Русская красавица. Кабаре

– Дима, Димочка, – издаю бессвязные стоны, кусаю свой палец, чтоб не кричать. – Дима, Димочка, Ди-и-им-к-а! – первый раз в жизни тяну так чьё-то имя. Смакую вкус слова.

Не дождалась его, опередила. Но не огорчаюсь. Врут, мол, бывают любовники, которые с первой же встречи так друг другом проникаются, что живут долго и счастливо, умирают в один день и кончают в один миг. Первая встреча – всегда стресс. Принюхаться, изучить, осмотреться. Никаких излишеств пока, никаких фантазий и ухищрений. Подчиняемся охотно, подчиняем аккуратно, чтоб не спугнуть, а познать собеседника. Синхронность чувств и полное слияние приходит с опытом. И с каждым новым партнером этот опыт нужно нарабатывать заново. Пока мы – просто партнеры, позже, возможно, научимся сливаться в одно целое…

Встречаюсь взглядом с Дмитрием. Он заметил мое выбывание из игры и тоже вернулся к реальности, остановившись.

– Как ты? – спрашивает, будто мы не виделись триста лет.

– Хорошо, – отвечаю с улыбкой и тянусь укушенным пальцем к его лбу, чтоб промокнуть капельки пота. – Нам бы в цирке выступать, – показываю взглядом на свои ноги.

– Прости, я машинально… Распял тебя, как маньяк… – не выходя из меня, он обхватывает обоими руками талию. – Я весь в тебе, – шепчет, – Весь, по самую макушку. Не представляешь, как это приятно…

Как ребёнка, он прижимает меня к себе, выпрямляется, кружит. Оказывается, он невероятно силен. Несмотря на стройную довольно фигуру, пушинкой я никогда не считалась. Вспоминаю вдруг, что у нас непростительно мало времени. Выбираю момент, цепляюсь руками за верхнюю точку, торможу вращение, усаживаю Димку на полку.

– Поехали?

Закрываю глаза, отпускаю неистовость, отдаюсь ощущениям, радуясь свободе движений. Я ведьма – иствикская ведьма на шабаше… Спина перегибается через Димины крепкие ладони. Стоп! Чувствую вдруг, как меня подхватили, перевернули, швырнули на покрывало…

– Не сейчас, – шепчет он. – Не люблю амазонок.

И тут поезд гудит раненным зверем и въезжает в туннель. Мгновенно темнеет. По купе с сумасшедшей скоростью проносятся невесть откуда взявшиеся тени и блики. Все смешалось. Отбойным молотком дрожит надо мной Дима.

– Марина, Маринка…

С грудным стоном отрывается от меня.

– Мари-и-и-ночка! – Перекатывается на бок, утыкается головой в подушку, рычит, порывисто гладит руками мои плечи, трепещет. Кажется, всё…

В окно снова заглядывает дневной свет. Поезд резко сбавляет скорость. Раскачивается лениво и весело, будто ни в чем не виноват, и не нагнетал мгновение назад обстановку своим безумием. Уже не бежит, а ползет. И, наконец, вовсе останавливается…

Лежим тихо-тихо, восстанавливаем дыхание. Его пальцы находят мою ладонь, теребят с нежностью.

– Забыла сказать тебе волшебное слово «спираль», – спохватываюсь.

– Главное вовремя! – на одном выдохе сокрушается Дмитрий. – Впрочем, что я мелю. Конечно, вовремя. Буду знать. На будущее буду знать.

Хмыкаю, посмеиваясь. Думаю, что все такое могло произойти только со мной. Меньше недели в туре, и уже завела себе любовника. Причем, сначала обидела, потом отпугнула, и уж потом завела. И тут умудрилась все напутать и не предупредить о правилах пользования… Как-то совсем непохоже на себя проявляюсь, на самом-то деле. Хотя, наверное, это естественно. Новая жизнь должна приносить новые связи и новые манеры. Причем, чем быстрее их принесет, тем лучше. Потому что больше времени останется на развитие отношений и собственное перевоспитание. И потом, когда эта новая жизнь закончится, то следующая придёт бок о бок с приятными воспоминаниями и уверенностью в завтрашнем дне: в окончившейся жизни, ведь, вот как здорово получилось, значит, и в грядущей так будет. А еще, я думала, что Дмитрий – то, что надо. Подкорректировать чуть-чуть, привить «любовь к амазонкам» и… Обхватываю руками-ногами, прижимаюсь по-детски. Типа, доверчиво… Дмитрий кивает вопросительно.

– О чем так улыбаешься?

– Ненавижу мужиков, сдерживающих эмоции оргазма, – говорю напрямик. – Хорошо, что ты не такой. И балет в соседнем купе, вероятно, порадовался…

Поднимаю глаза на Диму, чувствую себя глубоко озадаченной. Прильнув ухом к стене, он сосредоточенно вслушивается в тишину из соседнего купе. Взрослый, вроде, мальчик, а всерьез боится быть услышанным и разоблаченным.

– Вроде не слышно… Они или на завтраке, или спят. Эх, ну что ж мы не разведали обстановку…

– Слушай, – раздражаюсь немного. – Мы оба вроде совершеннолетние, свободные люди. В чем дело? Пусть слышат, раз им слышится. Слышат и радуются за ближнего.

– Да я, вроде, слово давал. Ну, перед поездкой в этот тур. С нас, мужиков, Передвижной обещание взял, что мы за все время тура, ни с кем из коллег ни-ни-ни… Я, конечно, мужик: мое слово, хочу даю, хочу беру. Но с другой стороны, неловко как-то. Причем обещал-то я, блин, еще когда не знал, что ты со мной в тур поедешь. Как сейчас помню, на Зинаиду глянул, потом возраст девчонок из балета прикинул, потом внимательно на бицепсы Антона Галкиного посмотрел, и думаю про себя: «За кого они меня принимают? Тут обещай, не обещай, все одно – и скучно и грустно и негде писюн полоскать»…

– Дмитрий, фи! – возмущаюсь формулировочной. – Следите за текстами!

– Ну, как тут уследишь? – виновато ухмыляется, хитрец, а в глазах ни капли раскаяния, – Ой, брось ты. Ну, какой я Дмитрий? Димка-шалопай. Димка-хулиган. Это да. А Дмитрием я только последние пару лет стал. Сорок лет, ни дать, ни взять, – время срочно вырастать, мало пить и много спать, прекращать хм-хм пинать… Это я сам придумал. Только что. На словах легко, в жизни – не получается.

– Точно, – соглашаюсь я, подумав, – И впрямь Димка-шалопай… Кто б еще до таких почтенных лет дожил, а авантюр избегать так и не научился…

Ровно на этих словах Марина-массажистка начала ломиться в дверь. Стучала, дергала, звала… Я сидела с ногами на постели, давилась от хохота, наблюдая, как Димка, растеряв навек всю свою застольную презентабельность, прыгает по купе, целясь ногой в штанину, и, следуя отчаянной жестикуляционной мольбе этого шального типа, громко возилась с замком и бросалась в Ринку короткими междометиями, вроде:

– Рин, все ок. Через пять минут открою. Да подожди ты!

Ринка при этом страшно хотела взять из купе что-то важное, поэтому заметно нервничала и ругалась. Пронаблюдав, как совсем не солидный, но все же сорокалетний мужик вылазит из моего купе через окно, предварительно трижды оглядев платформу, я спокойно задвинула раму и, не таясь, расхохоталась.

– Да что там у тебя?! – бурчала Ринка.

– Не поверишь! Помнишь, проводник при вселении просил нас не трогать защелку, а закрывать на верхний замок? Так вот, я об этом забыла, и как теперь отсюда выйти, не знаю. Все уже перепробовала.

– Блин! Нельзя было раньше сказать! Сейчас позову кого-нибудь… Марина, ты просто ходячий разгром! Мне нужно срочно показать Передвижному медицинскую книжку, а то он потом куда-то уйдет и фиг я его потом поймаю…Слава богу!

Последнее восклицание было вызвано не мной, и вскоре кто-то принялся ковыряться отверткой в нашем замке. Спустя минуту, добрый спаситель – гладковыбрит, бакенбарды прилизаны, спина чуть вперед зад на отлете – чудесным образом размыкает челюсти замка.

– Спасибо Дмитрий, – говорю холодно. – Рада видеть вас снова.

– Гх-м… Я проходил мимо, и не мог не помочь, это мой долг! – гнусавит он.

Так у меня завелся свой персональный Димка, о чем, несмотря на все последующие события, я до сих пор не жалею ни на миг.

С тех пор началась наша тайная связь. Недолговечная, как все страсти, и острая, как всё тайное.

/Кончики пальцев,/ помнят каждую складку твоего тела./Вот бы остаться,/но быть рядом без оглядки не мое дело./ Моя работа -/ приходить на миг и в рупор материть беды./А вот заботы – / Залатать ступу, иль хоть купить кеды./

Нам было сладко вдвоем. И в те минуты, что удавалось удрать от общественности, и при всех, когда праздно болтали и поддразнивали друг друга невинными для посторонних глаз фразочками. Мы чувствовали друг друга родными. И в период идиллии – когда казалось даже, что наши отношения могут перерасти в нечто большее, чем обычный командировочный роман, и позже – когда все уже стало ясно, и я ограничила возможности общения. Эх, Димка, Димка… Чем мне заполнить теперь эту дыру в душе?