Скотство и чуть чуть о плохих грузинах

– Чего не понять? – кивал Максим, на самом деле не понимая, куда клонит эта ушлая девица?

Тина щелчком пальцев заказала еще один коктейль и одним махом, как будто это была рюмка водки, выпила все содержимое.

– Там в Тюмени теперь ночных клубов, как на Новом Арбате и на Тверской, и качеством ничуть не хуже, это потому что те, кто там сейчас зарабатывает бабло, хочет жить нормально, но тем не менее, все они сюда на Москву рано или поздно приедут, там никто не останется, гляди, сколько пустых элитных домов на Москве стоит, сибирские люди себе жилья напокупали, да такого жилья, что коренным москвичам и не снилось.

Тем временем в океанариуме началось какое-то шоу.

Две девицы при фигурках а-ля журнал Вог, надели маски для ныряния и сняв верхи своих бикини, нырнули в воду – к акулам.

Тина заказала еще одну огненную "Капо-Кабану" и так же лихо, как и первую и вторую, без соломинок, отправила ее вовнутрь.

Заиграла музыка из модного сериала, заискрились огоньки всполохов светового сопровождения.

– Вот сколько по-твоему эти девчонки получают за это шоу? – сощурив красивый карий глаз, спросила Тина. Максим все никак не мог понять, можно с ней заигрывать, или это не имеет смысла?

– Ну, по тонне баков за нырок, наверное, – сказал Максим.

– А если кому из них ногу акула откусит? – спросила Тина, прищурив теперь второй красивый глаз.

– Лучше сиську, – сказал Максим, – публике это больше понравится.

– Правильно мыслишь, наш человек, – похвалила Тина и пьяно расхохоталась.

– Так я все-таки сам арт-директор ночного клуба, лучшего в Питере, между прочим.

– Все считается, милый мой, – совсем уже пьяно махнула рукой Тина, – если на откушенной акулой титьке этой пловчихи можно срубить три лимона бабла, то можно потратиться и на страховку, и гонорары, важно только, чтобы по нарастающей, по нарастающей, ты меня понял?

– Я обязательно сам пойду вверх по нарастающей, – уверенно и с каким-то подсмотренным в ранних фильмах Герасимова пафосом, – я обязательно пойду вверх, и обязательно по нарастающей, ты поняла? Я за этим сюда и приехал.

– Да ну тебя в жопу, – икнув, сказала Тина и тихо сползла под стол.

– Опять Тинка нанюхалась и нажралась, как свинья, – посетовал парень из службы безопасности клуба, подхватив бесчувственную Тину под мышки, и вытаскивая ее, – ей два коктейля норма, больше ей нельзя, у нее аллергия начинается.

Максим подошел к стойке бара, положил руку на плечо какой-то девушке, что сидела совсем одна и сказал, – слыш, Маринка, я по нарастающей, я пойду по нарастающей.

– Я вообще-то Валентина, но если по нарастающей, то можно поехать ко мне, – ответила девица.

А в аквариуме, девушки-ныряльщицы совсем близко-близко подплывали к акульим жабрам, буквально прикасаясь своими титечками к кровожадно-глупым носам морских убийц.

Сценарий непристойного Максима писала группа Сёмы Израйловича. Сёма брал по пятерке за сценарий. За пятнадцать машинописных страничек формата А-4 пять тысяч долларов, то есть, по триста долларов за страницу.

– Чтоб я так жил, – сказал на это Максим, припомнив, как когда-то за такую сумму он сбривал себе усы.

– Знаешь, Максимка, – едва успев познакомиться с Тушниковым, но уже вовсю разыгрывая с ним братско-панибратские московские отношения и как бы от этого ласково обнимая его за талию, говорил Сёма, – один мой учитель, старый еврей, говорил мне когда на дворе еще были советские времена, – Сёма, делай все что угодно, чтобы только не работать физически, потому как физический труд угнетает.

А его сын Боря, с которым я учился в школе, говорил мне, что если бы он мог кончать червонцами, то мастурбировал бы с утра до вечера.

В группу Сёмы входили его родственники, дочка, племянница родная и племянница двоюродная. Все они были филологи-русисты, все закончили МГУ и умели шустро пальчиками по клавиатуре. Используя заковыристую лексику компьютерных клубов и наркотических притонов, три эти девочки за ночь писали все диалоги, перекладывая и адаптируя под эту лексику все те одесские остроты и весь тот одесский юморок, коим располагал их папа и дядя Семен Михайлович Израйлович.

