Бермуды

Завтрак Петро и кум перенесли в гараж. После второй рюмки Петро вспомнил инцидент с Томкой и спросил кума:

- Какое коничневое вещество имена в виду эта истеничная дуна?

Кум глазами указал на нижнюю часть его туловища.

- Жанко, что я сназу не допен, а то б задан бы ей пенцу.

Кум скептически глянул на Петра, но от комментариев воздержался.

Вечером Томка объявила Петру, что устала от него и хочет проведать родню.

Она купила в дорогу коврик сала, забрала Генку, села в общий вагон и уехала. Петро, провожавший ее на вокзале, махал рукой, изображая озабоченность. Его душа ликовала. Впереди Петра ждал месяц свободы.

В первый вечер он так накидался, что перестал выговаривать еще восемь букв. Речь Петра напоминала крик марала в брачный период. Через три дня после отходняка. Петро решил: «Время, отпущенное судьбой, нужно провести так, что бы не было мучительно больно за бесцельно прожитые дни».

Он припахался в своем гараже и через сутки выехал. «Москвич» Петра преобразился. На передних дверях были приклеены надписи CHAMPION. Перед радиатором появились хромированные дуги, украшенные шестью галогеновыми фарами и четырьмя зеркалами заднего вида. На окнах Петро повесил тюль и шторы. Машину опоясывали несколько рядов молдингов. Где только можно, кузов украшали отражатели. Поверх лобового стекла шли бахрома и копейки, в ряд засунутые под резиновые уплотнители. Пластмассовый виноград, улыбавшийся скелет, смешно дергавшийся во время движения, маленькие боксерские перчатки свисали с зеркальца, цепляя ветку, на которой сидели птички. На передней панели он установил два вентилятора - большой перед собой и поменьше - с пассажирской стороны. Свободное пространство занимала полочка для магнитофонных кассет. Вся эта байда мешала смотреть на дорогу, но Петро любил красоту. Передние сидения он задрапировал ковровыми дорожками.

Задние - шкурой медведя с оскалившейся мордой. Причем, морда смотрела в заднее окно, пугая водителей. Рядом с медведем лежали старые игрушки Сашеньки - Буратино, собачка, зайчик, слоник. В потолок Петро вмонтировал четыре динамика и цветомузыку. «Ночью будет эффектно», - думал Петро.

Выезжая из гаража, он встретил Коляныча. Коляныч, восхищенный, обошел машину. Петро с гордостью наблюдал за другом.

- Куда едем? Телок снимать? - спросил Коляныч.

- Там побачим, - неопределенно ответил Петро.

- Тачку тюнинговал отлично, - похвалил Коляныч, - но изюминки не хватает.

- В смысне? - не понял Петро.

- Пошли ко мне, - предложил Коляныч, - у меня есть лосиные рога, мы их приделаем на капот, и все девки будут твои.

Петро, немного подумав, ответил:

- Не тнеба, Коняныч, я ж не фнаен.

В двадцать три часа он прибыл на пьяный угол, открыл дверь, из салона доносилось: «Ра-ра Распутин…».

Весь салон мигал разноцветными лампочками.

- Ану, кнасавицы, поехали пнокатимся! - пригласил Петро первых пассажиров.

В ответ ему только смеялись и стучали пальцем по виску. Петро постоял минут сорок, но никто не захотел прокатиться. Тогда, разозлившись, Петро подарил городу фразу: «Дикі люди». После этого завел свой хот-род и уехал на Бермуды.

Там он нашел кума, поделился своими невзгодами. Кум пообещал Петру помочь с халтурами. Через пару дней он познакомил Петра с толстым чуваком в засаленном костюме. Толстый чувак печальным голосом попросил перебрать коробку скоростей на его девятке. Договорились о цене. Петро погрузился в работу. В спину его толкала мысль: «Кум колошматит бабки на базарах Югославии и Польши, достраивает дочке двухэтажный дом, а он, Петро, сидит в гараже и сбивает копейки, ковыряясь в чужих машинах».

В назначенный день к гаражу Петра подъехал РАФик, это засаленный толстый чувак приехал за своей тачкой. Он и водила выгрузили четыре грязных мешка и поставили возле входа.

- Что это? - спросил Петро.

- Расчет за ремонт, - печально ответил толстый. - У меня сейчас напряженка с деньгами. Эквивалент, так сказать. Говяжьи хвосты. Полезный калорийный продукт. Спасибо, до свиданья.

