Вспаханное поле

в спокойный сон. Она быстро поставила палатку: у нее

были сильные руки, а главное, сноровка, приобретенная

за долгие годы скитаний. Живя среди солдат, нередко,

завербованных в тюрьмах или мобилизованных в пред¬

местьях, населенных беднотой, она усвоила их колорит¬

ный язык и сыпала острыми, как жало, словечками. Но

с Франсиской она говорила по-другому — мягко и сочув¬

ственно.

—      Кума,—позвала Марселина,—ложись-ка в палатке.

Тебе нужен покой, а то, чего доброго, раньше времени на¬

чнутся схватки.

Франсиска, превозмогая сонливость, встала и с помо¬

щью подруги добралась до палатки. Там она со стоном

упала на груду одеял.

13

—      По-моему, сегодня ночью в лагере станет одним

мальчуганом больше,—лукаво      заметила Марселина.—•

А может, и девчонкой, верно?

Заплакал ребенок. Марселина выбежала из палатки,

взяла его на руки и уняла, заткнув ему рот соском, но не

села, чтобы покормить малютку, прильнувшего к ее пыш*

ной груди, а направилась к женщинам, которые болтали,

разбирая скудные пожитки.

—      Похоже, кума сегодня ночью родит,— сообщила она.

Женщины лишь на минуту подняли головы и, ни сло¬

ва не говоря, опять принялись за дело. В этом молчании

Марселина увидела новое доказательство их враждебно¬

сти к Франсиске и, вспыльчивая по натуре, пришла в бе¬

шенство:

—      А ну, говорите, чем вам насолила кума?

Одна из женщин, Эльвира, задорно ответила:

—      Подумаешь! Твоей куме не первой рожать. Многие

в лагере, да и я тоже, родили без такого шуму и крику.

Этот ответ вывел из себя Марселину, и она презритель¬

но бросила:

—      Верно говорится: если бы зависть была чесоткой,

многие чесались бы обеими руками.

—      Зависть?.. — разразилась Эльвира противным визг¬

ливым смехом. — Есть кому завидовать! Поди узнай, со

сколькими индейцами она спала!

Это оскорбление покоробило даже женщин, недолюб¬

ливавших Франсиску. Оно напомнило им о ее пленении —

трагедии, при мысли о которой они не могли не содрог¬

нуться. Превратности жизни, которую они вели, постоян¬

но угрожали им таким же несчастьем, и упоминать о нем

значило накликать беду. Поэтому в глубине души они

одобрили возмущение Марселины.

—      Вверх не плюй, себя побереги. Вот ты, пожалуй,

была бы рада, если бы тебя схватили индейцы, потому что

для тебя все одно, что белый, что темнокожий.

Эльвира задохнулась от ярости и уже готова была раз¬

разиться бранью, но кто-то крикнул:

—      Полковник идет!..

В самом деле, внимательно осматривая местность, к

ним приближались Вильялобос с майором. Женщины, то¬

же подчинявшиеся железной военной дисциплине, замол¬

чали, не подавая и виду, что ссорились. Полковник,

14

поглощенный осмотром местности, не слышал их пере¬

бранки.

—      Здесь мы построим сторожевую вышку, — сказал

майор.

Марселина вдруг встревожилась и побежала к палат¬

ке. При виде Франсиски, лежавшей с закрытыми глазами,

она успокоилась, но, чтобы убедиться, что та действитель¬

но спит, шепотом позвала ее:

—      Кума... кума...

Франсиска открыла глаза, подернутые печалью, и по¬

смотрела на нее с глубокой нежностью, которая при первой

их встрече так тронула Марселину и заставила ее отно¬

ситься к подруге, как ни к одной другой женщине.

—      Ты не спала?—с беспокойством спросила она.

—      Нет, и все слышала... Не обращай на них внима¬

ния,—проговорила Франсиска. Потом посмотрела на ре¬

бенка, которого Марселина прижала к груди, и попроси¬

ла:—Оставь мне его. Раз уж я не могу подняться и рабо¬

тать, я хоть подержу его, чтобы он не плакал.

