Размышления о жизни и счастье

Людей с божьим светом в глазах объединяет вера в собственную душу. Они живут по верному компасу — по совести, но даже не подозревают об этом. Им не приходится задумываться о морали. Они просто живут по ее законам, и их жизнь выстраивается в гармоничную цепочку добрых и нужных людям дел. Естественно, что те, кто живут иначе, этих людей не понимают и им не верят.

Эти люди — соль земли. Их всегда мало. Их жизнь изучают, о них пишут книги. Эти книги читаем мы — все остальные. В молодости пытаемся им подражать, но очень скоро осознаем, что из наших попыток почему-то ничего не выходит. Тогда начинаем читать такие книги уже отстраненно, для развлечения.

Нас большинство, мы живем «как все». Бродим по жизни вслепую, влетаем в неожиданные тупики, набиваем шишки. Все это называется обретением жизненного опыта.

К старости этот опыт приобретает обычно уродливые формы, становясь хитростью, жадностью или оголтелым эгоизмом. Такой опыт не имеет ничего общего с мудростью, но он помогает людям выжить. С багажом такого опыта человек умирает в физическом или духовном одиночестве, страшась задавать себе вопросы о смысле жизни.

Но почему же так грустно мы живем и умираем?

Мне кажется, это происходит потому, что в каждого из нас умная природа заложила своеобразные возрастные ограничения, построила заборы и ловушки, определила каждому его границы. Она не позволяет среднему человеку выглянуть за его забор, а только за ним можно что-то разглядеть.

Мудрой природе известно, что если человек захочет узнать свое будущее, он ужаснется и не захочет рожать детей.

Что же это за ловушки, в которые мы попадаем с неотвратимой неизбежностью?

Для каждого возраста природа расставляет свои психологические сети, которые невозможно порвать ни назидательным словом, ни личным примером.

Вот общая, «среднестатистическая» схема нашего развития: ребенок начинает помнить себя лет с шести — семи. До этого возраста он, если сыт и здоров, играет, ни о чем не задумываясь. Когда школа возлагает на него свои занудные обязанности, он живет желанием поскорее вырасти, чтобы не слышать упреков за естественные для него поступки: разбитое стекло, поломанную куклу или не выученный урок. Назиданий взрослых ребенок не слышит, он их тупо пережидает, опуская внутреннюю заглушку. Когда нравоучения заканчиваются, ребенок их тут же забывает. Ему кажется, что время течет страшно медленно, что его всегда будут отправлять спать в самые интересные минуты, что ему вечно будут говорить, что он еще маленький или, наоборот, большой, в зависимости от того, что в данный момент выгодно родителям. День для него тянется долго, неделя кажется бесконечной, а год вообще не пройдет никогда. Ребенку непонятно, откуда вокруг столько взрослых, ведь сам он всегда будет таким, каков сейчас. Он не сомневается в том, что ни он, ни его родители никогда не умрут. Умирают другие, чужие люди, умирают старики, умирают в сказках, да и то понарошку.

Но, так или иначе, время идет, и вот уже ему тринадцать лет. Он втянулся в учебу или, напротив, возненавидел школу. У него появляются личные интересы, ему уже нравятся особы противоположного пола. Если в семье он не испытывает угнетения, он прилично учится и ему интересно жить. Популярная музыка, киногерои, первое познание эротических тайн, книги, спорт или коллекционирование целиком занимают время подростка. Он (или она) не чувствует своего тела, всегда готов смеяться. Его не интересует ни политика, ни жалобы взрослых, и, разумеется, он не задумывается о будущем. Ему кажется, что он вечен, всегда будет счастлив и радостен, что его родители, люди тридцати-сорока лет, уже старики и созданы лишь для того, чтобы он был сыт, здоров и наслаждался жизнью. Родители же всей жизнью бездумно укрепляют в нем это убеждение. Вот пролетело еще два-три года. У парня пробился первый пушок над губой, девушка превратилась в барышню со всеми атрибутами своего нового состояния. Она остро чувствует, как парни провожают ее взглядом, как замечают все ее оформившиеся выпуклости.

