Кама с утрА. Картинки к Фрейду

Но хотя Вероника была готова уехать «к чёрту на рога», тем не менее, учила она именно английский. То ли это было случайно. То ли потому, что попадалось ей больше всего англоязычных мужчин. То ли потому, что она помнила английский с детства, времени, когда ещё была жива её мама и бабушка, учившие её языку туманного Альбиона с младых ногтей.

Судьба же повернулась к Веронике другим боком. На её крючок попался немец, правда, без труда лопочущий по-английски, благодаря чему проблемы с языком не возникло. Дитер завёлся на Веронику с полуоборота, стал приглашать её в ресторан, подарил духи и сигареты из «Берёзки». Он был «богатеньким буратиной», как говорила Вероника, приехавшим в Москву по делам фирмы. Впрочем, так говорили все иностранцы своим русским подружкам. Но никого сильно не волновало, есть ли у этого типа пахнущего чем-то загадочным, эта самая фирма или он «вешает лапшу на уши». Внешне Дитер, правда, далеко не соответствовал представлениям о принце на белом коне, хотя как раз второе — белый конь у него был. Немец с гордостью предъявил Веронике снимок, на котором красовался рядом с белоснежным Мерседесом последнего выпуска. Сам же Дитер был невысокого роста, толстенький и почти лысый, как колобок. Но Вероника не на шутку возбудилась на его белого «коня» и скрупулёзно обрабатывала — шаг за шагом, день за днём. Всё развивалось по плану, если бы однажды они не заехали к Веронике домой.

— Вот и мой дом, хаус в смысле, — хихикая верещала Вероника, открыв дверь в квартиру.

Я услышала голоса и вышла навстречу. Только проснувшись, я была в прозрачной ночной рубашке, через тонкую ткань которой светилось худенькое детское тело.

— А это… это моя сестра, — придумала на ходу Вероника.

Дитер стоял как вкопанный. Он смотрел на меня, открыв рот и дыша, как рыба выкинутая на берег. И Вероника, и даже я, поняла, что затея с браком провалилась.

— Хай, — сказал Дитер, — взяв мою руку в свои толстые пальцы, и приложился к ней пухлыми губами.

Когда мы устроились в комнате, Дитер не сводя глаз с меня, что-то тихо спросил Веронику.

— Да есть ей восемнадцать, есть… — устало отозвалась она по-русски, а потом повторила цифру по-английски.

— Правда? — обрадовался Дитер, — а я думал четырнадцать… или даже меньше. Она такая девочка… — он пытался говорить по-русски, видимо, желая сделать нам приятно.

Дитер стал приглашать на ужины нас обеих, в ухаживаниях отдавая предпочтение мне. Он буквально не мог надышаться на меня и не знал, чем угодить, суетясь, открывал передо мной дверки автомобиля, подавал руку при выходе из него, пропускал вперёд, заходя в лифт. Ещё через неделю, узнав, что я девственница, у Дитера глазки засверкали болезненным блеском. Казалось, из них вот-вот посыплются искры. Он засветился и засуетился пуще прежнего.

Как-то Дитер пригласил нас в ресторан. Ну, мы и раньше не раз ходили с ним ужинать. Но тут он заранее зарезервировал столик в очень дорогом и, как теперь говорят, культовом кабаке. Обставил всё это мероприятие крайне торжественно. Нам подавали какие-то экзотические люда, подносили бутылки с вином, обёрнутые кипенно белыми салфетками. На высокой ножке около стола стояло специально ведёрко со льдом, из которого торчала бутылка настоящего французского шампанского. Дитер явно был возбужден и сильно взволнован.

Когда нам подали мороженое политое сливками и ликёром, а на стол поставили вазу с фруктами, выложенными в виде жар-птицы, Дитер попросил внимания. Дрожь, пробивавшая всё его кругленькое тело, свела челюсть, и некоторое время он только мычал, не в силах издать ни одного звука. Затем дрожащей рукой вытащил коробочку красного сафьяна из кармана в пиджаке и протянул её Веронике. Глядя ей в глаза, наконец, он сказал:

— Вероника… я прошу руки твоей… твоей сестры Жанночки.

— А чё коробку мне в нос тычешь? — ухмыльнулась Вероника.

— Ах, да, — сообразил жених и повернулся ко мне. — Вот, Жанночка, это кольцо. Тебе.

Я взяла коробочку, открыла и зажмурилась. На чёрном бархате сверкал большой бриллиант.

— Скажи дядя «спасибо»! — ёрничала Вероника.

— Спасибо, — повторила я, продолжая неотрывно смотреть на кольцо.

— Почему? Почему спасибо? — занервничал Дитер. — Ты не поняла… я прошу твоей руки. То есть хочу жениться на тебе. Ты согласна?

— Замуж? Ну, да… наверное… согласна, — выдавила я из себя.

