Грязь

«И я о тебе думала… Хорошо, что ты позвонил», — ответила она, пытаясь скопировать его выражение.

Клайв подбирался к ней издалека, и она это знала. Франческе хотелось сказать: «Тебе не придется за мной ухаживать. Нет необходимости. Сегодня я лягу с тобой в постель. Спокойно. Здоровый секс — именно то, что мне надо…»

Но не могла. Она была девушка робкая. И потом, пусть он поработает. У всех млекопитающих существуют брачные ритуалы, и их надо уважать. Они приехали в кино через несколько минут после начала «Чувства». В зале было жарко. Акустика отвратительная. Клайв взял ее руку, и она погладила его ладонь.

Когда в кино берутся за руки, главное уже сделано. Остается лишь длинный спуск, устремляющийся в постель. Это стоит гораздо больше, нежели поцелуй.

Они сдались на середине «Смерти в Венеции». Франческе не терпелось уйти. Она хотела развлекаться. Воздуха. Еды. Алкоголя.

Она вытащила его наружу.

«Куда едем, синьорина?» — спросил Клайв голосом гостиничного швейцара, открывая перед ней дверцу автомобиля.

«Еды! Еды!» — засмеялась Франческа.

«И еда будет!»

Они доехали до индийского кафе. Ели цыпленка с острым соусом и масала доса [15]. Пили вино и кокосовый ликер, а молодой сикх играл р агу на ситаре.

Они вышли из заведения, раздувшиеся от съеденного и выпитого. Франческа чувствовала, что алкоголь ударил ей в голову и ноги подкашиваются. Она смеялась над каждой глупостью, которую говорил Клайв. Ей нравилось. Нравилось, что она не дома. Нравилось, что уже поздно, и ее совсем не волновало, что завтра ей рано нужно в институт.

Я не хочу сегодня спать одна, — подумала она.

«Хочешь поехать в мою мастерскую? Я покажу тебе последние работы, однако не жди ничего особенного…» — произнес он через некоторое время.

Франческа не удивилась.

Мастерская находилась на окраине, большая и пыльная. Полуподвал в еще строящемся здании. От верхних этажей — пока только цементный костяк с железной арматурой.

Клайв нервничал. Может, потому что не любил показывать свои работы. Может, потому что ему предстояло попробовать с Франческой.

«Скажи честно, что ты об этом думаешь… в этих картинах я пытаюсь следовать другим путем, может, более традиционным».

Франческа подошла к стене, на которой были развешаны картины. Огромные натюрморты. Дохлые коты, сухие цветы и куски асфальта.

«Ну как?»

«Да… правду сказать?»

«Да».

«Мне они кажутся мрачноватыми… но, несмотря на это, я думаю, что у тебя оригинальная манера. Продолжай…»

Франческа сказала ему первое, что пришло в голову, потому что не могла объяснить свой взгляд на картины. Она устала.

«Я хочу тебе поставить одного нового певца… У меня водка есть», — сказал Клайв, включая магнитофон.

Вскоре комнату наполнил голос Клаудио Бальони, певший «Синьору Лию».

«Клайв, черт возьми, это диск семидесятых годов, а Клаудио Бальони по всей Италии знают…»

Они засмеялись. Над его страстью к Италии, над тем, что он вот уже десять лет в своей стране встречался только с итальянскими девушками.

«Ты можешь мне объяснить, почему тебе так нравятся итальянские девушки?» — спросила она, глядя своими темными глазами в его светлые.

Они сидели на огромном полупродавленном диване рядом, совсем близко, держа стаканы с холодной водкой.

«Потому что когда они тебя обнимают, они сжимают тебя по-настоящему, и когда они занимаются любовью, ты чувствуешь, что они делают это по-серьезному, что они это делают не так, как англичанки, просто чтобы делать, а осознанно, по-серьезному».

Слова достаточно банальные и спорные, хотя… Если ты не заметил, перед тобой молодая хорошенькая итальянская девушка, —подумала Франческа.

Клайв, казалось, угадал ее мысли, подвинулся еще ближе к ней, погладил по шее и наконец поцеловал. Легкий поцелуй в губы. Потом еще один и еще один. Губы стали мягкими и влажными от слюны. Рты слегка приоткрылись, дыхания перемешались, и наконец языки соприкоснулись, сперва осторожно, как две саламандры в брачной игре, а потом сплелись, как две совокупляющиеся змеи.

