ЛЧК (Записки старого человека)

Удивительна, в сущности, эта жажда писать слова. Что они могут? А ничего... Всегда, всегда рядом с людьми, уничтожающими друг друга с поразительной последовательностью, существовал ясный ум и прозрачный язык. Всегда какой-нибудь Монтень во время чумы скитался по дорогам. И все уживается как-то - тут же мыслят и говорят - и мычат, скрипят и воют... Впрочем, не слишком ли я разговорился? Так приятно вдруг стать разрешенным, что не сразу чувствуешь на плече тяжелую ласковую руку и начинаешь фантазировать: вот это напишу, вот это... и напечатают?.. - немыслимое дело... про погоду! вот удача!.. Про погоду...

Я кинулся просматривать свои тайные записи, вдруг что-то удастся выудить для печати, мучился, разрывался - и разрывал живое... а потом понял - нет, пусть молодые бегут за поездом. Погода неотделима от котов, коты от погоды... а что говорить обо всем остальном...

Покой и воля

Я понемногу писал, о чем хотел, и не думал больше про разрешение. По вечерам ко мне заходили люди. Как-то собрались Антон, Бляс и Крылов. Мы зажгли свет в мастерской, а сами сидели в задней комнате, в полутьме, и разговаривали. С чего началось?.. Пожалуй, со счастья. Антон прочитал:

- На свете счастья нет, но есть покой и воля...

Бляс встрепенулся:

- Вот! Нет его... тогда зачем все это-неурядицы, кошкисты?..

Историк рассмеялся:

- Счастье?.. При чем тут счастье...

Я спросил у Бляса:

- Представь себе, все спокойны, сыты - счастье будет?

Он подумал, вздохнул:

- Маловато, пожалуй... нужно еще, чтобы дорога была. Хочу - сижу, хочу - пойду куда глаза глядят...

- Вы говорите о свободе, без которой счастья быть не может, - вмешался историк.- А свобода - это осознанная необходимость. Без понимания законов жизни мы не можем быть свободны.

- А если жизнь идет поперек закона? - спросил Бляс.

- Это не может продолжаться долго и потом отзовется тяжко на всех.

- Да-а, что ни говори, а дорога нужна...- вздохнул Бляс и пошел к себе, хрюшки не давали ему ни покоя, ни воли.

- Мне кажется, наоборот, без свободы не может быть понимания, - я решил возразить Крылову, - а свобода... тысячу раз познай необходимость от этого свободы не будет, нужен выбор...

- В историческом аспекте наши мелкие "да" и "нет" сливаются в один писк, мы ничего выбрать не можем.

- Не знаю... Но история только оболочка жизни людей...

- Опять вы о внутренней свободе... Но с ней вы остаетесь в себе, одиноки и исчезаете бесследно, ведь без выражения себя ничего, ничего не остается. Это раньше - была душа, свободна и бессмертна, кому-то она была нужна, каждая, и видна - вся. Драки из-за нее устраивали, друг у друга из рук вырывали... А теперь всем ясно - от самого удивительного вашего внутреннего решения ничего в мире не изменится, не всколыхнется. Нигде ничего. Значит, нужно выразить и что-то в мире изменить...- и тут ваш свободный выбор кончается, необходимость находит вас и давит, как таракана, или загоняет обратно в щель...

Мне стало тоскливо и скучно, я перестал слушать его. Он еще немного покричал и ушел к себе. И тут неожиданно заговорил Антон, о котором мы забыли:

- А я вот обрел покой после того, как лишился молодости, всех надежд, даже лица своего...

Мы помолчали, каждый думал о своем. Потом Антон ушел, я остался один, сидел и смотрел на полоску света на полу. Вот так каждый из нас видит мир узкая полоса, а остальное в темноте... Как изменить то, что не можешь понять, не разбив при этом, не испортив?..

Промелькнула легкая тень, кот вошел в комнату:

- Ты что сидишь здесь!.. А как же ужин?.. М-р-р-р... Ах, да, ужин...

Филя остался дремать, а я вышел на улицу. Среднего возраста луна освещала пространство перед домом. Дальше земля опускалась в темноту, и казалось, что шар закругляется рядом с нами, небольшой такой шарик в несколько километров диаметром, игрушка, временное прибежище для нескольких живых существ... А потом?.. Распахнутся двери, ослепительный свет, пальмы и фиговые деревья, лев рядом с ягненком... Боже, какие басни... Или вечное пламя, смрад... - неловкие выдумки...

