Низкий голос любви

Иногда по утрам Артур и Клер работают за длинным узким столом бок о бок Отопление включено, он устраивается поближе к батарее. Карточки пациентов и заметки для статьи сменяют друг друга на экране его ноутбука. Она с безупречно прямой спиной сидит перед своим и изучает графики. Они стучат по клавиатурам в унисон. При малейшем движении их колени соприкасаются. Артуру так и хочется заглянуть на экран Клер. Она поправляет экран, поворачивая его к солнцу. Он ослеплен.

– Как мне нравится, – восклицает обработать вдвоем за одним столом. Это в первый раз.

Порыв откровенности неосторожен. Клер хватает его за волосы, наклоняется и шепчет ему на ухо.

– Мне нравится быть рядом с тобой, но я отойду. Когда мы оба стучим по клавишам, мне трудно сосредоточиться.

Она поднимается, берет ноутбук под мышку. Он останавливает ее, целует ее руки. Она ускользает, и он слышит, как она усаживается и вновь принимается за работу. На расстоянии. Он снова хочет сесть, но его место уже занял Янус. Артур мягко отодвигает его, садится, вновь берется за работу. Янус вспрыгивает на стол, ложится на бумагу и тихо ворчит. «Тихо, Янус». Бирманец рычит громче, выбрасывает вперед лапу, цепляется когтем за джемпер Артура, тот хватает его за шиворот и сбрасывает на пол. Разъяренный Янус вцепляется ему в голень. Артур опускает экран монитора и трясет ногой, чтобы освободиться от меховой пиявки.

– Да, мы с тобой любим одну и ту же женщину, парень. Пора тебе с этим смириться.

Янус начинает отступление к комнате, в которой сидит Клер, но потом прячется в гардеробной.

– Что происходит, господа? – спрашивает их любовница и хозяйка из соседней комнаты.

Артур поворачивается к вазе с лилиями. Они полностью распустились, ни один рот о четырех белых губах не остался закрытым. Он вынимает одну из букета, останавливается на пороге, сгибается, приближается к ней по-крабьи, боком, изображая Квазимодо.

Просто территориальные разногласия между мной и Янусом, хозяйка, – бормочет он. – Что вы делаете, хозяйка?

– Занимаюсь своими пациентами, господин шпион. У них жар.

– Твои пациенты? Жар?

– Да.

Она держит двумя пальцами график – ряд белых и черных столбцов образует изгибающуюся линию.

– Что это такое?

– Курс золотых приисков. Кривая температуры. Когда у моих пациентов поднимается температура, я получаю деньги.

– Ты играешь на бирже?

– Нет, я сказала только, что получаю деньги. Биржа – это общая масса желаний. Этот график отображает желания толпы.

– Откуда ты знаешь?

– Эти столбики называются японскими подсвечниками. Они передают состояние духа покупателей и продавцов. Они были изобретены в XVII веке, чтобы предусмотреть изменения цен на рис. В Осаке куртаж при торговле рисом был столь прибылен, что рис служил валютой. Торговцы, которые манипулировали курсом, отправлялись в изгнание, их детей казнили. И тогда в язык торговли вошли слова войны. Вот видишь, на моих подсвечниках цифры, и все они носят военные названия: «атаки вечерняя и утренняя», «три наступающих воина», «могильные камни». Их изобретателя звали Хомма. Его семья владела обширными рисовыми полями. Наблюдатели, стоящие на крышах, сигналами передавали ему цены, которые существовали на рынках области. Твой медицинский термометр измеряет только температуру настоящего. Андерс остановился на температуре прошлого. Мои японские подсвечники предсказывают грядущую лихорадку. Видишь эти цифры? Черный подсвечник возвещает понижение, белый подсвечник – повышение. Мне остается понять, что возьмет верх. Сегодня утром график нарисовал мне так называемую Прекрасную стрекозу додзи, черный высокий крест. Сигнал нерешительности. Может произойти что угодно – и понижение, и повышение. Сегодня рынок золота начнет с повышения, но покупатели будут бояться давать слишком высокую, слишком дорогую цену, а те, то уже купил дешевле, пожелают защитить свою прибыль, перепродавая. Жадность подпитывает повышение. А страх дает сигнал понижению. Движущие силы рынка – опасение и желание. Понимаешь, Биржа – это жизнь.

