Доброе утро

— Адам! — возмутилась я.

— Нас уже второй раз прерывают, — сказал он, вновь заключая меня в объятия. — На нынешнем этапе игры это перебор.

— А вдруг что-нибудь случилось? — Я глянула через его плечо на стальной ящик, в котором сейчас замерзал мой телефон.

— Тогда ты все пропустишь, — он вернулся к пуговицам на моей блузке, — и о самой большой на свете тыкве расскажет кто-нибудь еще.

— Так нечестно, — возмущалась я, помогая ему избавить меня сначала от пиджака Колин, а потом и от ее блузки. — Ты при вашем формате снимаешь один пятнадцатиминутный сюжет в два месяца.

— Ну вот, — Адам подхватил меня на руки, — опять ты за свое.

Но я не прекращала возмущаться, пока он нес меня в спальню:

— …А мы каждый день снимаем по пятнадцать сюжетов, и каждый из них не меньше трех минут…

— Осторожно голову! — сказал он, переступая через порог.

Я пригнула голову, чтобы не стукнуться о дверной косяк.

— Готова поспорить, у тебя тут фотография президента или голых красоток.

— Это ты так решила после откровений о Картере? А если и то и другое?

Я игриво чмокнула его в щечку, пока он укладывал меня на постель.

— Осторожнее, приятель.

— Я ведь тебе сказал! — сказал он, придавив меня всем телом. — Сказал, что встал в пять утра смотреть твою передачу!

Он снял футболку. Во рту у меня пересохло.

— И как, говоришь, мне теперь тебя благодарить? — спросила я, расстегивая лифчик.

Он с улыбкой снова навалился на меня.

— А как получится!

— М-м-м… — пока мы окончательно не потеряли голову, мне обязательно нужно было выяснить один момент. — Адам, скажи, пожалуйста…

— Да-а?.. — его джинсы упали на пол.

— У тебя будильник надежный?

Вечность спустя, когда я вышла из ванной и оделась в свой лучший костюм, у меня так и не получилось стереть с лица сияющее выражение после прошедшей ночи. Может, вчерашний день и начался катастрофой, но завершился он в объятиях Адама совершенно непередаваемо.

Я сидела в операторской, пытаясь сосредоточиться на программе, что бы там ни происходило. Майк вел себя ничуть не лучше, чем накануне, но, по крайней мере, сегодня мы не делали оскорбительных нападок в адрес видных политических деятелей.

А я все думала о поцелуе, который запечатлел на моих губах Адам в тот предрассветный час, когда я выскользнула из его постели и практически сбежала домой. И вот что я узнала про Нью-Йорк через несколько недель после приезда из Нью-Джерси: все эти разговоры о «городе, который никогда не спит» — полная чушь. Если выйти из дома среди ночи, ты попадешь на тихие пустынные улицы. Никто не увидит твоей летящей походки, когда ты в первый раз идешь домой от своего парня, предаваясь воспоминаниям о прошедшей ночи.

— Эй! — потормошил меня Ленни. — Что с тобой сегодня?

— А? — Я вынырнула из облака грез. — В смысле, ничего.

— Ну конечно! — хмыкнул он.

— Да ладно тебе, — сказала я, стараясь избегать его взгляда. — Просто ночь выдалась длинной.

— Из-за?..

Я стала просматривать список последних новостей, которые для нас нарыла, когда добралась от Адама домой. На западе опять полыхал пожар, поговаривали о серийном поджигателе.

— Я дописывала материал про поджигателя…

— И? Сколько времени это у тебя заняло? Полчаса?

Я пристально на него взглянула.

— Отстань!

— Хорошо-хорошо! — ретировался он.

И тут в операторской с крайне озабоченным лицом появился один из редакторов — Дэвид.

— В «Добром утре, Америка» показали мать поджигателя.

Я так и подпрыгнула.

— Ч-черт! Я даже не подумала об этом. Хотя, конечно, я и про поджигателя узнала в третьем часу…

Ленни выразительно на меня поглядел.

— Ну ладно, — сказала я. — Давайте выясним, есть ли у поджигателя подружка. Черт. Надо пошевеливаться. А то у нас только картинка и комментарии…

Они не двинулись с места.

— Ребята, — я прищелкнула пальцами. — Сюжет. Его надо сделать.

