Лишенные веры

– Точно не знаю, но кто-то из них должен стоять за смертью Невилла, так что если я их стравлю… Не знаю, это как в пуле, когда нет подходящего удара, можно просто столкнуть много шаров и надеяться на лучшее.

– Да, или наблюдать, как твой собственный шар летит прямо в лузу.

– Вот почему нам нужен план.

23. ДЖЕФФ САДИТСЯ В АВТОБУС

В пятницу в семь вечера я стоял перед Музеем науки, в буйной толпе ждущих автобуса прихлебателей. В пять минут восьмого появилась женщина из менеджерской компании. В пятнадцать минут восьмого появился автобус, и мы погрузились в него. Сэм устроилась впереди и беседовала с парнем из «Black Echoes» [131], который говорил исключительно на ямайском местном диалекте, хотя был обычным белым из Хаддерсфилда. Я сел у окна где-то в середине, а рядом разместился здоровый мужик в полном прикиде «Dexy» – спецовка, ботинки и шерстяная шляпа. Возможно, новый стильный век и поразил рок-элиту, но до скромных музыкальных журналистов он определенно еще не добрался.

Десять минут спустя организаторы вскрыли коробки с «ред-страйпом», а из динамиков оглушительно орал новый альбом Росса, танцевальные миксы Франсуа Кеворкиана [132]. Автобус был готов двинуться к таинственной цели своего назначения, когда в дверь забарабанили, и водитель, притормозив, принял на борт еще двоих человек.

Одним оказалась Фрэнк, другим – мужчина в, позволю себе предположить, ужасно дорогом костюме, однобортном шедевре темно-синего цвета. Свою шляпу он заломил назад, а изо рта у него торчала сигарета. Ублюдок выглядел лучше, чем сам Жан-Поль Бельмондо! Чарли Минто, никаких сомнений. Нахлынувшую на меня волну ревности более-менее уравновешивало то, что мой план, каким бы он ни был, все же сработал. Днем раньше я позвонил Чарли и представился другом его сестры. Сказал ему про Этериджа и Рикардо, про сегодняшний концерт. Он не проронил ни слова, просто слушал, не считая тихого «спасибо», после которого Чарли повесил трубку.

Увидев их, я тут же углубился в чтение «NME». Они прошли мимо меня в заднюю часть автобуса. Мой сосед произнес:

– Не читай то дерьмо, которое они здесь пишут.

– О, так ты из группы?

– Нет, я – Дез Салливан, – и он слегка усилил свой северно-ирландский акцент.

Было бы очень приятно ответить: «Да? Неужели?» – только я знал это имя. Салливан был бессменным соул-мальчиком старой закалки из «NME». Кажется, ни слова не мог написать без цитат из Джеймса Брауна. В общем, безо всяких приглашений с моей стороны и даже не переводя дыхания, ближайшие полчаса он вещал мне о тупости и алчности своих сотоварищей по работе, о триумфах северного соула, о своей теории, что Филли лучше, чем «Motown», а чикагский соул – самый лучший в мире. И как раз в середине его пространного монолога о том, что журнал захватило стадо выпускников общеобразовательных школ и Оксфорда, писающих кипятком от Ролана Барта, я почувствовал, как кто-то хлопает меня по плечу.

– Привет, Джефф! – сказала Фрэнк, явно позабывшая о печальном завершении нашей последней встречи. – Пойдем, поздороваешься с Чарли!

Я пожал плечами и ответил:

– А почему бы и нет? – и пошел назад, туда, где сидел Чарли.

Чарли привстал, потряс мне руку и сообщил, что очень рад знакомству. Потом попросил Фрэнк подвинуться, чтобы я мог сесть рядом с ним.

– Нам надо кое о чем поговорить, дорогая, – объяснил он.

Удивляясь про себя, о чем же это, я сел.

– Фрэнк говорит, ты работаешь в том магазине записей на Монмаус-Стрит.

– Да, – ответил я. – По крайней мере, работал. Сейчас он закрыт, – я сделал паузу.

– Да, – сказал Чарли, – я слышал об этом. Ужасно.

– Неудивительно, что ты слышал, – заметил я и вступил на опасную территорию. – Ведь здание принадлежит твоему отцу, верно?

– Верно.

