Сильнодействующее лекарство

Слегка улыбнувшись, Мартин спросил:

— В отличных условиях? Где именно?

— Вы наверняка уже поняли, — сказал Сэм, — что я предлагаю вам покинуть Кембриджский университет и перейти к нам, в “Фелдинг-Рот”. Это сулит вам ряд преимуществ, и, кроме того, работать предстоит в Англии, где мы планируем…

— Извините! — перебил его Мартин. Ученый, казалось, был озабочен, — Могу я вам задать один вопрос?

— Конечно.

— Это — обязательное условие, при котором ваша компания согласна предоставить субсидию?

— Вовсе нет, — ответил Сэм. — Субсидию вы уже получили, она ничем не обусловлена, кроме нашей с вами договоренности.

— Спасибо. А то я уж было заволновался. — На лице Пит-Смита вновь заиграла широкая мальчишеская улыбка. — Не хочу быть резким, но думаю, что это сэкономит всем нам время, если я вам кое-что скажу. Я университетский ученый и намерен таковым оставаться и впредь. Не буду перечислять все причины, но главная из них — свобода. Под этим я подразумеваю право проводить исследования в той области, которая меня интересует вне каких-либо коммерческих интересов.

— У нас вы ее получите… — начал было Сэм, но Мартин прервал его жестом руки.

— У вас мне придется считаться с коммерческими соображениями. Разве не так, если по-честному?

— М-да, время от времени с ними приходится считаться, — признался Сэм. — Что ни говори, а мы связаны с бизнесом.

— Вот именно. Здесь же подобных соображений не существует. Лишь чистая наука, стремление к познанию. Именно в этом направлении мне бы хотелось двигаться и дальше.

Когда они вышли на улицу и подошли к взятому напрокат “ягуару”, Мартин сказал Сэму:

— Спасибо вам за все, в том числе и за предложенную работу. И вам, Селия, тоже спасибо. Но я останусь в Кембридже, который, если не считать этого здания, — тут он оглянулся и скривил гримасу, — прекрасен.

Усевшись рядом с Сэмом в машину и опустив стекло, Селия сказала Мартину:

— Кембридж действительно прекрасен. Как бы хотелось остаться здесь подольше.

— Эй, подождите! — оживился Мартин. — Сколько вы еще будете в Англии?

— Думаю, еще две недели, — ответила Селия.

— В таком случае почему бы не приехать еще на денек? Добираться к нам несложно. А я буду рад познакомить вас с городом поближе.

— Очень вам признательна, — ответила Селия. Пока Сэм заводил мотор, они условились, что Селия приедет через десять дней, в воскресенье.

По пути в Лондон Селия и Сэм сидели в машине молча, каждый думал о своем. Но когда они выбрались из Кембриджа и помчались по автостраде А—10 на юг, Селия тихо спросила:

— Скажи, ведь он тебе нужен? Ты хочешь, чтобы он возглавил наш институт?

— Конечно, хочу, — с нескрываемым огорчением ответил Сэм. — Этот парень — человек выдающийся, может быть, даже гениальный. Он самая яркая фигура из всех, кого я здесь видел. Но, Селия, — вот ведь проклятие! — нам его заполучить не удастся. Он полностью предан “чистой науке” и останется верен ей навсегда. Ты сама слышала, что он сказал, и ничто не заставит его изменить свое решение. Это факт!

— Как раз над этим-то я и ломаю голову, — задумчиво ответила Селия. — Посмотрим, так ли это.

Все последующие дни Сэм и Селия с головой ушли в различные организационные дела, связанные с открытием в Англии научно-исследовательского института компании “Фелдинг-Рот”.

Место уже было определено — Харлоу. Но работа эта, несмотря на ее необходимость, радости им не доставляла.

— Я встречался с еще несколькими кандидатами, но все они не идут ни в какое сравнение с Пит-Смитом. К сожалению, после знакомства с ним других я просто не воспринимаю, — заметил Сэм через неделю после их поездки в Кембридж.

Селия напомнила, что она снова встретится с Мартином в следующее воскресенье, в ответ на что он мрачно кивнул.