— Но мы занимаемся садовыми инструментами… — подала голос Саша.

— Нам нужен поджигатель! — твердо сказала я. Что-то мне подсказывало, что Майк Померой за это ухватится.

Увы, подружки у поджигателя не оказалось. И отец его канул в неизвестность, а соседа по университетскому общежитию уже пригласили в «Сегодня». Вот ведь незадача. Нас опередили.

От этой новости румянец у меня на щеках немного поблек, но я еще не сказала свое последнее слово. У меня тоже был хороший материал. Я нашла солидного эксперта по поджогам, у нас были отличные кадры пожара и причиненных им разрушений, а интервью брал Майк Померой. Это было в сто раз интереснее, чем беседа с парнем, который не видел своего соседа по общаге с тех пор, как тот бросил учебу на первом курсе.

Но интервью с матерью, конечно, вышло интереснее.

— И куда мир катится? — ворчал Майк. Мы с ним как раз шли обедать, чтобы обсудить наши планы. — Народу куда интереснее взглянуть на женщину, «которая породила чудовище», чем попытаться понять, что с человеком не так и почему это привело к таким катастрофическим последствиям.

— Полностью с тобой согласна, — сказала я. — Но люди хотят знать, может ли из их собственных карапузов вырасти что-то подобное. Они хотят взглянуть матери в глаза и задаются вопросом, что же она сделала не так.

— Видимо, ничего, — сказал Майк. — Она ведь не показывала его детские фотографии, где он играет со спичками. Они просто хотели посмотреть, как она расплачется на всю страну. А парни из «Америки» рады были всем этим поживиться, — ухмыльнулся он. — И ты еще спрашиваешь, почему я так презираю эти ваши пресловутые «шутливые беседы».

— Ну, хорошо, — сказала я, сворачивая за угол, — забудем о шутливых беседах. Я тут подумала, нам неплохо бы подготовить какой-нибудь биографический очерк. V нас планируется сюжет о Даниэле Булю…

— И что, сразу после этого мы пойдем на кухню готовить профитроли? — сухо поинтересовался Майк.

— Нет.

Он подозрительно на меня посмотрел.

— Как насчет бараньего рагу?.. — предложила я.

Он развернулся и пошел прочь.

— Ну ладно, — сдалась я. — Проехали. А как насчет интервью с Тимом Макгро и Фейт Хилл?

— Если кто-нибудь из них станет президентом или изобретет лекарство от рака, я подумаю.

— Майк! — стала упрашивать я.

Он остановился и скрестил руки на груди.

— До меня дошли слухи, что ты встречаешься с сеньором засранцем. Как ты могла такое допустить?

Я нахмурилась и быстро оглянулась — нет ли поблизости кого из сотрудников канала.

— Кто это тебе сказал?

Да уж, новости здесь распространяются быстро.

— Так это правда?! — Майк, похоже, пришел в замешательство от самой мысли, что такое возможно.

— Ну-у, не то чтобы…

— Обычно он встречается с девушками, которые… и у которых… — и он руками показал, что имел в виду.

Надо же, оказывается, у Майка даже хуже получается пантомима, чем у меня.

Я склонила голову на бок и стала его дразнить:

— Неужели ты хочешь сказать, что они любят конфеты-тянучки и мясные тефтели?

— Ты знаешь, о чем я.

— Да, — ответила я. — Но знаешь что, Майк? Я не попадусь на твою удочку.

— Хм… — Он двинулся дальше.

— А о том, что некрасиво давать людям обидные прозвища, мы с тобой потом поговорим.

Майк фыркнул.

— Я тоже умею обзываться.

— Да куда тебе, фанатка!

Я вздохнула. Мы прошли еще квартал.

— Как насчет интервью с Шоном Комбсом? — еще раз попыталась я.

Я решила во что бы то ни стало поймать Майка на слове. Хоть разок. Даже если мне для этого придется накачать его виски по самое не-могу.

— Я бы, может, и не прочь, только понятия не имею, кто это такой. Погоди-ка, кажется, у меня есть неплохая тема для интервью. В Олбани приключилась забавная штука. Проверили налоговую декларацию губернатора, и оказалось…

— Ради бога, Майк! — взвыла я. Это почище Эрни с его флюгерами. — Ты смерти моей хочешь? Нет, нет и еще раз нет!