Но главным теневым идеологом шоу – была Тина.

Именно она договаривалась со звездами, которых перед телекамерами потом раздевал непристойный Максим, и именно от того, с кем на следующую неделю договорилась или еще только договорится Тина, зависело все. От декораций и костюмов, до набора одесских острот и музыкального сопровождения.

Тимур с Исмаилом ведали наличкой. Как только у Тины возникала какая-то проблема, она шла к Тимуру, тот посылал Исмаила на дачу к Зурабу Ахметовичу, потом они оба куда-то исчезали, и к вечеру появлялись со спортивной сумкой полной денег.

– Водочное бабло, – бурчал режиссер Коля Малохонин, пересчитывая перепавшие ему наличные – известное дело, у них ликеро-водочные заводы в Ингушетии, а здесь на Москве вся сеть магазинов "Семёрочки".

– Ты меньше бубни, – одергивала Колю Тина, – лучше покажи, чего за ночь ваша гениальная компьютерная графика нарисовала.

Пошли в монтажку смотреть заставки, флэшки и отбивки, заказанные Тиной для новой программы Максима.

– Это хорошая, – кивала Тина, просмотрев десятисекундную заставку, – а эта говно, и эта тоже говно, – с небрежным равнодушием жуя фильтр незажженной сигареты, сказала Тина, – вам бабла немеренно отсыпают, а вы тут сопли жуете и ничего нормально креативного не можете родить.

– А Алиске Хованской понравилось, – обиженно возразил Коля Малохонин.

– А на хрена вы этот материал Алиске показывали? – возмутилась Тина, – у нее своя поляна, а здесь поляна не ее. Я Тимуру скажу, он вам сделает холокост.

– Так, а я думал, что если хозяин один, то и команда одна, – виновато пожимая плечами, неуверенно промямлил Коля, – вас тут хрен поймешь.

Тина вынула изо рта уже несладкую жвачку, прилепила ее под краем монтажного стола и ничего не сказав, вышла из монтажки.

– Вот коза! – воскликнул спец по компьютерной графике Леня Исаков, когда за Тиной затворилась дверь.

– Ясное дело, сука, – грустно кивнул Коля Малохонин, – но все равно переделывать придется, добавил он, сочувственно положив руку Ленечке на плечо.

А сука и коза Тина Демарская тем временем уже портила настроение другой паре мужчин.

– Вы мне обещали "Таджикскую девочку"? Где она? – явно получая удовольствие от того, что все более заводится в собственном гневе, кричала в трубку Тина, – а то что вы мне предлагаете, это полная лажа и отстой, нахрен мне ваша группа "Грузинский студент-антифашист"?

Максиму не было слышно, что на другом конце эфира отвечали заведено-разгневанной Тине, но он мог представить это себе, что говоривший с нею администратор тоже не в себе.

– Вы мне "Таджикскую девочку" давайте на завтра, а на послезавтра Анну Лиске, как обещали, а вашего "Грузинского антифашиста" себе в жопу засуньте.

"Таджикская девочка" выступала как-то у Максима в клубе на Сызранской, и это была его идея пригласить трио сексапильных девчонок, хит которых "Ты-ты-ты меня-меня-меня" крутился теперь на всех радиостанциях.

Раздеть на камеру этих томно-отвязных сексапильных девчушек было неплохой идеей, что стала бы фишкой пятничного шоу Неприличного Максима "Раздень звезду".

Кстати, когда обсуждали название шоу, Тина предложила не "Раздень звезду", а "Покажи звезду". А режиссер Коля Малохонин даже заставочки компьютерной графики придумал красивые и броские, с двусмысленным слоганом – "Раздень звезду, покажи звезду".

Но Тимуру и Исмаилу не понравилось и они звонили Зурабу Ахметовичу. Так что, названием шоу оставили скромную первую половину от задуманного Колей.

– Максим, не спи, – Тина толкнула Тушникова в бок, – я пошла на вторую проходную встречать Анну Лиске.

– А что, надо именно самой ходить? Сгоняй Олю, пусть она встретит -Не, тут по протоколу, надо самой -Ой, боже ты мой, – хмыкнул Максим, – стриптизерок по протоколу на уровне первой персоны, может еще и роту почетного караула?