Хризантема

— Сложность в том, — объяснил он, — что их в последние дни водой не разольешь. Если сказать сейчас, они будут заодно, и я окажусь в одиночку против двоих. Если же хорошенько подготовить мать, то к возвращению жены из Ниигаты она примет мою сторону, я уверен.

Фумико жевала пирожное, сосредоточенно обдумывая его слова.

— А если, — спросила она после долгой паузы, — твоя мать тебя все-таки не поддержит? Тогда, значит, мне придется ждать зря? Ты же сам говоришь, что они теперь ладят друг с другом, не то что раньше.

Задрав голову, Хидео выпустил дым в потолок.

— В том-то и дело. Перемирия долго не длятся. Просто мать жалеет Мисако и старается, как может, отвлечь ее от мыслей о смерти деда. Болтает все время о свадьбе племянницы, о тряпках и тому подобном. Если я заговорю о разводе с женой, она первым делом кинется к матери, и тогда все пропало. Надо подождать, а мать я уломаю, не беспокойся.

Он самоуверенно улыбнулся и, наклонившись, нежно взял Фумико за руку. Она все еще дулась, вертя в пальцах ложечку.

Одинокая женщина, устроившаяся за соседним столиком с чашечкой чая и сигаретой, с большим интересом наблюдала за парочкой. Судя по выражению ее лица, она нисколько не скучала без компании.

Утром в день свадьбы Мисако сходила в соседний салон красоты, чтобы сделать прическу и правильно надеть черное праздничное кимоно томесоде, в котором положено появляться замужним дамам. Она терпеливо стояла в крошечной примерочной в два татами, пока пожилая хозяйка заведения обматывала ее слоями шелка, ни на секунду не переставая болтать. Эта женщина владела салоном уже много лет и знала всех в округе. Старшая госпожа Имаи была хорошей клиенткой: она приходила каждую неделю и никогда не упускала случая обсудить местные сплетни, что составляло для хозяйки одну из главных радостей в жизни. Особенно когда новость пахла скандалом.

— Теперь глубоко вдохните, проверим, не затянула ли я оби слишком сильно, — велела она, поправляя богато вышитый пояс, обмотанный вокруг изящной талии Мисако. — Маа! Настоящее чудо! Какая дорогая вещь! Наверное, супруг подарил? — На лице ее мелькнула лукавая улыбка.

— Нет, — смутилась Мисако, несколько задетая личным характером вопроса.

— Тогда, должно быть, свекровь? Редкой души человек и отличная клиентка…

— Этот пояс — часть моего приданого, — неохотно объяснила Мисако. — Родители подарили на свадьбу.

— Маа! — не переставала восторженно щебетать хозяйка. — Просто загляденье! Видно, вы из хорошей семьи. Родом из Ниигаты, не так ли? И такая красавица…

Чопорно выпрямившись, Мисако не удостоила ее ответом, что совершенно не смутило говорливую сплетницу.

— Сегодня ведь свадьба племянницы госпожи Имаи?

Мисако вымолвила лишь краткое «да». Повисло молчание.

— Ваша свекровь мне много рассказывала, — вновь заговорила женщина. — Я уверена, что вы и ваш супруг будете самой красивой парой среди гостей. Он такой видный мужчина, куда там жениху, а вам так идет этот шикарный наряд! Такого шелка днем с огнем не отыщешь, да и носить кимоно так, как вы, мало кто умеет.

Мисако всегда раздражали шаблонные льстивые комплименты торговцев, а сейчас почему-то особенно. К сожалению, приходилось терпеть: оби должен быть завязан, как положено, а хозяйка салона слыла настоящим мастером своего дела. Молодая женщина вежливо кивнула и произнесла: «Спасибо».

— Ваш уважаемый супруг все такой же красавец, нисколько не изменился. — Слова сыпались как горох. — Я видела его в эту среду в «Русской чайной» в районе Сибуя… с ним сидела еще какая-то интересная дама, из таких, знаете, современных красоток. У них был, судя по всему, очень серьезный разговор…

Мисако окаменела, едва сумев скрыть потрясение. Она сразу поняла, о ком идет речь. В зеркале отражалось самодовольно-лукавое лицо сплетницы, продолжавшей трудиться над сложным узлом пояса.

— Да, я знаю, — солгала Мисако. — Это была моя подруга, мы вместе ходили по магазинам, и им пришлось меня дожидаться. Я хотела вернуть одну вещь и получить назад деньги, что теперь не так просто делается. Вот они с мужем и пошли в чайную, я сама им предложила, вы же знаете, как мужчины не любят ждать. Такая полненькая девушка, да?

— Да-да, довольно полненькая, — кивнула хозяйка разочарованно. Впрочем, подозрения ее не угасли: уж слишком фамильярно Хидео брал ту девушку за руку. — С таким бюстом, как у нее, нечего и думать о кимоно. Как ни затягивай грудь, настоящего изящества ни за что не добьешься. Когда приходит такая клиентка, у меня просто руки опускаются. Бедняжки, их теперь все больше, все, что им остается, — это носить европейскую одежду… — Она любовно поправила складки кимоно у Мисако на груди. — Ну вот, теперь хорошо. Вы выглядите очаровательно.

Во время свадьбы Хидео обратил внимание, что Мисако изменилась. Вела она себя как обычно, но смотрела на него иначе. В глазах появилась холодность, которой он никогда раньше не замечал. Настроение у молодого человека испортилось, в душе росло сознание вины.

Она знает, повторял он себе снова и снова. О Фумико, обо всем. По окончании торжественных речей Хидео покинул свое место за столом и присоединился к веселой компании мужчин, угощавшихся сакэ, пивом и виски на другом конце банкетного зала. Напился он в тот вечер так, что двоим приятелям пришлось везти его домой. Втащив бесчувственное тело в гостиную дома Имаи, они положили его на футон, расстеленный прямо там, чтобы не подниматься по узкой крутой лестнице в спальню.

Рано утром в воскресенье, в очередной раз возродившись из пепла, Хидео вышел к завтраку, старательно изображая хорошее настроение. Ему предстояло проводить жену до поезда. Не будь матери, он бы, конечно, попробовал отвертеться, но рисковать вызвать ее неудовольствие никак не мог. Только не сегодня.

Жена за завтраком молчала, вид у нее был какой-то вызывающий. Несколько раз, как показалось Хидео, в ее глазах даже мелькнуло что-то похожее на ненависть. Он ощущал растущее раздражение и с трудом сдерживал желание послать ее подальше.

В машине они ехали в ледяном молчании, пока Мисако не попросила остановиться у кондитерской лавки. Неожиданная просьба заставила Хидео потерять контроль над собой. Он выругался.

— Извини, — сухо проронила Мисако, не отрывая глаз от дороги, — я всегда захожу сюда перед поездкой в Ниигату. Как можно ехать с пустыми руками?

Хидео взорвался:

— Почему ты вечно оставляешь все на последнюю минуту? Знала же, что поедешь сегодня!

— Я всегда покупаю это печенье по пути на вокзал, и тебе это прекрасно известно! — отчеканила Мисако. Ей уже было все равно. — У тебя нет никаких причин для грубости. Хватит того, что ты выставляешь меня на посмешище перед всеми соседями, встречаясь с любовницей чуть ли не у нас дома! Ну как, хороши пирожные в «Русской чайной» в Сибуя?

Машина резко свернула в переулок и, взвизгнув тормозами, остановилась перед кондитерской. Молодую женщину бросило вперед, она едва успела защититься ладонями, чтобы не разбить лоб о ветровое стекло. Мисако яростно повернулась к мужу, встретив холодный презрительный взгляд.

— Не трудись меня провожать, — бросила она, доставая чемодан с заднего сиденья. — Ты, похоже, совсем спятил. Сама доберусь, без тебя.

— Ну и проваливай! — рявкнул он.

Мисако изо всех сил хлопнула дверцей. Хидео нажал на газ и умчался, кипя от злости.

— Мерзавец! — крикнула она вслед.

Какой-то прохожий глянул на нее с изумлением и пошел дальше с ехидной улыбкой. Постаравшись взять себя в руки, Мисако вошла в магазин. Появившись оттуда с коробкой печенья, она огляделась по сторонам. Такси нигде видно не было.

Токийский вокзал Уэно кишел людьми, напоминая гигантский муравейник. Пробираясь сквозь толпу, Мисако ощущала струйки пота, стекавшие по спине. Такси пришлось ловить не меньше четверти часа. К счастью, она позаботилась о билете заранее, почти месяц назад, да и тогда оставались лишь места в первом классе.