– И он хочет получить назад аренду… Чарли поднял руку.

– Слушай, – сказал он, – понимаю, к чему ты клонишь, но тут ты ошибаешься. Мой отец не убивает людей. Но… это страшно неудобно… Есть пара людей, которые работали на моего отца. Ну, в сфере получения долгов. Физически развитые. И…

– И что?

– И, возможно, мой отец упоминал, что хочет выкупить назад какие-то аренды. Не твой магазин конкретно, а другую недвижимость на той же улице. И, возможно – только возможно! – он создал у них впечатление, что если дела в этих магазинах пойдут, ну, несколько хуже, чем обычно, то он не будет, ну, слишком огорчен.

– Значит, – прошипел я, радуясь, что музыка достаточно громкая и нас не могут подслушать, – ты говоришь мне, что хулиганы твоего папаши всего лишь немножко отбились от рук и убили моего друга?

– Нет, я этого не говорил. Я говорю, что, думаю, знаю, что за парни стоят за всем этим. А еще говорю, что сделаю все возможное, чтобы они получили по заслугам.

– И что это означает?

– Это означает, что когда мы найдем их, то приберем к рукам. А ты что думал? Закатаем их в бетон и поставим в качестве дополнительных опор для М25 [133]? Думаешь, мы мафия, братья Крэй [134]? Чушь собачья!

– А что означает «когда мы найдем их»? Я думал, они работают на вас.

– Нет, они вольнонаемники, эти двое, ишаки напрокат. Может, сейчас они бьются головами в дверь где-нибудь в Илфорде. Но рано или поздно они объявятся.

Фрэнк наклонилась к нам.

– Мальчики, вы закончили? – она протиснулась между нами и уселась Чарли на колени. – Есть идеи насчет того, куда нас везут?

Чарли покачал головой. Я же выглянул из окна – и на некоторое время оказался совершенно сбит с толку. Да, это был Лондон, но незнакомый мне Лондон. Минуту спустя я заметил вывеску подземки, «Гэнтс-Хилл».

– «Гэнтс-Хилл»? И где же находится этот чертов «Гэнтс-Хилл»? – полюбопытствовал Чарли.

– Думаю, на полпути к Эссексу.

Мое предположение оказалось верным. Час спустя автобус высадил свою команду, к этому моменту пьяную в стельку, и бунтующих журналистов позади чего-то, как выяснилось, представлявшего собой Саусэнд-Кёрсаал. Этот исчезнувший с лица земли развлекательный комплекс состоял из театра, побывавшего на пике своей славы в качестве главной сцены действия в фильме Кена Расселла «Томми» [135], и рахитичной ярмарки.

– Вход на ярмарку свободный! – крикнул рекламный агент. – Шоу начнется в театре через час. Внутри есть бесплатный бар.

Там уже собрались толпы людей. Должно быть, наш автобус не был единственным – кажется, здесь собрались все городские отморозки и жертвы моды. Я отправился искать гримерную, рассудив, что чем раньше переговорю с Россом, тем лучше, но вместо этого наткнулся прямо на вышибалу и аппаратчика записывающей компании, которые заявили мне, что ни одна живая душа никоим образом не может потревожить мистера Росса перед шоу.

Развернувшись, я столкнулся с Дезом Салливаном, вцепившимся в фор-пэк «ред-страйпа».

– Все отлично, старина, – сказал он, – добудь себе такой же и пошли, покатаемся на электромобилях!

На некоторое время я последовал его совету, а когда понял, что меня сейчас стошнит, вышел наружу и отправился бродить по периметру ярмарки. И тут меня кто-то схватил.

Кто-то оказался Комедиантом, и – сюрприз, сюрприз! – с ним был его друг, Фанат!

– Что ж, посмотрим, не Себастьян ли это Коэ [136]? – сказал Фанат, беря меня под руку и помогая сопроводить в темноту за тиром.

В данных обстоятельствах не имело смысла ждать идеального момента для побега. Настоящие мерзавцы не тратят время на пустые разговоры о том, что они собираются с тобой сделать, они просто берут и делают. Поэтому я открыл рот, как можно сильнее укусил Комедианта за руку, как можно громче заорал и удачно заехал Фанату в пах. Хватка Комедианта ослабла, и я побежал.