Фриланс

Иногда память выхватывает какие-то смутные картины, и я не знаю наверняка, было это со мной или не было, видела я эти улицы в своей жизни или в какой-то передаче по телевизору. Вчера по ящику показывали сад с кустиками в виде животных. Сергею очень понравилось. И я хотела сказать, что видела такой сад за границей, или даже – этот же сад, но не была уверена. Так же и с лицами. Не с теми, которые в фотоальбомах подписаны, а с второстепенными, которые снятся пятнами. Я потом думаю целыми днями, откуда могу знать этих людей. И могу ли их знать вообще. Когда ты подошел, мне показалось, что я тебя знаю.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать семь.

– Много воспоминаний как на двадцать семь.

– Да, много.

Она снова закурила. Мне не хотелось говорить.

– Можем здесь до утра остаться? – спросила она.

– Можем. А папик?

– Он уехал.

И меня больше не тянуло ее обнять. Потому что это была совсем не та Ася, которую я видел утром в тумане. Это был я сам, вывернутый наизнанку.

– Замуж тебе надо.

– Я не выдержу. Знаю, что не выдержу. Без любви не выдержу. Ничего не прощу без любви, небритые подмышки не прощу, запах изо рта не прощу, лысину не прощу, прыщик на спине не прощу.

– И за деньги не простишь?

– За деньги стерплю. Но не прощу.

– Он нормальный.

– Да, он нормальный. Бывали хуже. Я знала, что ты меня поймешь. И спасибо, что понял. Это как профсоюз.

– Я этим не занимаюсь, – сказал вдруг я. – Случайно получилось. Чтобы телефон твой взять.

– А чем зарабатываешь? – она вдруг повернулась ко мне, сигарета замерла.

– Пишу.

– Да сейчас все пишут, но за это никому не платят.

Она резко села.

– Почему же ты согласился? Ты же говорил… для друга?

– А почему бы я отказался?

– Точно.

Я подумал, что она начнет собираться, но она снова легла.

– Все равно уже. Его два дня не будет. Надо пользоваться. Иначе можно с ума сойти. А так – как будто бы авантюра, приключение, все несерьезно, значит, и то, остальное, тоже несерьезно, и не стоит думать об этом. Это как весы раскачать. Жизнь нужно разнообразить. Думаю, он тоже… находит какие-то развлечения, кроме меня. Ты с мамой живешь?

– Да.

– Не позавидуешь.

– Почему? Мы почти не видимся.

Она засмеялась.

– Так женатые говорят: «Ну и что, что я женат? Мы почти не видимся». Но они видятся в постели – без вариантов. Хочешь, я познакомлю тебя?

– С кем?

– С женщинами… с бизнесменшами. Хочешь?

– Нет.

– Подумай. Ты хорошо подумай. Ты сможешь жить лучше.

– Обедать в «Шопене»?

– И это тоже. И снять отдельную квартиру.

– Ты серьезно?

Она, наконец, поднялась и стала одеваться.

– В ванную не пойдешь? – спросил я.

– Нет. Хочу тобой пахнуть.

Вызвала такси и уехала. А я остался в квартире Андрея. В воображаемой отдельной квартире.

-3-

Андрей вернулся, когда я пил его кофе.

– Из-за тебя папашу полночи слушать пришлось.

– А мне Асю слушать пришлось.

– Лучше бы Асю.

            К вечеру нужно было сдать статью о новой серии косметики. Статья предполагалась для сайта. В косметике я не очень разбирался, но мне выслали набор стандартных фраз. Формулировки были следующие: перламутровый блеск, кремообразная формула, экстракт плодов лили-пили, орех макадамия, восточный аромат амбры, запах состаренной замши, шлейф аромата сырого северного мха и т.п. Смысл этих выражений представлялся мне неясно, некоторые относились к духам и туалетной воде, некоторые – к косметике в целом.

– О чем думаешь? – покосился Андрей.

– Хочу войти в один бизнес…

– По-моему, ты и бизнес – параллельные прямые.

– Спасибо.

– Мить, без обид. А какой бизнес?

– Свое мнение ты уже высказал.  

– Ну, а что эта Ася?

– Ладно, поехал я писать.

– Садись за мой комп.

– У меня исходники дома.

– Качни еще раз с почты.

– Не хочется. Вообще писать не хочется. Статья о косметике. И, понимаешь, если бы она была о подшипниках, не было бы легче. Тоже параллельные прямые.

