Второй шанс

Поняв, что мачеху потянуло на откровения, я инстинктивно посмотрела вверх, в сторону папиного кабинета. Вот кому надо быть здесь вместо меня и выслушивать жалобы жены! Но в последнее время папа по уши увяз в работе, и все яблоки возвращались на кухню целехонькими.

— Чем плохо имя Фисба?

Я подошла к Хайди.

Поглаживая спинку малышки, та прикусила губу, потом объяснила:

— Твой папа настоял на литературном имени. Он сказал, что Изабель — имя слишком простое и часто встречается и девочке никогда не представится шанса прославиться с таким именем. Но Фисба?! Слишком уж необычно, я бы даже сказала, чересчур отдает экзотикой. По-моему, людям с непривычными именами трудно жить в обществе. А как ты думаешь?

— Ну, не обязательно, — обиженно буркнула я.

Хайди от смущения чуть не задохнулась.

— Ой, Оден, прости! Я не тебя имела и виду…

— Знаю-знаю. — Я вытянула руку, прерывая бесконечный поток извинений. — Просто делюсь опытом. На самом деле имя отнюдь не помеха в жизни. Вот и все!

Она кивнула и перевела ласковый взгляд на Фисбу.

— Что ж, ты меня успокоила.

— Слушай, если тебе не нравится имя, — предложила я, — называй ее Каролиной! В смысле…

— И кого тут будут называть Каролиной? — раздался за спиной голос отца.

Я подпрыгнула от неожиданности, а когда обернулась, увидела его на лестнице. Ага, значит, в этом доме привычка подкрадываться не только у меня.

— Ой, просто вспомнили о втором имени девочки… — начала я объяснять, но папа не дал мне договорить.

— Второе имя, говоришь, — повторил он. — Да, так и есть. Это Хайди настояла на Каролине. Я хотел назвать ее Фисба Андромеда.

Краешком глаза я заметила, как скривилась Хайди.

— Да? — удивилась я.

— Это яркое и звучное имя. — Для усиления эффекта папа ударил себя в грудь. — И сразу западает в душу! И у него нет глупых сокращений. Ты только подумай! Разве одно это не выделяет Фисбу среди безликой толпы? А теперь представь, если бы тебя назвали Эшли или Лизой, а не Оден, выросла бы ты такой умницей?

Честно говоря, я растерялась и не знала, что ответить. Неужели папа ждет, что я соглашусь с ним и признаю, что все мои достижения — лишь результат правильного выбора имени, а не итог кропотливых трудов?

К счастью, вопрос, как всегда, оказался риторическим. Папа не стал дожидаться ответа, а направился прямиком к холодильнику и достал баночку пива.

— По-моему, — вмешалась Хайди, — не имя красит человека, а совсем наоборот. Если Фисбе захочется остаться Фисбой, так тому и быть, но она имеет право называться Каролиной.

— Она никогда не станет Каролиной!

Папа с громким щелчком открыл банку пива.

Я с удивлением смотрела на отца, гадая, когда он успел превратиться в высокомерного сноба. Он ведь не был таким, когда жил со мной и мамой. А сегодня прямо-таки сразил наповал.

— Ой, Оден, — затараторила Хайди, подхватывая Фисбу с коврика и унося ее на кухню. — Я ведь не знаю твоего второго имени. Какое оно?

Не сводя задумчивого взгляда с отца, я четко произнесла:

— Пенелопа.

— Видишь? — обернулся папа к Хайди, будто имя что-то доказывает. — Наводит на возвышенные размышления, а главное, уникальное!

«Дурацкое имечко. Хуже не придумаешь!» — добавила я про себя.

— Как мило! — чересчур жизнерадостно воскликнула Хайди. — Понятия не имела, что у тебя такое прелестное второе имя!

Я промолчала, допила залпом кофе и поставила кружку в раковину под пристальным взглядом Хайди. Папа направился с пивом на террасу, а она, воспользовавшись моментом, собралась что-то сказать. Может, слова утешения? К счастью, в этот момент мачеху окликнул папа и поинтересовался, что она планирует приготовить на ужин.

— Ой, даже не знаю, дорогой, — торопливо запричитала Хайди, укладывая Фисбу в люльку, стоявшую на кухонном столе. Потом мачеха пристегнула малышку страховочными ремнями и, бросив на меня извиняющийся взгляд, вышла к отцу на террасу и елейным голосом опросила: — А что бы ты хотел, милый?