– Это твоя профессия?

– Нет, это позволяет мне иногда покупать драгоценности, путешествовать.

– Моя гейша, – шепчет он ей.

– Невежа! Сам ты гейко.

– Что?

– Первыми гейшами, о мой прекрасный Артур, были мужчины, гейко, которые сопровождали высокопоставленных дам. Гейши появились позднее. Вот видишь, в Японии мужчины начали отдавать свое тело внаем раньше, чем женщины. Тебе придется вымолить прощение за эту историческую ошибку.

Янус проходит через гостиную. Он несет в зубах Карагеза, паяца из раскрашенного картона.

На следующий день после этого разговора Артур, чтобы вымолить прощение за неучтивость, сдержал свое давнее обещание и принес громадный чемодан, куда была сложена вся одежда, которую он выбирал для незнакомки. Он выдвигает чемодан на середину гостиной, открывает, показывает свою добычу – кружевное белье в пакетиках шелковой бумаги, несколько пар высоких сапог, мягких, как перчатки, ботиночки с каблуком в стиле XVIII века, бальные туфельки с двойной перемычкой, сетка для волос, украшенная камелией из тафты, и сотня других сокровищ. Он принес ей свои тайны. Незнакомкой была она. Двумя пальцами она берет бретельку корсета, приподнимает его, вертит кружевной корсет перед его глазами, отпускает.

– Благодарю тебя. Эти секреты не для меня. Если ты мне их предлагаешь, то, как я полагаю, в обмен на мои собственные. Придется тебе найти что-нибудь другое.

– Чего ты хочешь?

А ты не догадываешься? У меня есть идея. Потерпи.

Она обнимает его, целует и умоляет все выбросить.

Клер отказывается ночевать где-либо кроме своей квартиры. Она больше никогда не хочет спать в постели, где до нее спали другие женщины. Артур начинает переговоры. Он-то, со своей стороны, вполне согласен спать там, где до него ночевали другие. Она перебивает его: после перса он первый мужчина, который спал в ее постели. И подчеркивает: первый, кто лег в эту постель, и встал с нее желанным. «Лег на складной диван твоей матери», – иронизирует он. «Не важно, – гнет свое она, – ведь ты не с Белой спишь, а со мной».

Много сил забирают у Артура жизнь на два дома, зябкие ночи и знойные ласки. По утрам, когда он просыпается, Клер еще спит. Когда он готов уходить, она уже перед экраном ноутбука. По вечерам, когда он возвращается, она рисует графики. Однажды вечером Клер открыла ежедневник, выхватив карандаш из держателя, как стрелу из колчана. Какие вечера он посвятит ей в этом месяце? Он рассмеялся, что было неосмотрительно.

– Мы уже миновали этап записей в ежедневнике. Разве тебе не хочется сюрпризов?

– Мне нужна также уверенность. Я хочу знать, когда ты свободен.

– Все время.

– Это первая твоя ложь.

– Ты согласилась проводить ночи с вруном? Ты меня удивляешь.

– Я могу и сильнее тебя удивить.

– В нашей жизни мы всегда двигаемся только вперед.

– Какой ты зануда!

– Не кричи. Ты испортишь себе голос. Будь осторожна, он еще не окреп.

– Оставь в покое мой голос! Я делаю что хочу. Да и не мой это голос на самом деле.

– Не твой голос? Это тот самый голос, о котором ты меня попросила. Зря ты его обижаешь. Тебе лучше его полюбить.

– Сердцу не прикажешь.

– Тебе не нравится твой голос? Правда? Значит, ты не любишь меня. Между нами все кончено.

– Если уйдешь, можешь не возвращаться.

Спускаясь с лестницы, Артур встречает толстяка с сальными волосами, который задерживает его своими разглагольствованиями. К нему пришла бригада мусорщиков.

– Я хранил у себя все пакеты с отходами, из соображений гигиены, вы понимаете. Первый мешок не вынес, потому что опаздывал. Второй, честно говоря, поленился. А потом перестал их замечать, и они накапливались в кухне… Эти твари не очень шумели. Ночью, когда спишь, ведь ничего не слышно… А вы их слышите?