Время в тумане

Семен хорошо знал жизнь, так как, с одной стороны, будучи на свободе, он занимался (по его словам) интеллектуальным трудом, а с другой стороны, т. е. лишившись оной, специализировался в сферах производства с применением грубой физической силы. Сейчас ему пригодился опыт работы по ту сторону свободы, проще говоря, на стройках. Семен знал, что на стройке он найдет все необходимое.

Так оно и получилось. Сев в первый подошедший троллейбус, еще раз восхитившись тем, что троллейбус без кондуктора, прочитав надпись: «Совесть пассажира — лучший контролер», Семен поуютнее уселся, выдул маленький смотровой глазок на узорном окне и принялся наблюдать.

Как только в глазке мелькнул большой, почти готовый к сдаче дом, Семен вышел из троллейбуса, а примерно через час, порыскав по стройке, появился снова, став за это время на несколько килограммов тяжелей. За поясом, прикрытым габардиновым пальто семилетней давности, торчал маленький плотницкий топорик, а в карманах чуть слышно позвякивали отвертка и зубило.

Семен Сулейкин умел разбираться в людях. Не ошибся он и на этот раз. Лишь только он появился на перроне, глядя по сторонам и немного досадуя на себя за то, что не указал Барончику точного места встречи, как маленькая фигурка выкатилась ему навстречу и остановилась, заглядывая в глаза ласково и преданно.

— Вот что значит предложить человеку что-то интересное, — сказал Семен, выслушав Барончика. — Растешь на глазах. Все правильно. Ведь даже гнида мечтает стать вошью. Но в нашем деле главное — точность. И поэтому подобьем, так сказать, бабки. Итак, маршрут тобой выбран. По твоим словам, наиболее людный, а значит и денежный. На одном из концов троллейбус разворачивается по большому кругу и в этот момент пассажиров нет, один водитель. Очень хорошо, гражданин Барончик, едем к этому кругу — там разберемся.

Маршрут и в самом деле был напряженный. Пробарахтавшись с полчаса в его средней части и чуточку отдышавшись к концу, Семен и Барончик сошли на последней остановке.

— Да, все же это не любимый город у Черного моря, — сказал Семен, разглядывая присыпанные снегом маленькие домики и вслушиваясь в скрип и шепот позднего вечера да в тоскливое собачье тявканье. — Впрочем, с другой стороны, это и прекрасно. Ступил за дорогу и пропал. Будем работать. Возвращаемся на предпоследнюю остановку. Садимся. Присматриваемся к водителю, а главное — к кассам. На последней остановке вам, гражданин Барончик, придется сойти и прокатиться сзади троллейбуса, на откидной лестнице. Знаешь о такой? Отлично. Примерно на середине круга дергай веревку, пусть троллеи летят в разные стороны. Как только водитель выйдет, обойдешь машину и будешь ждать меня у первой двери, той, что ближе к водителю. Ясно? Действовать четко и быстро. У меня в запасе минуты три-четыре. Я смотрел на крепления касс. Тьфу! Так что времени хватит. Принимаешь одну из касс и — ходу. И главное — без «ляп». Понял?

Барончик понял, но «ляпа» получилась, и довольно большая. Виновником всего оказался водитель. Был он молод, суетлив и с самого начала не понравился Сулейкину. На последней остановке водитель, пожелав сходящим пассажирам спокойной ночи, поерзал на сиденье, включил транзистор и, нажав на педаль, покатил по кругу.

— Живчик, — бормотал Семен, ощущая обух топора под своим габардиновым пальто. — Сейчас ты у меня докатаешься…

Как только мигнул свет, а троллейбус, чуть прокатившись, остановился и водитель легко выпорхнул из кабины, Семен бросился к кассам.

Крепление и в самом деле было «тьфу». Но когда Семен с двумя кассами подбежал к передней двери, то тут вместо Барончика стоял водитель. «Не успел, ну и живчик», — в первый момент подумал Семен.

— Прочь с дороги! — рявкнул он в следующий миг, поднял кассы над головой, тиснулся между водителем и дверьми и побежал.

Бежал он долго, в голове был сплошной хаос, временами Семен приостанавливался, и тогда приходили мысли о Барончике, о том, что случилась «ляпа», но как только он начинал гулко топать ножищами по снегу, мысли пропадали. Наконец он остановился, весь мокрый и красный. Кругом было ровное поле снега, и Семен понял, что город остался позади.

