Все, что вы хотели, но боялись поджечь

— Саш, попроси Рустама позвать! — рявкнул Дима из курятника.

— Подожди, у меня интервью! — крикнула я в ответ.

— Не волнуйтесь, — подобострастно сказал молоденький администратор, — сейчас я его приведу.

— Продолжай, — я включила диктофон и сунула его под нос экстрасенсу.

— А о чем я говорил? — спросил он.

— Про то, как ты используешь магию, чтобы добиться благосклонности Ермаковой.

— А! Да, я собираюсь провести над Надеждой Ермаковой магический ритуал. Я не могу раскрывать какой, но скажу, что я выйду из своего тела и войду в тело Надежды Ермаковой…

— А зачем из тела-то выходить? — под общий гогот спросил Степа Меньшиков.

— …и она изменит свое мнение обо мне. Она в принципе считает, что я не мужчина, назвала меня пидором, но я готов нести это клеймо.

— Так, спасибо, — сказала я, — не убегай, тебя сейчас Дима сфотографирует.

— Ой, — обрадовался экстрасенс. — А можно с зайчиком?

— С зайчиком?

— Это моя игрушка, я ее сейчас принесу, вы не уходите!

Он убежал, а я подошла к курятнику и осторожно постучалась.

— Дим?

— Чего? Я уже закончил.

— Снимешь еще экстрасенса? Он за каким-то зайчиком побежал.

— Сниму, куда ж я денусь?

Экстрасенс вернулся с огромным, в человеческий рост, зайцем в красной мужской майке с надписью «I love you», швырнул его на землю и принялся изображать с ним половой акт. Дима снимал, а я просто стояла и смотрела.

Потом мы попрощались с участниками, с Третьяковым, воспылавшим идеей отделения петуха от куриц, и покинули съемочную площадку самого продолжительного российского реалити.

В машине мы ржали как заведенные, и я все время порывалась съехать на обочину и включить «аварийку». Ехать было невозможно.

— Боже, Саша, — Самолетов трясся от смеха, — такое может случиться только с тобой! Сколько раз я ездил на съемки каких угодно программ, но такого не было никогда!.. Особенно, конечно, экстрасенс… Как его зовут?

— Венцеслав Венгржановский, — прорыдала я.

— Ладно, надо как-то успокоиться, — решил Дима. — Пойдем пообедаем?

Я кивнула.

Мы пообедали в «Шоколаднице», вернулись в офис, и я кипящими чернилами написала релиз с оптимистичным названием «Пятнадцать клевых курят», куриц и впрямь было пятнадцать. Около пяти мне позвонил Третьяков и сообщил, что одна курица (видимо, та, которую мы эксплуатировали для съемок) подохла.

— Ой, как жаль! — сказала я.

— Ее просто затрахали, — сказал Третьяков.

Не самая плохая смерть, надо сказать.

В 17.08 я расслабленно курю с Левиным, когда на лестницу выбегает Морозова, неся на вытянутой руке мой разрывающийся телефон.

— Але! — говорю я, не глядя на номер.

— Саша! Это такой ужас! Кошмар! — визжит Ника. — Тебе удобно говорить?

— Да, минутку. — Я тушу сигарету и направляюсь в переговорку.

С Никой мы познакомились в институте, и только ее дружеский энтузиазм и полнейшее одиночество не дали нам потеряться на просторах так называемой взрослой жизни. Что касается меня, то в дружбе я отличаюсь едва ли не большей бездарностью, чем в любви, и стараюсь не слишком обнадеживать людей. Ника всегда звонит мне сама, рассказывает об очередной провалившейся попытке построить отношения с очередным мужчиной, и я к этому уже привыкла. Периодически мы с ней куда-нибудь выбираемся, чтобы выпить и с кем-нибудь познакомиться.

В этот раз мою подружку послал к чертовой матери некий Леша, администратор ночного клуба, с которым она, как это ни удивительно, в ночном клубе и познакомилась. Все шло хорошо первые три дня, потом Леша заявил, что его возбуждает только анальный секс, потом он принес Нике какую-то цепочку с прищепками для сосков (я не очень разобралась в устройстве) и заставил надеть. Кульминацией стало связывание Ники и избиение ее ремнем.

— Я кричала ему, что мне больно, что все, хватит, а он как будто с ума сошел…

И теперь Ника сидит в синяках и кровоподтеках, с впечатавшимся в задницу красным следом от пряжки и ломает голову, как же ей Лешу вернуть.

