Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте»

В зале

Светлана Губарева:

Грохот стрельбы, шум… Этот ужасный переход из любовного сна в объятиях Сэнди к страшной реальности – как только стали стрелять, Сэнди буквально сдернул меня и Сашу вниз, под кресла… Над ДК, очень низко, не то завис, не то пролетал вертолет…

Александр Сталь:

Когда услышали вертолет, все, и террористы, и заложники, занервничали. Террористы приделали к автоматам фонарики, используя их как «лазерные» прицелы, и с их помощью долго высматривали что-то на потолке. Но ничего не произошло, если не считать каких-то шорохов на крыше. Думаю, вертолет был нужен для шумового эффекта – в это время, возможно, готовились к спецоперации.

Боевики стали часто и громко переговариваться на чеченском. Один из них сказал нам: «Ваши решили штурмовать, прощайтесь друг с другом!» Потом шахидки собрались к центру балкона, поговорили между собой и разошлись. Кто-то сказал, что они прощаются. Террористы сняли свои флаги и стали выходить из зала. Я спросил у одного из них: есть ли шанс, что все обойдется? Он обернулся от двери и сказал, что, наверное, нет. Потом подумал, вздохнул и вновь: «Нет». Женщины-террористки встали поближе к сидящим заложникам. На балконе «наша» шахидка сжимала в одной руке гранату, в другой – две пальчиковые батарейки. Она сказала нам: «Молитесь!» – и тоже стала что-то шептать. В зале несколько человек заплакали, все снова упали под кресла. Шахидка начала нас успокаивать: «Садитесь и сидите спокойно. Если будет штурм, вам ничего не поможет. Мы здесь все умрем, но не бойтесь, молитесь, и мы все окажемся в раю!»

Было понятно, что это конец. Подумал об Ане, которую от меня отсадили к женщинам. Как бредово все получилось! А ведь мог взять билеты на другой день или на другой мюзикл. Но нет – я давно хотел именно на «Норд-Ост», а среда была наиболее удобным днем для обоих. Посмотрел на часы – без десяти девять. Через пятнадцать минут будут сутки, как мы здесь. Я где-то читал, что большинство заложников обычно погибают в первые сутки, а если они пережиты, то шансов выжить намного больше. Подумал: «Жаль, немного не дотянули. А может, еще дотянем?» Снял часы, положил перед собой. Смотрел на секундную стрелку и читал «Верую…». Ровно в девять началась стрельба. Я подумал: «Жаль, не успел дочитать!» – и приподнял голову. Чеченка снова вскочила и уже поднесла батарейки к проводам.

Но стрельба, к нашему удивлению (именно удивлению, потому что все уже не надеялись), стихла. Мужчины вернулись в зал, повесили флаги, а шахидка все так и стояла, сжимая батарейки. Я смотрел на нее, повторяя про себя: «Убери взрыватель, убери…» – и как бы гипнотизируя ее. Наконец она снова села у двери. Мой сосед пошутил: «Вот мы сейчас умрем, кто-то попадет в ад, а там опять эти боевики сидят. Вот радости-то будет от такой встречи!»

Катя Стародубец:

Они очень ждали НТВ, приколотили свой флаг, принесли кресла. Бараев кричал в телефон: «Пустите только НТВ! Никакое другое! Только НТВ!» Но потом, когда мы смотрели ТВ (а мы сидели близко от Ясира, у которого был телевизор), у Бараева был на экране такой вид – как в воду опущенный. Человек держит целый зал в таком напряжении, а сам не знает, куда деть свои руки, глаза. Или он получал указания, что и как делать, а сам не мог и слова сказать? А когда с Немцовым разговаривал? Ходил по сцене и все говорил: «Слышишь, Немцов? Слышишь, Немцов?» Если он действительно разговаривал с кем-то…

Штаб

Участники событий

Первый офицер «Альфы»:

Вертолет… Штабу нужно было изучить крышу ДК. Она оказалась не такой, как в «Меридиане», где тренировались штурмовые группы. То есть в штабе рассматривались любые варианты штурма – сверху, с боков, снизу с помощью диггеров, через воздухозаборник. Несколько наших бойцов вмеcте с инженерами пошли с диггерами в подземные коммуникации. В подвале обнаружили сторожа, который там спрятался. Он был пьян и спал. Они полезли дальше. Вернулись перемазанные и сказали, что подземные коммуникации использовать для штурма нереально – не только в бронежилете, а даже на карачках не пролезешь.

Продолжали опрашивать выпущенных или сбежавших заложников, собирать по крупицам информацию о террористах. При этом что интересно: если взрослые находились в шоке и мало что помнили, то дети оказались более наблюдательными. Один мальчик очень профессионально рассказал, какие у террористов пистолеты, автоматы, какая взрывчатка. Кроме того, постоянно шла информация от заложников из зала. Даже когда террористы отняли у всех мобильники и запретили звонить (они почему-то решили, что новыми мобильниками можно делать фотографии и передавать их наружу), один из офицеров-пограничников, оказавшийся в заложниках, не сдал свою трубку и все время информировал нас о том, что происходит в зале, о схеме расстановки террористов, их перемещениях и вооружении.

И конечно, с первой же ночи на крышах всех домов вокруг ДК поставили «буйки» – снайперов и оперов-наблюдателей. У них сильная оптика, а в ДК большие окна и витражи, с помощью оптики хорошо просматривались фойе и переходы. Погода была противная – холодно, дождь. Те, кто стоял на крышах, ужасно мерзли, лица просто дубели от холода. Периодически они спускались, их чаем отпаивали, и они снова поднимались. И постоянно шел доклад: «Наблюдаю на третьем этаже с северной стороны: боевик движется в маске, вооружен автоматом, ведет двух человек…»

Генерал ФСБ (на условиях анонимности):

Страшной была первая ночь, но она прошла, а нового теракта все не было. То ли у них что-то не сложилось и не сработало, то ли наши экстренные меры как-то повлияли и помешали им – этого мы не знали…