Вдруг что-то мягкое неслышно скользнуло сбоку. Семен даже не успел испугаться. Рассмотрев, что это Барончик, он лишь резко махнул рукой, выражая этим жестом все: и свое отношение к Барончику, и досаду на срыв.

Кассы разворотили быстро. Они были почти пусты. Только на дне лежала кое-какая мелочь да шелестели подхватываемые ветром бумажки.

— Это что? — показывая на дно кассы, спросил Семен.

— Талоны на проезд, — комментировал Барончик. — Их можно продать.

— Продавать будешь ты, — взяв талон, зло сказал Семен. — Но без меня… Отчего ты выбрал этот маршрут, идиот?

— Много людей, народу, — заикаясь, сказал Барончик. — Три института по маршруту. Политехнический. Медицинский. Физкультурный.

И тогда, еще раз взглянув на дно, просвечивающееся между медяками, Семен бросил в кассу талон и захохотал.

Хохотал он громко и долго, а затем, отдышавшись и взглянув на робкого Барончика, сказал:

— В моем любимом городе я слышал такой анекдот. Едут в троллейбусе два студента. Подходит контролер: «Ваши билеты?» «У меня проездной», — отвечает первый студент. «Хорошо, а у вас?» — «А я, я — проездом», — отвечает второй… Идиот, нашел рентабельный маршрут.

Семен нагнулся, выскреб пятаки и пошел к мерцающим огням города.

1979 г.

ВИТЯ КОСОВ

Рассказ старого пожарника

Свою жизнь я, можно считать, в пожарке провел. И в военных частях послужить пришлось, и в гражданских — профессиональных, значит. Был бойцом, был и командиром и многое повидать пришлось… Но не обо мне сейчас речь, о жизни пожарной рассказать хочу. От иных такую штуку слыхать приходилось: легче службы, мол, чем у пожарных, — нету. Поговорку даже придумали: «Спит, как пожарник». Эт, крепко, значит. А на деле-то не так, совсем не так выходит. Ну, про военные части говорить не буду — военные, они военные и есть. Скажу о профессионалах. На вид они те же рабочие. Трудовая книжка, профсоюзы. Все так, да не совсем.

Рабочий, он пришел утречком на завод, перебросился словом-другим со товарищем своим, да к станку. В обед — еще слово-другое, а там уже и домой пора идти, к жене, детям, да к телевизору.

А у профессионалов — заступил на дежурство и нет для тебя никого. И ешь здесь, и спишь. А выйдет дело какое, так нелюбимый сосед по койке ближе жены родной показаться может. И не до разговоров тут, не до собраннее — приказ и точка! Случиться же может всякое. Бывает и такое — жизнь вынь да положь, а иначе и нельзя никак.

Служил у нас в профессиональной части за номером 17 Витя Косов. В ту весну сорок шестой годик ему стукнул. Но его все так и звали: Витя Косов да Витя Косов, а на Виктора Петровича вроде как не дотянул…

И верно. Неуживчивым человеком Витя был на редкость. Выходил, к тому же, частенько с глубокого похмелья; предыдущий караул по нескольку раз заставлял подметать гараж; а уж ругаться начнет — на верху смотровой вышки слышно.

Не нравилась Вите профессиональная часть, и с чем он ее ни сравнивал, пересказать стыдно. Ясно, что после этого захочешь — не полюбишь, а к тому же в пожарке народ собрался ядреный, нелюбвеобильный.

Образовалась пожарка наша совсем недавно — после пуска завода полимеров, для его же и охраны. Перед пуском случился небольшой пожар — сгорела будка строителей. И хотя будка — пустяк, но сырье завода и продукция — все горело не хуже пороха. Вот и был срочно построен гараж на две машины, смотровая вышка, а рядом двухэтажный домик для пожарников. Так же срочно был набран штат пожарки, и вместе с пуском завода заступил на смену и первый караул.

Прошло несколько месяцев, и обнаружилось, что люди в пожарке случайные. Дисциплины — никакой. Дело дошло до того, что на боевой машине стали ездить в местный магазинчик за «горючим», а однажды сам начальник части, сев в боевую, прихватив и резервную, целую ночь развозил гостей со свадьбы своей племянницы. Поселок наш — заводской, к городу примыкает, так и там, наверное, долго не могли заснуть от воя сирен да собачьего гавканья.