Необыкновенный кот и его обычный хозяин. История любви

— Этот кот с тобой?

Я ответил, что да, он со мной, и отец крикнул:

— Тогда сделай так, чтобы он не попался мне на глаза, когда я спущусь вниз!

После небольшого замешательства и жаркого спора мы все-таки договорились. Поскольку не в моих силах сделать так, чтобы Нортон ни разу не попался отцу на глаза, я хотя бы попытаюсь держать кота подальше от него. Сначала я попробовал объяснить отцу, что котик особенный, но, похоже, он был первым человеком, который сумел устоять перед очарованием Нортона.

Кот смотрел на отца своим самым умильным взглядом. Он перекатывался на спину и, задрав лапы в воздух, приглашал почесать ему животик. Хотел прильнуть к нему или потереться о его ноги. Напрасно. Отец был неприступен. Он действительно не любил котов, а Нортон был котом. И не было ни единого шанса, что эти отношения станут чем-то большим, чем ненадежное перемирие между человеком и животным.

Я постарался справиться с охватившим меня разочарованием. Жалел, что отец так и не позволил себе открыться той радости, которую принесло мне общество Нортона. Очевидно, это было выше его сил.

После ужина я вернулся с Нортоном в отель, удостоверившись, что тот понимает — он не виноват, что отец не смог оценить его по достоинству. Следующие несколько дней я колесил по Лос-Анджелесу, встречаясь с агентами, писателями, людьми с телевидения и представителями киноиндустрии. Они называли меня «малыш», говорили, что любят как родного, и намекали, что я «поймал удачу». К счастью, мне удалось избежать головокружения благодаря одному агенту, который объяснил, что «поймать удачу легко. Сложнее удержать ее в руках».

Нортон ездил со мной, а иногда предпочитал остаться в отеле. В машине он нашел для себя новое развлечение, которое испробовал еще во время поездки из Сан-Диего, — пока я вел автомобиль, он взбирался ко мне на плечо и высовывал голову в открытое окно. Я уже перестал бояться, что он может выпрыгнуть. Это не в характере Нортона. И даже в Лос-Анджелесе, где люди, кажется, привыкли ко всякому, я перехватил несколько удивленных взглядов, пока мы разъезжали по городу.

В общем, я пришел к выводу, что в перевозке кота с одного побережья на другое нет ничего сложного и станет проще, когда мы оба наберемся опыта. Но стоило мне решить, что для этого нет особых препятствий, как сразу уткнулся в одно из них.

Мне позвонили из офиса. Мы занимались подготовкой к публикации автобиографии одной знаменитости. Как часто бывает в подобных случаях, этот человек на самом деле не писал книги; он просто рассказал о своей жизни на диктофон, а также автору, который должен был превратить его откровения в книгу, и чтобы при этом создалось впечатление, будто ее написала сама знаменитость. Распространенная практика, поскольку большинство известных людей, актеров или спортсменов, испытывают серьезные трудности в написании чего угодно, кроме слов «я», «мне», «мое» и «еще». Я считал, что именно с данной книгой у нас все в полном порядке. Писатель-невидимка проделал великолепную работу, книга была увлекательной и написана вовремя — этой счастливой звезде удалось удержать удачу за хвост. Но, как часто случается, он испугался. Прочитав свою книгу перед тем, как запускать ее в печать, он решил, что не следовало рассказывать о многом публично, хотя ранее уверял, будто обожает книгу, на обложке которой будет стоять его имя. И нам придется многое вырезать, переписать и изменить — иначе он не позволит нам опубликовать ее. А если мы все-таки попытаемся это сделать, он не станет участвовать в ее рекламе, что практически сведет к нулю какие-либо шансы на продажу книги.

Этот очаровательный человек жил в Санта-Барбаре, в паре часов езды от Лос-Анджелеса. А поскольку я находился ближе всех, то решили, что мне следует немедленно сесть в машину, отправиться на побережье и заняться делом. У меня имелось целых пять дней, чтобы полностью переписать книгу и не нарушить установленные сроки публикации.

Никаких проблем.

За исключением одной.