– Кризис жанра что ли?

– Не кризис. А постоянно делаю то, чего не знаю. Пишу о том, в чем не разбираюсь. Устал.

– А в чем ты разбираешься?

– Ни в чем, кажется. Ни хрена толком не помню.

            Вдруг я увидел все так резко. Здесь, на кухне Андрея, обычным утром какого-то очередного февраля, я понял, что ничего не умею делать и ничего не знаю. 

Стало так пусто, что нужно было срочно что-то предпринять – просто ради инерции движения. Домой ехать не имело смысла. Я открыл почту, скачал исходники – перечитал их в сотый раз.

– Если не понимаешь, о чем речь, поищи в Интернете, – посоветовал Андрей. – Я всегда так делаю.

– И я так делаю. Но если задуматься… Вот мы пьем чай с саусепом. Ты знаешь, что такое «саусеп»? Посмотри в гугле – тропический фрукт, сметанное яблоко, мякоть кремово-белая, черные косточки. Ты понял, что это? Как он выглядит? Вкусный он или нет?

Или что такое лили-пили? Я прочел. Мне это ничего не дало. Я не почувствовал ни вкуса, ни запаха, слова остались словами. И все. Мы так и живем. Узнаем о мире и о себе из Интернета. Ты вбиваешь свое имя в гугл и ждешь: «Может, что-то изменилось за ночь, и я прославился?» Но твои имя и плоды лили-пили – одно и то же. Фраза, которая ничего не значит. Она может только привлечь – познакомиться, рассмотреть, обнюхать, попробовать, узнать ближе. А если без этого – просто слова. Одно слово вырастает в десять слов. Все равно, что попросить описать себя. Умный, высокий, интеллигентный, глаза зеленые. Это ты? Или я? Или кто-то другой? Это может быть кто угодно. И если с тобой не познакомиться, никакого впечатления о тебе такое описание не оставит.

Сколько порно ты пересмотрел в Инете? Это значит, что ты узнал всех этих телок? Что переспал с ними? Сколько описаний матчей ты прочел? Сколько турнирных таблиц пролистал? Это значит, ты видел эти голы? Чувствовал радость побед?

            Андрей молчал.

            Я написал письмо заказчику: «К сожалению, вынужден отказаться от сотрудничества. Приношу извинения за то, что потратил ваше время».

– Это Интернет виноват в том, что мы ничего толком не знаем. И ничего толком не чувствуем.  

– Я так не думаю, – он все-таки не согласился. –  Инет – просто средство, чтобы немного облегчить нам жизнь, чтобы не таскать за собой тома энциклопедии, чтобы заработать немного денег. Требовать от виртуальной сети человеческих чувств – какой-то подростковый подход.

            Спорить не хотелось. Статья отпала, и предстоял пустой день.

– Ты чем будешь заниматься? – спросил я, чтобы сменить тему.

– Программа еще лежит. А ты?

– Не знаю. С Владом нужно вечером увидеться.

            Нужно было… как-то прояснить ситуацию с Асей.

– Влад вчера с катушек слетал. Костя его достала – между нами.

– Да зря он напрягается. Вправлять Косте мозги – себе дороже.

            Костя – не пугайтесь имени – была сводной сестрой Влада. Отец Влада женился на ее матери, и так у Влада появилась двадцатилетняя сестрица Констанция. Сестрица была еще та. Черствая дочура, впрочем, обладающая неплохими способностями. Самостоятельно поступила в медин, училась по бюджету, получала повышенную стипендию и постоянно отхватывала какие-то премии. Но внешность у нее была странная – длинные волосы, заслоняющие лицо, понурая фигура, длинная одежда, скрывающая контуры тела, опущенный в пол взгляд. Если бы мы не знали ее – приняли бы за типичную эмо-девочку, отбившуюся от эмо-тусовки. Увлекалась она фрейдизмом и иже с ним психологией, но так чтобы помогало – не очень. Мы не копались в этом. Но конфликт с Владом у нее был затяжной, со спорами и руганью, переходящей из вежливо-интеллигентной в невежливо-матерную – по любому поводу. Влад, русый, коренастый, подвижный, когда-то мечтавший о карьере боксера, а никак не менеджера, считал присутствие рядом с собой задумчивой Констанции чем-то вроде кары небесной.