Челленджер

Пошатнувшаяся самоуверенность и покрывшие добрую часть стола распечатки – свидетельства неудачных попыток, лишь усиливали раздражение. Я погрузился в интернет, спеша освежить память, и вынырнул, когда времени оставалось совсем впритык. С досадой скомкав распечатки, вызвал такси, пробежал по комнатам, вырубил свет и кондиционеры, включил сигнализацию и стал запирать дверь.

– Стой! Илья! – приглушённо послышалось издалека. – Погоди, не закрывай.

Я различил гулкий топот, а потом и взбегающего по лестнице Ариэля.

– Хорошо, что застал, – выпалил он, труся навстречу с неподражаемым гиппопотамьим изяществом и шумно отдуваясь. – Забыл ключи внутри.

– Мне пора, – я невольно улыбнулся, распахивая перед ним дверь. – До завтра, Арик.

И тут же машинально отметил это "Арик", вырвавшееся случайно и давшееся так естественно.

* * *

В среду в самолёт набилась пёстрая группа тинейджеров, самозабвенно галдевших, силясь перекричать друг друга. О сне не могло быть и речи, и я попытался отвлечься, отыскав джазовую радиостанцию. Но куда было меланхоличному трио справиться с этим неукротимым буйством.

Едва за мной захлопнулась входная дверь, Ариэль возник на пороге кабинета и строго потребовал проследовать к нему. Я положил вещи, обменялся молчаливым взглядом с Ирис и вышел в коридор.

– Так продолжаться не может, – с ходу завёлся он.

Я закрыл дверь и сел.

– Илья!

– Да?

– Так не может больше продолжаться.

– Не может.

– Ты должен прекратить опаздывать.

– Это зависит не от меня.

– Мне надоели твои отговорки!

– Ариэль, пойми, самолёт ровно раз в час. Прилетает без четверти. Неважно, без четверти десять или без четверти одиннадцать. Ещё минут двадцать на такси. Это в лучшем случае. Плюс очередь, пробки…

– Но ведь на прошлой неделе ты пришёл вовремя.

Пришлось объяснять, что рейс прибыл раньше, и всё так сошлось совершенно случайно. При этом, Ариэль смотрел на меня с лёгкой брезгливостью, будто на отпирающегося воришку, пойманного с поличным.

– О'кей, о'кей, – замахал он руками. – И что нам делать?

– Предлагаю договориться, что я прихожу в десять десять, а лучше в десять пятнадцать. Чтобы непредвиденные задержки…

– Нет, это несерьёзно, – отрезал Ариэль.

– Почему?

Он сгрёб подбородок и погрузился в размышления.

– Да, совершенно несерьёзно, – повторил он спустя пару минут. – Ты обязан приходить вовремя.

– Ариэль, неважно что мы решим, авиакомпании не изменят расписание.

– Это твоя проблема, возьми ответственность и прими меры.

– Но самолёты не начнут летать быстрее… дорога до аэропорта не станет короче, и что бы я не делал, в ноль-ноль никак не получается и вряд ли когда-нибудь получится.

– Это недопустимо. Я приверженец пунктуальности и не могу делать вид, что не замечаю четвертьчасового отклонения от графика. – Он обвёл комнату страдальческим взглядом. – Пару минут я бы ещё мог простить, но пятнадцать…

Я хотел возразить, но он остановил меня, резко вскинув правую руку.

– Преступно тратить драгоценное время. Мы договорились, обсудили – ты согласился. Теперь твой долг найти решение.

Я развёл руками и молча дождался, пока иссякнет новый каскад обвинений. Выговорившись, он рассеянно осведомился, как я продвигаюсь, и, не дослушав, выпроводил вон.

* * *

Ирис встретила меня долгим понимающим взглядом, от которого я ещё больше обозлился.

– Идёшь обедать? – спросила она через некоторое время. – Мы сегодня пораньше. У меня встреча с врачами.

Она занималась медицинскими аспектами и опытами в больницах. За едой разговор зашёл о телесериалах. Я погрузился в мрачную рефлексию, смакуя задевшие меня обороты из утреннего разговора. Неожиданно, повинуясь женскому инстинкту заботы о сплочённости общественной ячейки, ко мне обратилась Татьяна, стремясь во что бы то ни стало приобщить отколовшуюся единицу.

– Илья, а ты какие сериалы смотришь? – она глядела на меня широко распахнутыми очами, светящимися стеклянной синевой.

– У меня нет телевизора, – я угрюмо проглотил недожёванный кусок.

– Как это?! – её глаза раскрылись пуще прежнего.

– Представляешь?! – это неподдельное изумление меня развеселило.

– Нифига себе! А как ты отдыхаешь? – продолжала недоумевать она, не улавливая иронии.

– В смысле? Как одно связано с другим?

– Не, ну как же… – не найдя слов, она осмотрелась кругом, ища поддержки.

Ирис со Стивом переглянулись, сдерживая улыбки.

– Я прихожу домой, – Таня-Марина независимо повела плечами, – и мне по-любому надо час-другой поваляться перед теликом, расслабиться, прийти в себя.

– И что? По-твоему, это единственный способ?

Осушив остатки колы, я поставил бутылку на стол и крутанул. Тут важно точно рассчитать силу, и тогда, вращаясь и раскачиваясь, она сохраняет динамичное равновесие, касаясь поверхности лишь в одной точке. Татьяна набрала побольше воздуха, чтобы ответить, но фокус сбил её с толку. Замерев, она заворожённо следила за крутящейся бутылкой, производившей пупырчатым донышком быстрый рассыпчатый стук. Канал переключился, телевизоры были забыты.

– Честно говоря, у меня тоже до недавнего времени не было телевизора, – сказал Стив, когда стук стих и номер был окончен, – но потом появились дети и пришлось купить.

Оторвавшись от застывшей ёмкости, Таня-Марина выпучилась на него, не в силах снести такого вероломства. Она так и не смогла оправиться, и разговор плавно перетёк на Ариэля. Судя по всему, эта тема обещала стать неотъемлемым блюдом наших обедов.