— Ты, конечно, постарайся сделать все возможное, но я особого оптимизма не испытываю. Этот парень слишком целеустремлен и предан своему делу, чтобы бросать слова на ветер. Как бы у вас ни повернулся разговор, — предупредил он Селию, — постарайся не затрагивать вопрос о деньгах; я имею в виду жалованье, которое мы готовы ему платить, если он перейдет в компанию. Он и без наших напоминаний знает, что оно значительно больше его нынешней зарплаты. Но если ты коснешься этой темы, он может подумать, будто его покупают. Еще, чего доброго, решит, что ты и я всего лишь очередная пара наглых американцев, убежденных, что все в этом мире можно купить за доллары.

— Но, Сэм, — возразила Селия, — ведь если он перейдет к нам на работу, рано или поздно все равно встанет вопрос о жалованье.

— Конечно, встанет. Но нельзя начинать разговор с денег, ибо не в них суть дела. Поверь мне, Селия, я знаю, насколько чувствительными могут быть люди такого типа. И если тебе покажется, что есть хоть малейшая надежда, что он изменит свое решение, постарайся обойтись без грубой прямолинейности, иначе все испортишь.

— Интересно знать, — спросила Селия, — какую сумму мы готовы ему платить?

Сэм задумался, потом ответил:

— Для начала мы платили бы ему в четыре или пять раз больше, чем он зарабатывает в Кембридже. Селия даже присвистнула:

— Я не подозревала, что разрыв настолько велик.

— Но ученые в университетах знают об этом. И, однако, предпочитают оставаться в академическом мире. Они считают, что в колледжах более подходящая среда для занятий наукой. Ты ведь помнишь, с каким отвращением говорил Мартин о “гнете” коммерческих соображений?

— Да, помню, — ответила Селия. — Но ведь ты спорил с ним и доказывал, что “гнет” этот не столь уж велик.

— Я призван отстаивать интересы нашей отрасли — в этом моя работа. Но если по-честному, сугубо между нами, должен признать, что все-таки прав Мартин.

— Я согласна с тобой по большинству вопросов, — ответила Селия. — Но что касается последнего, сомневаюсь.

Разговор этот, чувствовала Селия, оставлял у них обоих чувство неудовлетворенности. Она еще долго не могла успокоиться, вспоминая его, и решила, невзирая ни на что, попытаться составить “собственное мнение”.

В субботу, накануне своей поездки в Кембридж, Селия позвонила домой. Она рассказала Эндрю, в частности, и о предстоящей завтра встрече с Мартином.

— Думаешь, он может изменить свое решение? — поинтересовался Эндрю.

— Мне кажется, что это возможно, — ответила Селия. — Наверное, все будет зависеть от обстоятельств. Но у меня нет ни малейшего представления, как они сложатся. Одно я знаю наверняка: во время нашего завтрашнего разговора я постараюсь сделать все возможное, чтобы “не наломать дров”.

— Судя по тому, что ты мне рассказала, — продолжал Эндрю, — Пит-Смит — человек открытый.

— Да, весьма открытый.

— В таком случае я и тебе советую вести себя с ним так же. А если будешь хитрить, чего-то недоговаривать, только сама себе навредишь. И вообще, Селия, ходьба вокруг да около не твой стиль. Оставайся сама собой. И когда встанет вопрос — будь то о деньгах или какой-нибудь другой, — подходи к нему открыто.

— Эндрю, милый! — воскликнула Селия. — Что бы я без тебя делала?

— Надеюсь, ничего особенного, — ответил Эндрю.

И вот наступило воскресенье.

Селия, а она была одна в пустом купе первого класса для некурящих, откинулась головой на подушечку, висевшую на спинке дивана. Было раннее утро. Расслабившись, она решила еще раз все обдумать за тот час с небольшим, что занимала дорога из Лондона в Кембридж.

Эта встреча с Мартином, на первый взгляд чисто личная, могла оказаться решающей как для компании, так и для нее самой. “Только бы не испортить все глупой прямолинейностью”, — вспомнила она предупреждение Сэма.

Ритмичное постукивание колес о рельсы навевало дремоту, и дорога пролетела быстро. Когда поезд снизил скорость и медленно вполз в Кембридж, Мартин Пит-Смит уже стоял на платформе. Он приветствовал ее широкой, радостной улыбкой.