Марселина передала сына Франсиске, протянувшей к

нему дрожащие руки, вышла из палатки и, метнув испе¬

пеляющий взгляд на Эльвиру, разбиравшую свой скарб,

пробормотала:

—      Сука!.. Гадючий язык!.. Ты мне за это заплатишь!

Но так как Вильялобос все еще оставался неподалеку,

намечая участок, где будет возведена дозорная башня, она,

чтобы дать выход своему гневу, принялась яростно выко¬

лачивать одеяла. Для нее не была тайной неприязнь, ко¬

торую вызывала у женщин упорная замкнутость ее кумы.

Если бы не склонность, которую питал к Франсиске сер¬

жант Сория, давний друг мужа Марселины, быть может,

и она тоже невзлюбила бы ее, как и все остальные, Толь¬

ко тот, кто сблизился с ней, как Марселина, мог догадать¬

ся, что она перенесла среди неверных или христиан какое-

то тяжелое испытание. Но, если подруга не хотела рас¬

крывать свои тайны, Марселина не собиралась их выпы¬

тывать. Ведь Франсиска была не единственной женщиной

в лагере, умалчивавшей о своем прошлом. У многих за

плечами была какая-нибудь темная история, которую они

старались похоронить, как собаки и кошки хоронят, забра¬

сывая землей, свои испражнения. «Это их дело,—думала

Марселина,—но пусть они не трогают Франсиску. У каж¬

дого свой нрав — каким ты уродился, таким и останешься».

15

— Само собой, этим образинам не по нутру, что на ку¬

му заглядываются мужчины. Вот они и клюют ее, как бе¬

лую ворону,—с досадой проворчала она, собрала грязные

пеленки и, обойдя стороной женщин, направилась к реч¬

ке стирать.

Стемнело. Солдаты сложили инструменты и взялись

за другие дела. Лошадей согнали в табуны, и каждый при¬

нялся чистить своего коня скребницей и щеткой, внима¬

тельно осматривать копыта и смазывать потертости. В пус¬

тыне лошадь решает исход боя. От нее зависит судьба

всадника. Й индейцы, и солдаты больше надеются на сво¬

их лошадей, чем на оружие. К тому же у тех и у других

любовь к лошадям в крови. Для жителей пампы, где без¬

брежные просторы раскинувшейся скатертью земли дела¬

ют человека ничтожным, круп лошади — это вершина, с

высоты которой они всматриваются вдаль и торжествуют

над равниной, гнетущей пешего, уподобляя его жалкому

червю.

Костры бивака слабым светом озаряли палатки. По¬

кончив с осмотром лошадей, солдаты тщательно почисти¬

ли оружие. Потом было выделено ночное охранение—часо¬

вые и дозоры. Первым с запасными лошадьми на поводу

ушел передовой дозор под командой сержанта Сории. Со¬

рия был озабочен. За несколько минут до того, как он сел

на коня и тронулся в путь, к нему подошла Марселина и

сказала:

—      По-моему, нынче ночью она разрешится: уже нача¬

лись схватки, вот-вот родится ребенок.

—      Тогда надо позвать доктора,—с тревогой прогово¬

рил он.

—      Не беспокойся, кум, это—женское дело. Положись

на меня.

Дозор рысил за сержантом. Капрал Басан, видя, что

его друг поглощен своими мыслями, хранил молчание. По

мере того как они удалялись от лагеря, свет костров сла¬

бел и наконец исчез, слившись с мерцанием светля¬

ков. Солдаты ехали понуро и, сонные от усталости, пока¬

чивались в седле. Сория встряхнулся: следовало быть

начеку. Впрочем, он не принял особых мер предосторож¬

ности, хотя равнина тонула в непроницаемой тьме. Ему

трудно было бы объяснить, почему он действует с такой

16

уверенностью во вражеской зоне и почему в других слу¬

чаях продвигается с опаской, готовый в любую минуту от¬

разить нападение или обойти засаду. Индейцам никогда

не удавалось застичь его врасплох. Он не мог бы сказать

определенно, по каким признакам он догадывался о гро¬

зящей опасности. Быть может, он чуял ее в воздухе, слы¬

шал в шорохах травы или в тревожной тишине пампы.

Быть может, он угадывал ее в полете птиц, в крике куро¬