Все разговоры этого возраста — только о них, о мальчиках.

— Ты знаешь, что он мне вчера сказал?

— Да ну! А ты ему что?

Школьные дела уходят на десятый план. Главным в жизни становится любовь или ее ожидание. Этому подчиняется вся природа. Вот-вот придет он, долгожданный супермен, вот сейчас из-за угла покажется она, единственная и неповторимая. И что там бормочут эти глупые предки об осторожности, ответственности, о будущих бедах? Какие еще беды, когда вокруг все прекрасно, а вчера он меня поцеловал! Родители, они же ничего не понимают! Они же родились в доисторические времена, когда даже меня на свете не было! Да и все взрослые с ископаемыми представлениями о современной моде, музыке, вкусах… Тоска от них смертная!

И, конечно же, естественное в этом возрасте внутреннее убеждение, что все всегда будет прекрасно, что болезни, старость и смерть — понятия абстрактные, не имеющие ко мне лично ни малейшего отношения.

Это недопущение в сознание лишнего, отвлекающего от главного назначения всего живого — продолжения рода — главная ловушка природы.

«Никому не поверю! Не может плохо кончиться то, что так прекрасно начинается!» И — в омут любви головой!

Встречаются, разумеется, и среди молодых недоверчивые прагматики, расчетливые натуры, но они и сами страдают оттого, что не способны броситься в этот омут. Их осторожность вовсе не залог их будущего счастья. Напротив, нерешительность в молодости приводит к комплексам и одиночеству. Но больше, особенно среди женщин, тех, что готовы к безоглядной отдаче души и тела.

И вот прыжок — и свободный полет, и недолгие дни беспечного счастья!

А потом? Хорошо, если появится в паспорте штамп — символ мнимой прочности брака… Благо, если начнутся семейные будни: кухня, стирка пеленок… Но чаще — первое горькое разочарование, слезы, мрачная депрессия, озлобленность на партнера и стыд за себя. Вот он, первый жизненный тупик, куда влетает на полной скорости бездумная молодость. И, кажется, нет выхода, конец, все кругом мрак и бездна…

«Меня воспитал телевизор», — сказал мне один юноша. Этот наш главный воспитатель постоянно внушает, как прекрасна любовь, но что-то забывает рассказать о ее последствиях.

Разве не по этой примитивной схеме развиваются события для большинства молодых?

Однако жизнь идет. Надо есть, пить, учиться или работать, слушать ворчание родителей. Постепенно пересматриваются взгляды, находятся всему причины, формируется оправдание собственной глупости. Душа кое-как успокаивается. Сделаны выводы, приобретен первый серьезный опыт.

Молодость берет свое, и спасительные мысли тут как тут: «Мне не повезло, но этого больше не повторится! Теперь-то я умная (умный)! Теперь я знаю, чего мне надо!»

И снова начинается необходимый природе поиск: у женщины — расчетливое «охмурение», у парня осторожный выбор невесты. Неожиданно оказывается, что дело это нелегкое: и претендентов вокруг нет, и все невесты оказываются явное «не то». Дело с построением счастливой семьи затягивается, но надежды пока не утрачены.

Но и у тех, кто сразу успел выйти замуж или жениться, что-то не клеится: в супруге вылезают незнакомые и неприятные качества, и неизвестно, что лучше, искоренять их или приспосабливаться. Одни выбирают первое, другие — второе, но оказывается, что ни то, ни другое не обеспечивает семейного счастья. И там и тут идут бесконечные перепалки с постельными примирениями, в семье поселяются ложь и недомолвки. Каждый из супругов считает себя обманутым, каждый обвиняет другого, и никому не приходит в голову, что происходящее — естественно, так как встретились два разных человека. Они выросли в разной среде, получили разное воспитание, имеют каждый свою, неповторимую нервную систему. Не задумываясь об этом, они просто обвиняют друг друга во всех смертных грехах.

А как же дети? Их дети или жестоко страдают, или прекрасно приспосабливаются к родителям и начинают ловко спекулировать на их разногласиях. В семье нет уважения, а потому у каждого формируется собственное представление о жизни, как правило, начисто лишенное самокритики.