— Он сказал, что между нами все кончено, что ничего, кроме секса, он мне не обещал и чтобы я типа шла на хуй.

— А ты что? — осторожно поинтересовалась я.

— А что я? — Ника шумно высморкалась. — Сижу и рыдаю.

— Бедная… — вздыхаю я.

Впрочем, Ника не намерена повторять подвиг Сольвейг. Пускай ее избили, пускай Леша, которого она любила всей душой, оказался обычной скотиной и извращенцем, все это совершенно не значит, что счастье не подстерегает Нику где-то за углом. Она хочет блистать сегодня вечером в саду «Эрмитаж» и просит меня составить ей компанию.

— Почему бы нет? — говорю я. — Дома уже сидеть надоело.

— Там столько классных мужиков, — возбужденно шепчет Ника. — Мы обязательно кого-нибудь снимем. Хоть выпьем бесплатно!

— Вряд ли, Ника. Я буду за рулем.

В 18.15 я покидаю свое рабочее место и ползу по пробкам до Пушкинской площади, где в мою машину прыгает Ника. Она ни хрена не видит и в моменты напряженного поиска надевает уродливые роговые очки. Видимо, чтобы лучше рассмотреть мужчину, который через каких-то пару дней начнет ее избивать и трахать в жопу.

На Тверской мы разворачиваемся, съезжаем на бульвар и останавливаемся перед светофором на пересечении Петровки и Каретного Ряда. Я рассказываю о сегодняшней поездке в «Дом-2».

— А Третьяков был? — спрашивает Ника.

— Да.

— И чего? Не кокетничал с тобой?

— Не успел.

— Саш, смотри, — Ника дергает меня за рукав, — там какой-то мужик хочет, чтобы ты стекло опустила. На «бентли»!

— А не пойти бы ему на хуй, — зеваю я.

— Саш, все-таки «бентли».

Я перевожу взгляд в сторону, куда указывает Ника, и действительно вижу черный «бентли» с сидящим в нем толстым хачиком, который бурно жестикулирует.

— Все-таки нет, — говорю я.

— Ну, может, он сказать что-то хочет! Так нельзя! — Ника опускает стекло и высовывает свою улыбающуюся морду в роговых очках.

— Дура! — орет хачик. — У тебя сейчас права отнимут! Ты за двумя сплошными стоишь!

В этот момент я понимаю, что каким-то непостижимым образом оказалась на встречной полосе, и начинаю перестраиваться, льстиво улыбаясь владельцу «бентли». Боже правый, неужели только что благодаря этому прекрасному мужчине я избежала общения с ГИБДД и дачи солидной взятки?

Мы паркуемся напротив входа в «Эрмитаж», рядом гордо встает «бентли». Ника выскакивает из машины и бросается к нашему спасителю. Я равнодушно вылезаю, захлопываю дверь и включаю сигнализацию.

— А пойдемте с нами поужинаем?.. — доносится Никин голосок. — Меня, кстати, Вероника зовут, а девушку за рулем — Саша.

Владельца «бентли» зовут Карен. Он без претензий одет в майку и мятые льняные штаны. Какие уж тут претензии, если денег у Карена как у меня проблем. Мы валяемся на подушках в «Чайхане № 1», и все идет к тому, что меня драть будет Карен, а Нику — его быстро появившийся товарищ по имени Армен. Я пью чай с чабрецом и курю анисовый кальян, Карен отдает предпочтение яблочному фрешу со льдом, а Ника с Арменом налегают на ром-колу. У них сегодня определенно все сложится.

— Саша, а ты чем занимаешься? — спрашивает Карен, непонятно только, у меня или у моей груди.

— Я работаю на СЛК.

— «Дом-2»? — его голос сразу теплеет.

— Именно!

— Да ладно, ты на «Доме-2» работаешь? — удивляется Армен. У него очень волосатые руки.

— Правда, — вставляет Ника.

— Слушай, а вот ты мне скажи, как человек, который все знает, — просит Карен, — в чем смысл «Дома-2»?

Я кладу шланг от кальяна на стол и говорю с расстановкой:

— Видимо, он в том, чтобы разные уроды смотрели «Дом-2» и укреплялись в своем праве быть уродами…

— Молодец! — хвалит меня Армен. — Мне Оля Бузова там очень нравится…

Около часу ночи мне приходит смс-ка от сидящей напротив Ники: