Кровать Молотова

комплексов, что худа и угловата, а понятия, что это хорошо, тогда еще не было. Большие и мокрые женщины были королевами, от них шел жар и дух.

Внучка же убежала, и я услышала, как она рассказывала товарищам по детству про погибшие деревья, "хотя у человека есть ванна". Детский народ говорит, что раз так, то они отомстят и спалят баню. За ту березу.

Бить тревогу я не стала - бани еще не было, лето шло к концу, но я поняла, что на следующий год у меня будут другие интересные темы: про "красных петухов". Пожар Москвы 1812 года и про то, что мстительность это плохое человеческое качество.

Пока же только готовится место для бани. Еще даже не завезен материал. Мало ли что случится? В России нельзя загадывать на завтра, а уж на год!

Но однажды на участок будущей стройки въехал грузовик, и с него была снята очень странная, огромная, запеленутая в полиэтилен вещь. С моего любопытного крылечка было хорошо видно трудное стягивание вещи с кузова. Работяги кряхтели и матерились, не зная, как ухватить это нечто. В конце концов они бухнули это на землю, а потом подтащили и уложили это на освобожденную для бани территорию. Штука встала точнехонько, мужики на нее сели и стали выпивать, потому что таков первый закон динамики жизни русского человека: сделал - выпей.

Разговор их до меня долетал отрывочно и казался бессмысленным. Мужики говорили, что такое дешевле спалить, чем с ним возиться, другие же не соглашались, ссылаясь на старое время, когда такое делали о-го-го как! Старое, оно, мол, еще сто лет простоит. Сошлись на том, что дело покажет.

Я порадовалась такому их резону, ибо сама знаю: пока не начнешь что-то делать, ничего и не поймешь. А начнешь - глядишь, дело тебе подсказывает, куда тебе ковылять дальше. Как говорила моя бабушка, глаза боятся, а руки делают. Но тут до уха долетел чей-то накаленный голос, и я испугалась, не вызревает ли драка. Драка в двух десятках метров от тебя - вещь опасная, и я решила, что надо звать внучку, запирать двери и тушить свет. Но прислушалась. Оказывается, мужики кричали о философской категории - о времени. "Время - сволочь", - кричал тот, что приходил ко мне голый по пояс, а пьяный до пят. "Оно, - кричал он, - только с виду день, ночь и стрелки, а на самом деле оно..." Мужик замер, ища слово поточнее, и вдруг заорал: "Время - оно прокурор!"

- Это кому как... А кому адвокат, - ответил ему кто-то из сидящих.

- Нет, прокурор. Посмотри на Ленина, Сталина.

- Нет, адвокат, посмотри на царя.

- Через сто лет каждый умный, а ты возьми сегодня...

- Сегодня - это сегодня. Оно еще тут. На него суда нет.

- Это почему же?

- Потому что все смутно, потому как близко. Давай приставимся друг к другу носами, и что ты увидишь...

- Кто-то про это уже говорил.

- Я и говорил. Надо отъехать... И чем дальше, тем все станет яснее.

- Кому?

- Людям.

- Но мы-то будем в могиле... Про мое время узнает Райкин правнук, да срал он на это... У него своя будет беда, и что - снова сто лет