Да что тебе - "потом" -живи, пока живется, а пальмы и фиги пусть подождут.

Желтый кабель

И все-таки в чем-то .он прав, наш историк, не мешает иногда отвлечься от самосовершенствования и чуть-чуть подтолкнуть жизнь, чтобы когда-нибудь потом она подтолкнула тебя. Ведь споры о свободе - необходимость ли она или сама по себе возможность выбирать - эти рассуждения менять нашу жизнь не спешили. Мы во всем зависели от жэка, а это, согласитесь, неприятно - все время от кого-то зависеть, И мне пришла в голову мысль - хорошо бы лишить их возможности отключать у нас тепло и свет, это собьет с них немного спеси... а у нас будет чуть поменьше необходимости и побольше воли.

Я поделился своим планом с Блясом. Он согласился охотно:

- А что?.. Посмотрим... да и прогуляемся. Только ходить туда опасно, провалы, трещины, а внизу глубина, час лететь - до дна не долететь...

- Неужели час?

- Камень не долетает. Бросаешь - и звука никакого. Я один раз полчаса ждал.

Я прикинул по старой школьной формуле - "за полчаса камень до центра земли долетит..."

- Может, он и долетел, только вот звук не вернулся.

Эта история с камнем показалась мне странной. Но он прав - при свете факелов тени обманчивы, далеко лететь или близко, а ногу подвернуть проще простого.

Посоветовались с рассудительным Аугустом.

- Надо взять кота, - предложил тот, -кот всегда обратную дорогу знает и по опасному месту не пойдет.

- Идея! - загорелся Бляс. - Вот бы Феликса взять, он ведь все там знает...

- Оставь Феликс в покой, старый несчастный кот, - Аугуст всегда защищал Феликса, - возьмем Крис, тоже отличный зверь.

Так и решили. Аугуст договорился с Марией, что возьмет Криса на прогулку, об остальном, конечно, умолчал.

На следующее утро мы вошли в коридор, который сообщался с подвалом Бляса. Впереди бежал Крис, как всегда прижав уши и поводя хвостом из стороны в сторону. За ним шел Бляс с большим факелом, за Блясом следовал я, считал шаги и разноцветными мелками делал отметки на стене, чтобы не заблудиться. Кот у нас прекрасный, но осторожность не помешает. Последним был Аугуст, он нес запасные факелы и большой моток веревки - до центра земли не хватит, а пригодиться все равно может...

Коридор был высотой около двух метров. Трубы и провода занимали по метру с каждой стороны, и все равно в ширину оставалось не меньше трех метров. Пол вымощен тяжелыми каменными плитами, во многих местах они разбиты или отодвинуты. Свет факела, поднесенного к этим щелям и колодцам, не проникал дальше нескольких метров. Когда-то здесь, под нами, было озеро, а теперь пустота, и мы ползем, как мелкие насекомые по листу бумаги, над потрясающей бездной... Крис бежал, безошибочно выбирая лучший маршрут. В мерцающем свете факелов трещины были плохо заметны, и благодаря коту мы избегали многих неприятностей...

Вдруг Крис остановился. Хвост его совершенно опустился и замер, уши вплотную прижались к голове. Бляс поднял факел повыше. На дороге сидела белая крыса размером со здоровенного кота... злобные глазки, пасть усеяна острыми зубами... Преодолев замешательство, Крис завыл во весь голос. Эхо вырвалось из колодцев и подхватило его клич, как будто сотня котов вышла на бой. Этот тип взвизгнул, но не отступил. Наверняка он здесь не один. Нельзя допустить, чтобы Крис ввязался в драку - если сцепятся, коту трудно будет помочь...

В этот момент Аугуст метнул нож. Он промахнулся - рукоятка слегка задела спину зверя, но этого оказалось достаточно- крыса дернула хвостом и с визгом скатилась в темную щель между плитами.

- Ну и зверюга... - пробормотал Бляс, вытирая со лба пот и копоть, сколько же их здесь...

Аугуст молча поднял нож. Крис побежал дальше, мы следовали за ним.

Через полчаса коридор стал шире, в него то и дело впадали другие коридоры и коридорчики. Пришлось поработать мелками, не хватало еще заблудиться и остаться в темноте с этими тварями... Внезапно за поворотом стало светло. Коридор освещен яркими лампами, вдоль стен стоят узкие скамейки с белыми поперечными делениями. Коридор стрелой уходил вдаль, и эти скамейки двумя бесконечными рядами - тоже...