Они обнялись крепче, руки Клайва, словно два щупальца, обвились вокруг тела Франчески. Сжали ее бедра, потом поднялись выше, осторожно принялись за ее пуговицы и расстегнули их.

Франческа сняла лифчик.

У нее была большая грудь.

Клайв опустил в нее лицо, обхватил их ладонями. Она же стянула с него майку. На гладком белом теле Клайва был вытатуирован огромный китайский дракон, изрыгающий огонь. Она поцеловала его тысячу раз. Закрыла глаза и провела рукой по его ширинке. У него стоял. Она чувствовала, что ему тесно. Она освободила его, расстегнув молнию. Он снял брюки и трусы, обнажив затвердевший член.

Франческа взяла его в руку.

Откуда-то издалека доносилось пение уже не Бальони, а Коччанте.

Она чувствовала так, словно ей всего шестнадцать, словно она в Риме, со своим первым парнем, Филиппом, в его доме, и они трогают друг друга за все места.

Но Клайв хотел заняться любовью. Он решился.

Он задрал ей юбку, спустил колготки и теперь неумело пытался снять трусики.

«Подожди! Я сама», — сказала она.

Сняла туфли, колготки, трусы.

Он смотрел на нее, держа прибор в руке. Поднял его. Раздвинул девушке ноги, готовый войти.

Филипп нет, Филипп мог ее трогать, облизывать, но не проникать. Это было условие.

Она понадеялась, что Клайв тоже поступит так, но вскоре поняла, что у него были другие планы. Более амбициозные. Он взял ее за ягодицы и переворачивал на живот, чтобы войти в нее сзади.

Франческа хотела этого?

Нет, не очень.

Она надеялась на нечто более романтичное. Фразы шепотом… Медленное раздевание.

Клайв, черт возьми, ты слишком торопишься.

Нет ничего хуже торопливых парней. Замораживают тебя до костей. И ты сворачиваешься, как еж.

«Нет, Клайв, пожалуйста», — решительно произнесла она.

Не это «Нееет, Клайв, пожалуйстаааа» шепотом, полные возбуждения, означающие: сделай со мной что-нибудь.

«Не хочешь?» — изумленно спросил он.

В этом «Не хочешь?» Клайва было, с одной стороны, понимание, понимание, понимание странных проблем, терзавших Франческу, а с другой — удивление.

А?! Клайв, — произнесла про себя Франческа, — как, черт возьми, может женщина, после того, как ты ее пять минут целовал, не хотеть, чтобы оттрахали сзади? Как, черт возьми, такое может быть?

«Нет, не хочу!»

«А?!» — сказал он разочарованно.

В конце концов Франческа помастурбировала его, и он снова стал милым. Принес одеяло, включил телевизор, поставил видеокассету. «Апокалипсис сегодня». Они оба видели его сто раз, но никогда так — лежа рядом, голые, под старым одеялом в синюю и красную клетку.

Франческа заснула в его объятиях.

Этой ночью злой человек не приходил к ней. Возможно, мозг, удовлетворенный тем, что получил в этот день, не стал тревожить ее сон. Возможно, он снился Франческе. Но проснувшись, она не помнила, чтобы ей снился он или что-либо другое. И обрадовалась этому.

Разбудила Клайва легкими поцелуями в шею, и они занялись любовью, но так, как хотела она. Он снизу, а она сверху. Она видела его лицо, улыбалась ему. Наблюдала, как Клайв открыл рот, зажмурил глаза и кончил.

Они позавтракали в забегаловке, куда ходили водители и кондукторы автобусов.

Яйца, бекон, сладкий кофе и теплый хлеб.

Попрощались долгим поцелуем.

Серьезным поцелуем, поцелуем влюбленных.

Потом Франческа взлохматила ему волосы и скрылась в метро.

…и это ужасно…

Она вернулась домой, тяжело дыша.

Она опаздывала.

Попрощавшись с Клайвом, больше двадцати минут ждала в метро поезда. Была какая-то поломка.

Приняла душ, одновременно чистя зубы, стараясь не намочить волосы. Переоделась в первое, что попалось. Накрасилась, чуть слышно напевая какую-то мелодию. Взяла книги и вышла из дома, но тут же вернулась. Сбегала в гостиную и взяла клубок красно-бурой шерсти, закатившийся под диван. Ей нужна была еще пара таких клубков, чтобы начать платье.