«Я слушаю, Лина…»

все-таки я решила пойти по его следам. Наш спор не был закончен. И я должна была победить в этом споре. И поэтому прямиком направилась в уже знакомый райончик нашего городка. Где и надеялась отыскать ребят. Даник был прав, заметив что с этими ребятками нужно разговаривать в другом костюмчике. Мой дорогой английский костюм здесь точно был бы некстати.

В этом подвале ничего не изменилось со времени моего первого и последнего там пребывания. Когда я впервые увидела Нину, дочь Филиппа. Тот же скверный запах. Те же разбитые бутылки. Только их стало гораздо больше. Те же раздавленные окурки. Здесь и ничего не должно было измениться. Такие места не меняются.

И я с тоской вспомнила свой уютный дом. Высокие потолки. Широкие окна. Много света. Много книг на деревянных полках. Оранжевый огонек во встроенном камине. Там много тепла. И мне поскоре захотелось убраться отсюда. В свой чистый интеллектуальный мир. И мне уже трудно было подыскать объяснение своему безумию.

Глаза с трудом привыкали к темноте. Но я отлично чувствовала эти нахальные взгляды. Бесцеремонно разглядывающие меня с ног до головы. И все же я решила первой не нарушать молчание. Мой опыт подсказывал, что разговор должны начать они. И только тогда по тону, по фразам, интонациям я определю, куда направить нашу беседу.

Наконец после затянувшегося молчания вспыхнул слабый огонек свечи. И одновременно раздался хрипловатый мужской голос:

– Здесь вообще-то не ждут гостей.

Свет, рассеявшийся по подвалу, наконец мне позволил увидеть эти помятые физиономии. Два парня и одна девушка. Я не помню, были ли они в тот день, когда я пришла сюда впервые. Для меня все такие ребятки были на одно лицо. Серые, бесцветные, с немытыми волосами. В пошарпанной, помятой одежде.

Они сидели на корточках. В один ряд. Прислонившись к бетонной стене. Но холода, по-моему не чувствовали. Их согревало вино. Бутылка стояла перед ними уже наполовину пустая. И я поняла, что за сегодняшнее утро это не первая.

– И что же мы отмечаем? – как можно спокойнее спросила я.

– А перед кем мы должны отчитываться, тетенька?

И опять эта мне знакомая «тетенька». Черт побери! Мне так захотелось поставить их на место! Но я понимала, что пока это делать нельзя. И просто стиснула зубы. И сквозь зубы процедила.

– Со своей тетенькой вы можете болтать, хоть развалившись на полу. А здесь другой случай. Поэтому будьте добры, молодые люди, встаньте. И отвечайте как следует на вопросы главного следователя угро.

Они переглянулись. Им вставать явно не хотелось. И не потому, что было лень. Просто они терпеть не могли подчиняться. И это не был протест взбунтовавшейся молодежи против несправедливости взрослой жизни. Это было просто природное хамство.

– Встать! – уже приказала я. – Если не желаете разговаривать в другом месте.

У них не было выбора. Перед ними была не просто тетенька. Забежавшая пожурить деток за распивание спиртных напитков в подвалах. В этом случае речь шла об убийстве. И они это понимали. И медленно