Поймай меня, если сможешь

Конечно, как однажды кто-то заметил, прямым путем по кривой дорожке не пройти, но на самых везучих чековых аферистов работают сразу три фактора, и каждый из них — или хотя бы иллюзорное их сочетание — порой окупается.

как выпавшая на одноруком бандите комбинация из трёх слитков золота.

Первый из них — производимое впечатление, и я заботился о своем облике, как о неотъемлемой части собственного я. Мошенники экстра-класса, впаривают ли они липовые чеки или всучивают поддельные акции нефтяных компаний, всегда одеты с иголочки и держатся уверенно и властно. При этом они обычно столь же обаятельны, любезны и с виду искренни, как политики, добивающиеся переизбрания на второй срок, хотя порой могут держаться с холодным высокомерием олигархов и промышленных магнатов.

Далее идёт наблюдательность. Это умение можно развить, но я от рождения был благословлён (или проклят) способностью подмечать и запоминать детали и мелочи, ускользающие от внимания среднего человека. Наблюдательность, как я расскажу позже, — единственный фактор, необходимый для успеха авторского способа честного отъёма денег. Один газетчик, писавший обо мне статью, отмечал: «Хороший мошенник подмечает приметы, как индеец, но, по сравнению с Фрэнком Абигнейлом, лучший следопыт племени пауни в пограничных землях покажется подслеповатым городским новичком».

Наконец, исследования — фактор, воплощающий принципиальное отличие между закоренелым преступником и мошенником экстра-класса. Грабитель, планирующий налёт на банк, может получить тривиальные сведения о его сейфах, но в конечном итоге будет полагаться на пистолет. А единственное оружие мошенника — его мозг. Мошенник, чтобы отработать тот же самый банк с фиктивным чеком или хитроумной махинацией, изучит все аспекты предприятия до мельчайших деталей. В пору своего расцвета в роли кукольника я знал о чеках не меньше любого из банковских кассиров на планете — и куда больше большинства из них. Сомневаюсь, что даже среди банкиров найдётся много таких, кто мог бы посостязаться со мной в познаниях о чеках и чековой системе.

Вот некоторые примеры того, что я, в отличие от большинства кассиров и клерков, знал о системе больше, — на первый взгляд ничего не значащих мелочей, позволявших мне стричь банки, как овец. Скажем, у всех подлинных чеков хотя бы одна сторона проперфорирована (или сфальцована). Если чек берётся из личной чековой книжки, то только сверху, а если из чекового гроссбуха компании — то с двух или с трёх сторон. Некоторые ушлые и продуманные фирмы фальцевали свои чеки со всех сторон. Разумеется, искусный кидала может воспроизвести подобные платёжные документы, но только выложив тысяч сорок — а то и больше — за фальцовочный станок, а если он пойдёт на такое, искусным его никак не назовёшь. Такую вещь в чемодане не потаскаешь.

Конечно, попадаются ничего не стоящие чеки и с перфорированными краями, но они не фальшивы. Фальшивка здесь — чековый счёт. Всякий раз, всучивая личный чек, я на самом деле вручал чек, не обеспеченный средствами. Катясь по колее впаривания необеспеченных персональных чеков, я постоянно был вынужден сначала открыть под вымышленным именем законный текущий счёт, чтобы получить полсотни или сотню персональных чеков и, как я говорил выше, обычно первые один-д ва чека были полноценными. А вот дальше я пускался во все тяжкие.

Ранее я упоминал, что настоящий аферист играет числами, и это на самом деле именно так. Все чеки, личные или корпоративные, в левом нижнем углу у самого обреза помечены рядом цифр. Скажем, возьмем личный чек с цифрами 1130 0119 546 085 в левом нижнем углу. В пору моего процветания в роли кидалы ни один из кассиров не обращал на эти номера ни малейшего внимания, и я убежден, что лишь горстка тех, кто имеет дело с чеками, понимает значение этих чисел.

Я их расшифрую.

Число 11 означает, что чек отпечатан в Одиннадцатом округе Федеральной резервной системы. В Соединенных Штатах двенадцать округов Федеральной резервной системы — ни больше, ни меньше. В Одиннадцатый входит Техас, где отпечатан чек.

Тройка после 11 уведомляет, что данный чек напечатали в Хьюстоне, а не где-нибудь ещё, потому что Третье окружное отделение ФРС находится именно в этом городе.