Минутку я постояла, наблюдая за отцом и мачехой, пока они любовались бескрайними просторами океана. Папа пил пиво, обняв Хайди за талию, а она все говорила и говорила, приникнув головой к плечу мужа. Вы и не представляете, как дороги минуты согласия в семье! А вот я теперь знаю.

На столе в люльке, размахивая руками и суча ножками, гукала сестричка. Я подошла и склонилась над ней. Малышка еще не умела фокусировать взгляд, поэтому казалось, что ее глазенки все время устремлены на ваш лоб.

Возможно, сестричке понравится имя Фисба и она не захочет называться Каролиной. Но, вспомнив упрямое выражение, застывшее на лице отца, уверенного в своей непогрешимости, я не удержалась и, наклонившись к крохотному ушку, шепнула только что придуманное имя, составленное из Фисбы и Изабель. Теперь только так и буду называть сестренку.

— Привет, Изби, — прошептала я. — Какая же ты красавица, Изби!

Когда целое лето живешь на берегу океана, легко привыкаешь к солнцу, жаре и горячему песку под ногами. Из головы совершенно вылетает, что где-то в мире идет дождь со снегом, а впереди маячит ненастная осень и студеная зима.

Через два дня после пресловутого спора об именах я в растерянности выглянула в окно, за которым стеной лил дождь, и через секунду вспомнила, что не прихватила с собой теплых вещей.

Пришлось просить куртку у Хайди. Она предложила богатый ассортимент из трех расцветок: светло-розовую, ярко-розовую и грязно-розовую, которую мачеха упорно называет «сумрачной». Из предложенного изобилия я выбрала ярко-розовый вариант. Куртка представляла собой жизнеутверждающий контраст с серыми, мокрыми улицами и, как ни странно, поднимала настроение.

В «Клементине» за прилавком стояла Мэгги, в коротенькой юбочке, легких сандалиях и застиранной футболке с изображением велосипедов. Со скучающим выражением лица Мэгги листала какой-то журнал, наверное, любимый «Голливуд», и в знак приветствия сонно махнула рукой.

— Что, льет как из ведра? — спросила она, вынув из кассы сегодняшние платежки и передавая их мне.

— Ага. Были новые поступления товара?

— Нет еще.

Я кивнула, и Мэгги вернулась к чтению журнала, открыв следующую страничку. Любопытно, Эстер и Лиа иногда пытаются завязать со мной дружеский разговор, а Мэгги всегда немногословна, за что, честно говоря, я в глубине души ей очень признательна. Не нужно притворяться, что мы стали подругами и у нас много общего помимо места работы. Конечно, пребывая под впечатлением памятного вечера в велопарке и трюков Мэгги на площадке, я поняла, что судила о ней неверно. Впрочем, она тоже ошибается на мой счет.

Зайдя в кабинет, я зябко поежилась. В офисе почему-то было прохладно. Ну и ладно! Не буду снимать куртку, и все, решила я, доставая из ящика чековую книжку с калькулятором.

Следующий час прошел в тишине — магазин словно вымер. Пару раз, правда, забегали девчонки, покрутились возле стенда с косметикой, повздыхали над мокрой обувью и снова убежали под дождь. Время от времени попискивал телефон Мэгги, принимая очередные сообщения. А так все тихо.

Около шести часов вечера наконец-то звякнул колокольчик на входной двери.

— Здравствуйте, — донесся приветливый голос Мэгги. — Я могу чем-то помочь?

Посетитель, кто бы он ни был, отвечать не торопился, будто не расслышал вопроса. А потом, как гром среди ясного неба, послышался голос, который я не спутаю ни с каким другим.

— Нет, спасибо, — поблагодарила мама. — Вообще-то я ищу свою дочь.

— Вы — мама Оден? — восхищенно спросила Мэгги. — Ой, как славно! А Оден работает в кабинете. Уверена, она…

Резко вскочив с места, я бросилась к двери. Вырасти у меня крылья за спиной, и то не вылетела бы в торговый зал быстрее. В знакомом черном элегантном платье и пуловере поверх него, с аккуратно уложенными в прическу волосами, возле стенда с косметикой стояла мама собственной персоной. На расстоянии вытянутой руки она держала стеклянный флакон и, сощурив глаза, изучала этикетку.