Петро остолбенел, он даже не догадался достать из мешка хвост и засунуть его в жопу засаленному толстому чуваку.

Когда девятка скрылась, Петро поклонился уехавшей машине и ответил: «Пожануста, пниежайте еще, с нетенпением жду. В снедующий наз возьму мочевыми пузынями».

Потом Петро час проклинал кума и толстого засаленного чувака.

Он еле уговорил соседей Виктора Павловича и Павла Викторовича взять по одному мешку с хвостами.

- Зачем так много?

- Хонодца наваните, нодственникам наздадите, понезный канонийный пнодукт.

Дома расстроенный Петро освободил холодильник и за- прессовал его хвостами, которые время от времени открывали дверь и просились на свободу. В тот вечер он набухался в одиночестве. На другой день Петро перебрался бухать на Бермуды. Наведывался домой только, чтобы покормить живность. Из алкогольного транса его вывел Коляныч. Он привел другого толстого чувака в дорогом костюме с толстой золотой цепью на шее.

- Что нужно денать? - спросил Петро с пьяным равнодушием.

- Коробку перебрать в моем «мерсе».

- Чем будете насчитываться? Говяжьими ушами? Хвостами я больше не бену.

Толстый чувак с цепью повернулся к Колянычу и спросил: «Ты же говорил - нормальный человек».

Коляныч внимательно посмотрел на Петра и грозно рявкнул:

- Ты что, конопли выхватил, Петруша? Машину нужно сделать, понял?

После арии Коляныча с Петра слетело сонное оцепенение, он выпрямился и спросил:

- Когда пниступать?

Выполнив заказанную работу, Петро, волнуясь, позвонил толстому, побаиваясь предстоящего расчета. Толстый с цепью рассчитался дойче марками. Поблагодарил и уехал. Петро разложил банкноты веером и подумал - это только начало. Вдруг он вспомнил - сегодня осталась некормленой скотина. А завтра приезжают Томка и Генка. Спрятав банкноты, он поплелся домой. Проковырявшись до темноты и устав, сел на кухне, налил себе полстакана, выпил, закусил яблоком. Самогон его сразу цапанул. Петро вспомнил: не только его скотина, но и он сам ничего ни ел. Ему стало жаль себя, он снова налил и выпил. Потом, покачиваясь, подошел к холодильнику, убрал от двери стул и открыл ее. На него хлынули говяжьи хвосты, кроме них, съестного ничего не было. Вдобавок они завонялись и распространяли смрад по всему дому.

«Завтра приезжает Томка, она же меня удавит этими хвостами». Петро рассвирепел, открыл окно и с алкоголь-ной агрессией метал хвосты во двор, пока полностью не освободил холодильник. После этого ему хватило сил доползти до дивана, упасть и заснуть.

Утром его разбудил дикий истошный Томкин крик. Петро подскочил и увидал свою супругу с абсолютно белым, перепуганным насмерть лицом. От страха у него задрожали ноги.

- Что снучинось, ты уже пниехала?

- Посмотри во двор, - истерично визжала Томка.

Петро глянул в окно, от ужаса у него дыбом встали волосы. Весь двор был черным - кишел воронами.

Дойче марки он потратил на товар, положив начало залежам ножниц по металлу, молоткам, коробкам с ножовочными полотнами, лопатам, сапкам, ящикам с гвоздями. Появились у него и 200 бензиновых насосов для «Жигулей». Петру тогда казалось, что вся Европа ездит на «копейках». Насосами с Петром рассчитались за ремонт машины, в очередной раз обманув его. Показав один фирменный насос, всучили партию изделий какого-то кооператива.

Наконец, Петро получил паспорт. Для первой экспедиции он выбрал город Субботица в Югославии. Подготовка велась в очень нервозной обстановке. Многие знакомые Петра ездили за бугор уже по нескольку раз, кум, хвастаясь, показывал доллары. Петро, рассматривая портрет Франклина, ненавидел кума, ему казалось, что кум украл эту сотню у него.

В Субботицу он решил ехать на своем «Москвиче», Петро доварил борты к багажнику, полностью изуродовав и так не выдающийся дизайн машины. Загрузил товар, который он собрал за год, и выехал в сторону Молдавии. От огромного веса у машины стал деформироваться кузов. В Киеве жадный Петро взял еще пассажира и только после этого заметил, что с машиной творится что-то неладное. Сами по себе стали открываться двери, крышка багажника, пассажир, побелев от страха, мычал, указывая на открывшийся капот.