Хотя всё шло именно к этому исходу, когда это всё же произошло, я оказалась не готовой. Вернувшись домой, я швырнула коробочку на стол, она проскользнула по полированной поверхности и упала. Рухнув на диван я расплакалась.

Мужчины с самого детства вызывали у меня неприязнь. А уж Дитер… толстенький, на тонких ножках, с неприятным запахом изо рта и годящийся мне в отцы, действовал хуже рвотного порошка. Правда, на немца он был совсем не похож. Своей красной круглой рожей с носом-картошкой и маленькими глазками напоминал хохла с базара, приехавшего торговать свиным салом. Да и расставаться с Вероникой и своей спокойной жизнью, которую я вела с ней, мне никак не хотелось. Ни за какие коврижки. Даже вот за такие бриллианты.

— Не хочу! Не поеду! — монотонно твердила я, утирая слёзы.

— Не будь дурой, — строго прервала моё нытьё Вероника. — Подумаешь, не красивый. Подумаешь, старый… Зато добрый какой. Из него можно выжать всё, что хочешь.

— Ага, Дед Мороз… — хныкала я, прижавшись к Вероникиному плечу. — А я буду у него Снегурочкой…

— Ладно, не юродствуй… вот ведь мать твоя была права, воспитывая тебя порядочной девушкой. Пригодилась-таки твоя девственность. Если бы не она, неизвестно ещё как бы всё сложилось.

— Да на чёрта мне эта девственность… кому берегла? Этому уроду? — меня захлестнула новая волна неприязни, мурашки побежали по телу и я разрыдалась.

— Хватит, не реви… — пытаясь успокоить, Вероника погладила меня по голове. — Выйдешь замуж, поможешь и мне. Там жизнь. А тут… если бы не я, сосала бы сейчас у какого-нибудь бомжа за тарелку супа.

Я вспомнила, чем обязана Веронике и согласилась.

— В конце концов, этот Дитер не такой противный, как те, кто совался ко мне у Седого… — подумала я, растирая почти высохшие слёзы. — И вообще… он будет мне папой… — если бы я могла тогда знать, как близка я была в своих предположениях к истине.

— Вот и правильно… — обрадовалась Вероника, увидев, что я утихла и даже слегка улыбнулась. — Когда ещё попадётся идиот, готовый жениться? Всем только и надо, чтобы потрахаться. А ЗАГС… воняет им говном это заведение. Давай-ка лучше выпьем за мать твою-умницу и страдалицу… За удачу и птицу счастья, которую ты ухватила за хвост… А, ну-ка, тащи бутылку и не хнычь!

Я понимала, что Вероника права. Как всегда, права.

— Всего на пару лет старше меня, а на сколько умнее. Даже не умнее, а мудрее, — думала я о своей подруге с восхищением.

Дитер оформил необходимые бумаги, и я переехала к нему в большой и красивый немецкий город на Майне. А Вероника осталась в Москве. Она звонила мне несколько раз, обещала приехать в гости. Я тоже звонила ей некоторое время, но однажды… однажды её телефон не ответил. Не ответил он и на следующий день. И через неделю. Вероника исчезла из моей жизни.

Иногда мне стало казаться, что всё, что было ТАМ, приснилось. Что я целую вечность, вернее всегда жила в Германии. Я привыкла к чистым улочкам, приветливым прохожим, к тому, что у меня был Мерс последней модели. Я привыкла дважды в неделю ходить на теннис, на фитнес, к парикмахеру не раз в год на день рождения, а раз в неделю — только чтобы подрезать посечённые кончики волос. Привыкла к своему массажисту. Хотя всё это и не радовало меня, я привыкла ко всему этому и уже не представляла иной жизни.

Единственное, к чему я никак не могла привыкнуть… был Дитер. Противный толстый Дед Мороз, который был добрым только на Новый год…

Рита, с которой случайность меня свела в теннисном клубе, стала ярким пятном в моей унылой однообразной повседневности. Ощущая себя в Германии несчастной и одинокой, я схватилась за это знакомство двумя руками. Мы подружились, а очень скоро стали любовницами… Мне не хватало ласк и нежности, которые я получала от Вероники и Рита в некотором роде заменила её. Если бы не она, я, наверное, давно бы сдвинулась на пару градусов по Фаренгейту. И Кирилл, Риткин муж, нам совсем не мешал. Надо же… так повезло. Он оказался импотентом и не только не ревновал меня к жене, но, наоборот, поощрял наши забавы, наблюдая за тем, чем мы занимались. Собственно, его мужская несостоятельность и подтолкнула Риту заняться сексом со мной, а иначе ещё неизвестно, чем бы закончилось наше знакомство. В общем, всё складывалось чудесно. Всегда, когда мне не хватало Риты, я могла позвонить и приехать к ней.