но скрыться от меня невозможно…

— Пардон? — пискнула я, уверенная, что и поцелуй и комментарий мистера Уэстона предназначался кому-то еще. Например, сногсшибательной красотке, терпеливо ожидавшей в трех футах позади.

— В прошлый раз ты не оставила швейцарам телефон. Как это у вас называется? Игра в недотрогу? Что ж, я всегда любил хорошие игры, решил подыграть и нашел тебя сам.

Я заметила, как за спиной Филипа Элайза рухнула на диван с весьма неэстетично отвисшей нижней челюстью. От шока, наверное.

— Какая еще игра? — буркнула я, не удержавшись.

— Обычно девушкам нет нужды от меня убегать, любовь моя, если ты понимаешь, о чем я. Приятель, могу я получить «Тэнк» 94 с тоником? — Он обратился к Дэнни, словно тот был нашим официантом.