Поскольку наша знаменитость уже была на грани истерики, а я собирался остановиться у него дома — парень был пьян, и мне придется проводить рядом с ним двадцать четыре часа в сутки, или мы никогда не закончим, — то просто не знал, как мне, черт побери, поступить с Нортоном. Мой автор был настолько неуравновешенным, что вполне мог сослаться на якобы имеющуюся у него аллергию на кошек и выставить меня из дома, уничтожив шанс на успешное исполнение моей миссии.

Был лишь один выход.

Мама едва не задохнулась, но согласилась приютить Нортона в их доме на пять дней, которые я проведу в Санта-Барбаре.

— Хочешь посоветоваться об этом с отцом? — робко спросил я. — Просто для собственного спокойствия?

— Нет, — ответила моя мужественная мама. — Пусть это станет для него сюрпризом.

Пришлось с ней согласиться. Пока отец был где-то на встрече, я быстро отвез Нортона в дом родителей и еще быстрее уехал оттуда. И отправился туда, где мне предстояло провести пять самых ужасных дней в моей жизни. Однако это было все же лучше, чем оказаться рядом с отцом, когда тот узнает, что ему неделю придется жить с Нортоном под одной крышей.

Я оказался прав. Позвонил вечером, и мама сообщила, что все прошло не так хорошо, как она надеялась. Подобное признание означало, что их дом на Хэйзен-драйв превратился в нечто вроде Нагасаки в день ядерного взрыва. Но она заверила меня, что Нортон все еще у них — и ему по-прежнему рады.

Когда я позвонил следующим вечером, мне сказали, что Нортон провел некоторое время на кушетке в спальне родителей, и отец не вышвырнул его оттуда.

На третий день я пребывал в шоке от оскорбленного автора, поэтому был уверен, что не совсем правильно понял, когда услышал от мамы:

— Твой отец заявил, что считает Нортона довольно красивым — для кота.

На четвертый день я подумал, что начинаю бредить из-за попытки переписать пятьдесят страниц, поскольку был уверен, что мама сказала мне:

— Прошлой ночью Нортон спал с нами.

На пятый вечер я настолько устал, что даже не позвонил домой. Закончил переделку текста около пяти утра, загрузил рукопись в чемодан и бросился к своей машине. До Лос-Анджелеса я добрался к семи часам.

Мама, которая обычно вставала в шесть часов, уже была на ногах. Я поцеловал ее и нервно спросил о своем коте. Она улыбнулась, жестом показала сохранять тишину и повела наверх к их с отцом спальне. Там я увидел невероятное зрелище.

На кровати, укрывшись одеялом, спал отец. А на его груди поверх одеяла спал Нортон, на спине которого покоилась рука отца.

На цыпочках мы вышли из комнаты, и мама рассказала, что на протяжении всех дней Нортон не оставлял упорных попыток поближе подобраться к отцу. Сначала тот прогонял его прочь. Затем, когда Нортон отказался сдаться, отца это заинтриговало. И как только бедняга дал слабину, Нортон нанес свой последний, решающий удар. На пятую ночь отец был в полной его власти, поглаживая его несколько часов, когда тот устроился прямо у него на груди. Так они и уснули. Мама призналась, что отец даже поцеловал его, пожелав спокойной ночи.

В ожидании, пока эти двое проснутся, я выпил чашечку кофе. Нортон был рад меня видеть, хотя и не настолько, как мне хотелось. Весь разговор отца сводился к тому, насколько изумительно слушать урчание Нортона.

— Наверное, здесь он счастлив, — повторял он. — Он постоянно урчал.

— Я думаю, ему действительно тут нравится, — согласилась мама.

Перед тем как я отправился в аэропорт, отец спросил у меня:

— Когда ты опять собираешься приехать сюда?

— Полагаю, через месяц. А что?

Он погладил Нортона.

— Ты уверен, что не хочешь оставить его тут, пока не вернешься?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

КОТ, КОТОРЫЙ ОТПРАВИЛСЯ НА СВИДАНИЕ

Когда я вернулся из Калифорнии, произошло два важных, но не связанных между собой события: Нортон открыл для себя «Паунс». А я вспомнил о почти забытом, по большей части малоприятном, но бесспорно возбуждающем ритуале современных свиданий.