Слабых несет ветер

вартиру. В маленькой комнате все так же стоял диванчик, но его провели в большую, и тут он увидел портрет женщины, имени которой не знал. Алка увеличила фотографию матери с любительского снимка.

Сама Алка такой маму не знала, это была совсем молодая и счастливая девушка, но ведь именно счастье, идущее от нее, Павел и помнил.

— Да, — сказал он. — Это она. Только очень молодая, как сейчас вы.

— Нет, — сказала Алка, — здесь маме двадцать лет, а мне еще восемнадцать.

— Скажи, как мне ее увидеть? — спросил Павел.

— Мамы нет, — ответила Алка. — Она умерла еще в прошлом году.

— Господи! — прошептал Павел. — Господи! Как же так? Почему? Я вообразить себе не мог, когда оказался у ваших дверей.

— Ну откуда же вам знать? — сурово сказала девочка.

— Что у нее было? — недоумевал Павел. И тут он увидел, как девочка взяла мальчика за руку и сжала. Это был определенно какой-то сигнал — молчать, не возникать. Не сказать правду.

— А вы в Москве проездом, — спросила Алка, — или как?

— " — Да нет, — ответил Павел. — Я теперь тут живу.

Простите, а где похоронили вашу маму?

— На Ваганьковском, — сказала Алка. — Сами не найдете. Это в самой середине. Туда надо знать, как идти.

Павел не настаивал, потому что понимал, что если живая женщина кусочком своего счастья однажды поделилась с ним, то мертвая не имела к нему никакого отношения.

— Извините. Ей-богу, я потрясен. — Он уже уходил, когда девочка сказала:

— Мою маму звали Елена Громова. Она вас помнила.

Она рассматривала его. Мысли кружили разные. Вот человек, который стал причиной смерти твоей матери. У него есть сын, который на самом деле сын бабули и Кулачева, он даже похож на Кулачева. Они все обожают Пашку, он такая прелесть, что других таких просто нет. И при чем тут этот могучий дуболом, на которого когда-то запала ее бедная, потерявшаяся в жизни мамочка. Но она сто раз ей повторяла: «Запомни: его зовут Павел Веснин».

Зачем? Вот он сидит перед ней. Что делать ей дальше?

— Она умерла родами, — сказала Алка. Именно так, как говаривали раньше. Сейчас говорят: умерла от родов.

— В наше-то время? — пробормотал Павел.

— Сложный случай, — ответила Алка.

— А ребенок жив?

— Замечательно жив, — сказала Алка. — Между прочим, его зовут Пашка — Это была уже подсказка.

Но имя Пашка никогда не идентифицировалось у Павла с собственным именем. Дома его звали Павлик, Павлушка, в нежности — даже Люшенька. А Паша была дворничиха.

Она собирала «пьяную посуду для семейного додатку». А Алка смотрела ему прямо в зрачки, она ждала, как вспыхнет в них потрясение. Но зрачки как зрачки. Черные неговорящие точки. В них не было ничего.

— Видимо, вы о чем-то с мамой недоговорили. — Теперь она спокойно уводила от главного. — Во всяком случае, от мамы я слышала ваше имя и фамилию, не помню в связи с чем.

— Мальчик живет с отцом? — спросил Павел.

— О да! И с бабушкой! Они так над ним трясутся, как ненормальные. Я его тоже обожаю. Сейчас я вам покажу фотографию.

И