Наследники Ост-Индской компании (СИ)

Он тяжело откинулся на спинку кресла и подумал: «Придется ведь еще час с ними обоими разговаривать». В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Николай Ильич.

Вошел главный научный сотрудник Петр Семенович, который очень любил поболтать о международной обстановке. Ему было уже около шестидесяти лет и, судя по всему, катастрофически не хватало общения.

— Ну что, Петр Семенович, вам все Америка не дает покоя? – улыбнулся директор.

— Не дает, — подтвердил он. – Холодную войну мы проиграли, но неизвестно будущее победителей.

— В смысле?

— Мир, похоже, американизируется, но с двумя важными оговорками. Во–первых, американизация вызывает активное противодействие. У нее немало интеллектуальных критиков. Ей сопротивляются и те, кто в результате американизации теряет власть над массами. Оппозиция американизации существует и в самой Америке. Во–вторых, американская культура не осталась неизменной. Она сама впитала в себя и продолжает впитывать вместе с переселенцами множество разных культурных элементов. А, распространяясь по всему свету, американский образ жизни вступает во взаимодействие с местными культурами, в результате чего возникает гораздо более сложная, комбинированная мировая культура, а точнее широкий веер субкультур, которые только совсем уж обобщенно могут быть сведены к единому корню.

— То есть будущее не за американской империей? – директор задавал вопросы безучастно, подписывая параллельно разные документы, но собеседник только еще больше проникался важностью их беседы.

— США не империя и при всем внимании к тематике Древнего Рима или Британии — «владычицы морей» империей в общепринятом смысле этого слова не станет. В условиях американской демократии общественная мобилизация во имя достижения имперских целей маловероятна. Если битва при Ватерлоо была выиграна, по известному изречению, на игровых площадках Итона, где выковывался характер британской имперской элиты, то война во Вьетнаме была проиграна в американских университетских кампусах, где воспитывался американский средний класс.

В этот момент в дверь без стука влетел написавший жалобу младший научный сотрудник, и лишь слегка кивнув в сторону Петра Семеновича, подбежал к Николаю Ильичу схватил его за руку, крепко ее потряс и расцеловал трижды в щеки по русскому обычаю. Во время поцелуев молодого человека забил приступ кашля, который он подавил и при этом издал целую серию звуков одновременно напоминающих одновременно хрюканье, кваканье, клокотанье и чавканье. Директор всерьез испугался, что его сейчас облюют, но обошлось.

— Сергей Николаевич, видел вашу жалобу, но не нужно так бурно на все реагировать! И сходите, в конце концов, на флюорографию!

— Схожу–схожу! А это не пустяк! А если он американским гостям такое скажет?

— Скажет – и будем разбираться!

— Тогда поздно будет!

— Ты, Сергей, извини, у нас важный разговор сейчас, потом подойдешь, — веско сказал Петр Семенович.

Младший научный сотрудник бросил на него испепеляющий взгляд, и нехотя ушел.

Из благодарности за то, что его избавили от необходимости выслушивать длинный и бессмысленный диалог, директор вновь вернулся к интересовавшему его посетителя разговору, как будто он и не прерывался.

— А как же американское военное вмешательство?

— Доминирование Америки в качестве сверхдержавы все еще остается определяющей чертой нынешней международной системы. Более ста государств в мире разделяют американские демократические принципы. Американские вооруженные силы не просто самые мощные — никакая другая армия не способна действовать на отдаленных театрах военных действий. Обладая подавляющим и исторически беспрецедентным военным превосходством, США не способны навязать свою волю нищему Афганистану, навести порядок в Ираке, раздираемом религиозными распрями и даже покончить с организацией под названием «Аль–Каида», которой руководят всего несколько человек, скрывающихся, как считают, в пещерах в отдаленных районах Афганистана и Пакистана.

— То есть вы думаете, что американцы могут отказаться от попыток силой оружия влиять на непокорные им страны?

— Американцы неоднократно имели случай убедиться в том, что военное вмешательство стоит дорого, деморализует общество и в целом бесперспективно. Кроме того, энтээровская экономика обходится без так называемых «эксплуатируемых». Теперь капитал заинтересован не в том, чтобы впрячь людей в колесницу капитала, а в том, чтобы избавиться от них, как от обузы. Передовая страна имеет тенденцию отгораживаться от мира с его проблемами, закрываться в богатом гетто. Многие американцы думают, что выживут без остального человечества.

— И каковы, на ваш взгляд, перспективы США?

— Можно предположить, что, несмотря на огромные расходы на вооружение, экономический и людской потенциалы страны, США в обозримом будущем могут лишиться статуса единственной сверхдержавы мира. Деморализация подавляющей части населения, неприятие стремительно растущими азиатскими государствами американской системы демократических ценностей, неспособность адекватно отвечать на вызовы мирового терроризма, колоссальный внутренний долг, зависимость от зарубежных поставок нефти — все это может привести к тому, что в скором времени Соединенные Штаты разделят статус сверхдержавы с имеющим исключительные перспективы развития Китаем.

В этот момент мобильный телефон директора заиграл мелодию из «Пиратов Карибского моря». Увидев, какой номер высветился, Николай Ильич сразу перестал быть ленивым и вальяжным и, внезапно посуровев, сказал Петру Семеновичу:

— Идите, у меня важный звонок. Про Китай мы поговорим потом.

Новое имя для города

Звонил Николаю Ильичу его старый знакомый — Борис Павлович Большов. Большов был уроженцем Большескотининска, а сейчас работал в администрации Президента России. Свою «малую родину» не любил ужасно, стыдился ее, именно он в свое время помог дону Санчо переименовать его в Лузервиль. Но в последнее время что‑то в душе Бориса Павловича по отношению к городу, в котором он родился, начинало меняться.

Особенно это стало ощущаться после того, как сам того не ожидая, он перевернул в Лузервиле все вверх дном, да так, что круги от этого дошли и до Москвы, послушавшись отца Аристарха. Борису Павловичу даже самому не верилось, что как рассыпавшаяся колода игральных карт полетели тогда и казавшаяся всемогущей Скотникова и непотопляемая Зоя Георгиевна, и многие другие влиятельные люди.

Он, честно сказать, опасался связываться с ними, несмотря на ту должность, которую занимал. Боялся он не столько их самих, сколько те силы, которые за ними стоят, а их опасность он сумел понять. Но почему‑то послушался отца Аристарха, вступил в казавшийся безнадежным бой, и неожиданно необычайно легко вышел из него победителем. При этом было ощущение, что он здесь лишь орудие – «бич Божий» — пришло ему тогда в голову.

Борис Павлович тогда на исповеди рассказывал отцу Аристарху многие свои грехи, а один тот сам напомнил: «Нехорошо вы сделали, что город так назвали». Большову в свое время казалось, что не просто хорошо, а очень даже круто – в отместку за все дурное, что он здесь пережил. А тут почувствовал, что действительно плохо… И вот сейчас сбивчиво рассказывал все это по телефону своему приятелю Николаю Ильичу. Он просил совета: как теперь назвать город? Ведь как его только уже не обзывали до Лузервиля: и Большескотининск, и Бериевск… Ведь переименование нужно как‑то исторически обосновать.

Николаю Ильичу все это было малоинтересно, и он предложил первое пришедшее в голову: «Назовите его Большой».

— Разве бывают такие названия? – удивился Борис Павлович.

— Значит будет. Тем более, считай, что в честь тебя – славного уроженца этого города.

— Да ну уж… — отмахнулся Большов, но предложенный Николаем вариант показался ему самым очевидным, и он удивился, почему самому ему он не пришел в голову.