0 указывает, что по чеку предоставляется кредит. В следующей серии цифр 0 относится к расчётной палате (Хьюстон), а 119 — идентификационный номер банка в округе. Что же до 546 085, то это номер клиентского счёта в банке.

Что эти знания дают? Они обеспечивают солидный отбой и приличную фору. Скажем, подобный аферюга подсовывает кассиру для оплаты чек на зарплату — безупречный с виду, выданный крупной и почтенной хьюстонской компанией, подлежащий оплате в хьюстонском банке; во всяком случае, так указано на лицевой стороне. Однако числа в левом нижнем углу начинаются с 12, но кассир этого не замечает, а если и замечает, то не имеет понятия об их значении.

К компьютеру это не относится. Как только чек окажется в расчётно-клиринговом центре — обычно в тот же вечер, — компьютер непременно его выбросит, потому что на чеке обозначено, что он подлежит оплате в Хьюстоне, а цифры показывают, что он оплачивается в Сан-Франциско; банковские же компьютеры верят только числам. Таким образом, чек будет отсеян в пачку отправляющихся для погашения в Двенадцатый округ — в данном случае, Сан-Франциско. В Сан-Франциско другой компьютер отвергнет чек, оттого что идентификационный номер банка не совпадает, и тут чек угодит в руки клерка расчётного центра. В большинстве случаев клерк обратит внимание лишь на лицевую часть чека, увидит, что он подлежит оплате в хьюстонском банке, и по почте отправит его обратно, отнеся приход чека в Сан-Франциско на предмет компьютерного сбоя. Во всяком случае, пройдёт от пяти до семи дней, прежде чем человек, оплативший чек, узнает, что его надули, а след макулатурщика давно простынет.

Я порядком нажился на невежестве банковских служащих по части собственных цифровых кодов и нехватки знаний о чеках у людей, покрывавших их наличностью. В Сан-Франциско, где я после бегства из Эврики задержался на несколько недель, сфабриковал несколько десятков подложных аккредитивов Pan Am, раскидав их по банкам жемчужины западного побережья, аэропорту, банкам и отелям пригородов, кодируя чеки так, чтобы их направляли в столь отдалённые пункты, как Бостон, Филадельфия, Кливленд и Ричмонд на восточном побережье.

Ни одному старателю не довелось обогатиться во времена золотой лихорадки в Калифорнии так, как мне. Конверт Pan Am всё ещё оказывал мне неоценимую помощь в обналичивании палёных авизо, но от постоянного употребления так истрепался на сгибах, что начал расползаться по частям. Требовалось обзавестись новым.

А почему бы не настоящим? — рассудил я. Сан-Франциско — одна из баз Pan Am, а я пилот Pan Am, разве нет? Нет, чёрт возьми, но кто из персонала Pan Am узнает об этом? Отправившись в аэропорт, я небрежной походкой дерзко проследовал в административный корпус Pan Am.

— Скажите, где я могу найти бланки и конверты? — осведомился я у первого же встречного сотрудника. — Я не здешний.

— На складе, вон там за углом, — указал он. — Не стесняйтесь.

Что я и сделал, поскольку на складе не было ни души. Схватил стопку конвертов, бланки с логотипом Pan Am, сунул их в портфель и уже хотел свалить, когда мне на глаза попалась пачка формуляров. «АВТОРИЗАЦИЯ ЧЕКОВ» — гласила жирная надпись в верхней части бланка. Взяв стопку, я оглядел верхний лист. Формуляры представляли собой требования на возмещение текущих расходов с санкцией кассиру компании выдать чек на имя предъявителя, если требование подписано менеджером отделения Pan Am в Сан-Франциско. Их я тоже сунул в портфель. Когда я уходил, никто меня даже не окликнул. Сомневаюсь, что кто-нибудь из встречных обратил на меня внимание даже вскользь.

Санкция на чек оказалась чудесным помощником. Прежде чем сунуть одно из своих незаконнорождённых детищ в подлинный конверт Pan Am, я пеленал его в бланк авторизации. И всякий раз, обращая очередное творение в звонкую монету, я заботился, чтобы формуляр, заполненный правильно, хотя и незаконно, вместе с конвертом так и бросался в глаза.