Кролик разбогател

Но в мареве, висящем над окрестностями Гэлили, царит тишина, нарушаемая лишь звуком его мотора. Интересно, думает он, отчетливо ли было его видно и могли ли его узнать — Рут, которая давно его не видела, а ведь он с тех пор изрядно располнел, или его дочь, которая видела его лишь однажды, месяц тому назад? Они сообщат в полицию, назовут его, и это дойдет до Дженис, и она устроит страшный тарарам, услышав, что он разыскивал девочку. Да и в «Ротари» на это посмотрят косо. Назад. Надо ехать назад. Боясь заблудиться, он заставляет себя развернуться и возвращается тем путем, каким приехал, — мимо почтовых ящиков. Он решает, что этой ферме, которую он обнаружил в маленькой заросшей лощинке с прудом для уток, соответствует голубой почтовый ящик с фамилией БАЙЕР. Голубой, как небо, свежевыкрашенный этим летом, и на нем переводной цветок — такое могла придумать только молодая женщина.

Байер. Рут Байер. Джейми Нунмейкер, насколько мог припомнить Кролик, имя его дочери ни разу не произнес.

Как-то вечером он спрашивает Нельсона:

— А где Мелани? Мне казалось, она эту неделю работает днем.

— Так оно и есть. Она уехала кое с кем.

— Вот как? Ты хочешь сказать — у нее свидание?

«Филадельфийцы» из-за дождя сегодня не играют, и Дженис со своей мамочкой в который раз смотрят наверху «Уолтонов» [16], а Гарри с сыном сидят в гостиной; Гарри листает только что пришедший августовский номер «К сведению потребителей» («Не опасно ли красить волосы?», «Тесты на дорогах: в случайных грузовиках», «Альтернатива похоронам за 2000 долларов»), а парень уткнулся в книжку, которую стащил из бывшего кабинета Фреда Спрингера при магазине, ставшего теперь кабинетом Гарри. Нельсон не поднимает на отца глаз.

— Можно назвать это и свиданием. Она просто сказала, что едет прокатиться.

— Но ведь с кем-то же.

— Конечно.

— И ты не возражаешь? Против того, что она проводит время с кем-то?

— Конечно, нет. Пап, я же читаю.

Тот самый дождь, который заставил отложить игру между «Филадельфийцами» и «Пиратами» на стадионе Трех Рек [17], переместился к востоку и барабанит теперь по окнам дома 89 на Джозеф-стрит, по низко нависшим ветвям бука, гордости их участка, а то грохочет по крыше и хлещет по навесу над верандой.

— Дай-ка мне взглянуть на твою книжку, — просит Гарри и, не вылезая из глубокого кресла, протягивает руку, благо она длинная.

Нельсон раздраженно швыряет ему пухлую зеленую брошюру — руководство по торговле автомобилями, написанное приятелем старика Спрингера, у которого магазин в Паоли. Гарри раза два заглядывал в нее, речь там идет главным образом о горячем воздухе: как можно увеличить подачу его в районе Филадельфии.

— Тут столько всего порассказано, — говорит он Нельсону, — чего тебе и не нужно знать.

— Я пытаюсь разобраться, — говорит Нельсон, — в финансовой стороне дела.

— А вот тут все очень просто. Банку принадлежат новые машины, торговцу — машины, находившиеся в употреблении. Банк выплачивает деньги «Мид-Атлантик Тойота», когда машина покидает Мэриленд; есть еще так называемые удержания — это когда изготовитель оставляет кое-что себе на случай, если торговец откажется покупать запасные части, но он ежегодно выплачивает эту сумму, в результате, откровенно говоря, прибыль торговца сокращается, если ему попадается этакий умник покупатель, который хорошо разбирается в числах и прикидывает, как поторговаться. «Тойота» требует, чтобы мы продавали все по ценам их прейскуранта, так что особенно не разживешься, зато, с моей точки зрения, это избавляет тебя от головной боли. Если кому-то не понравилась цена, он может прийти через месяц и обнаружить, что она стала на триста долларов выше сообразно курсу иены. Другой морокой в вопросах финансирования является ситуация, когда покупатель берет заем в том месте, куда мы его посылаем, а посылаем мы его обычно в «Бруэр Траст», и хотя вот в этом журнале всего месяц назад была напечатана статья о том, что надо искать наиболее выгодный заем, а не идти туда, куда тебя направляет торговец, на самом деле чертовски трудно сломать эту систему, а выиграть на этом можно полпроцента: банк ведь переводит на наш счет определенный процент, якобы для того, чтобы покрыть потери от продажи старых машин, на самом деле это просто вознаграждение. Понял?

— Да, понял.

— А теперь ты мне скажи, зачем ты хочешь все это знать?

— Просто интересно.

— Тебе бы следовало интересоваться этим, когда был жив твой дедушка Спрингер — вот потолковал бы ты с ним. Он этого дерьма наглотался вдоволь. К тому времени, когда покупатель решал купить у него машину, бедняга был уже убежден, что грабит старика Фреда, тогда как на самом деле эта сделка напоминала паутину. Решив получить у «Тойоты» право на продажу машин, Фред потребовал, чтобы ему дали также место под площадку в шестьдесят тысяч футов, заросшее сорняком, потом он пригласил подрядчика, которому в свое время сделал одолжение, чтобы тот выложил это место плитами и соорудил на них неизолированное строение. Ведь наш магазин до сих пор невозможно зимой обогреть — ты бы слышал, как ругается Мэнни.

— А он когда-нибудь пытался скручивать показания счетчика? — спрашивает Нельсон.

— Откуда тебе такое известно?

— Из книжки.

— Ну-у... — А не так это и плохо, думает Гарри, разговаривать с парнем о серьезных вещах под шум дождя. Он сам не знает, почему его так раздражает то, что парень читает. Точно он замышляет какую-то гадость. Говорят, надо поощрять чтение, но ни разу еще никто не сказал почему. — Видишь ли, скручивать счетчик — это уголовщина. Но в старые времена, когда механик возился с приборной доской, отвертка вполне могла соскользнуть у него на счетчик. Так или иначе, люди, покупающие подержанную машину, знают, что это лотерея. Машина может пройти двадцать тысяч миль без сучка и задоринки, а может случиться и так, что завтра у нее взорвется двигатель. Кто знает? Я видел машины с огромным износом, которые бегали как новенькие. Взять «фольксваген-жук»: его просто невозможно прикончить. Корпус может так проржаветь, что водителю видна земля под ногами, а мотор все работает. — Он швыряет толстую зеленую книжицу назад. Она пролетает мимо Нельсона. Гарри спрашивает: — Как же ты все-таки относишься к тому, что твоя подружка проводит время с кем-то другим?

— Я ведь уже говорил тебе, папа, что она мне не подружка, а приятельница. Неужели нельзя дружить с женщиной?

— Попытайся — проверь на собственном опыте. Как же в таком случае она согласилась двинуть сюда с тобой?

Терпение Нельсона на пределе, но Гарри решает продолжать наступление, а то ведь, играя в молчанку, ничего не узнаешь.

— Ей нужно было смыться из Колорадо, — говорит Нельсон, — а я ехал на восток и сказал ей, что в доме у моей бабки полно пустых комнат. Она ведь вам не мешает, верно?

— Нет, она даже сумела очаровать старушку Бесси. А что там было, в Колорадо, почему ей надо было смыться?

— О, знаешь ли, пристал к ней непутевый парень, а ей захотелось собраться с мыслями.

Дождь вновь затягивает свою песню — изо всех сил колотит по тонким стеклам. Кролику всегда нравилось сидеть в доме, когда идет дождь. Черепица на крыше, стекло не толще картона предохраняют его, не давая промокнуть...

Гарри осторожно спрашивает:

— А ты знаешь, с кем она проводит время?

— Да, пап, и ты его тоже знаешь.

— Билли Фоснахт?

— Еще одна попытка. Бери постарше. Бери в греческом направлении.

— О Господи! Да ты шутишь! Этот старый мерин?

Нельсон смотрит на отца настороженно — он ехидно замер. Он не смеется, хотя мог бы. Он поясняет:

— Он позвонил в «Блинный дом» и пригласил ее, и она подумала: а почему бы и нет? Ты не можешь не согласиться, что здесь довольно скучно. Он пригласил ее просто поужинать. Она не обещала лечь с ним потом. Вся беда вашего поколения, пап, в том, что вы способны думать только в одном плане.