Из жизни непродажных

Олег оценивающим взглядом обвел своих коллег, полукругом сидящих у его стола. Не выспались, конечно, после вчерашнего. Ну, ничего, взбодрятся. Повод для праздника был, на его взгляд, серьезный: четыре года «Объектив» продержался, не сдав позиций газеты непредвзятой и непродажной. Это в наши-то дни!

- Ну что ж, начнем. Как идет новый номер, Борис Викторович? - обратился он к своему пожилому заместителю.

- Вроде в графике идем, - осторожно ответил тот. - Тринадцать полос сверстаны, третья и пятая ждут досылов, на первую делаем коллаж к Таниной статье о сносе исторического памятника.

- Только у меня проблема! - подскочила с дивана кругленькая и упругая, как мяч, Татьяна Мальцева. - Мэр комментарий давать ни в какую не хочет! Ускользает и ускользает… А весь город гудит, что у него в этом сносе на Котельной большие личные интересы.

- Твоей статье его отказ не повредит. Назови ее «Молчание»…

- «Молчание - золото!» - уловила мысль Олега Таня.

- «И»! - подал голос Саша, отрываясь от перешептываний с симпатичной соседкой.

- Что «и»?

- «И золото»…

Таня пошевелила губами, словно пробуя, какой заголовок вкуснее:

- Нет, без «и» точнее.

- Саша, твой материал продвигается? За тобой двести строк, - напомнил Борис Викторович.

- А я, кажется, опять на сериал иду, - ответил, вставая, Саша. Полностью его звали Александр Матросов - не больше и не меньше, - и читатели старшего поколения думали, что это псевдоним: каждая статья была броском на амбразуру.

- Но первую серию ты сдашь сегодня, - слегка нервно то ли попросил, то ли приказал Борис Викторович.

- А кто закрывает дыру на пятой? - спросил Олег, бегло просматривая верстку.

- Я… - тихо произнесли сбоку. Олег покосился в ту сторону: практикант.

- О чем пишете?

Олег сам заметил, как голос его заметно похолодел. Он не понимал, почему именно этот мальчик вызвал у него такую ревность. Но почему-то вызвал. И со своей неприязнью Олег еще не справился.

- Для вас, Сережа, я Светлана Платоновна, - неожиданно подала голос Лана.

Олег бросил на нее странный взгляд. Ага, не ожидал от нее такой строгости. Остальные тоже посмотрели с некоторым удивлением: все привыкли, что Лана - это Лана, а не какая-то Светлана Платоновна. На миг Лана почувствовала себя как-то неудобно, но заметила, что глаза Олега слегка оттаяли. Хорошо.

- Так что вам Светлана Платоновна посоветовала?

- Ну, это… Покритиковать новый памятник, - понурив голову, прошептал практикант.

- Это на привокзальной площади? А не боитесь, что губернатор обидится?

- Да? Нельзя? - совсем смешался тот.

- Гм… Пишите, посмотрим, что получится. Борис Викторович, у вас будет чем заменить, если что не так? Ну, все на сегодня. По местам - и чтобы никакого пива в редакции!

- Да знаем, знаем, не будем, - вразнобой загомонили сотрудники, толпой выходя из кабинета.

Олег проводил их взглядом и вздохнул. Он завидовал им: вот сейчас кто с «лейкой и блокнотом», то есть с их цифровыми потомками, рванет на задание, кто - атакует нужных людей по телефону, кто - сядет за компьютер. Как он все эти дела любит! А руководить - нет, не очень. Столько приходится дел улаживать, документов подписывать… Да и в суды то и дело вызывают…

Ну да ничего, он костьми ляжет, но его газета останется и дальше такой: непредвзятой, непродажной и - не падкой на дешевые сенсации. Его газета останется по-настоящему независимой… Но как можно в наше время быть не зависимым от финансов?

Вздохнув еще раз, Олег рассовал по карманам необходимые мелочи, проверил, на месте ли ключи от машины: пора было ехать на еженедельное совещание у губернатора. Ничего не поделаешь, он туда сам напросился. Его как хозяина и редактора независимого издания на эти планерки не приглашали. Но надо быть в курсе того, что происходит в верхах. Сколько острых тем он вынюхивал на этих планерках! И завидовал тем из своих ребят, кто брался их раскрывать.

Даже Ланке завидовал. Он, как никто другой, понимал ее нежелание «идти вверх по служебной лестнице». Он иногда подступался к ней с предложениями занять хотя бы должность редактора отдела, но она - когда смеясь, а когда и довольно резко - отвечала одно и то же:

- Самая высокая должность в журналистике - репортер!

Ее рубрики назывались «Кто виноват» и «Что делать». Она описывала две-три реальные истории людей, попавших в одинаковые ситуации, и рассказывала, как из такой ситуации можно выйти грамотно и с наименьшими потерями. Конечно, читатели ждали ее публикаций, звонили ей и писали письма.

То, что Ланка могла работать в свое удовольствие и ей никто не связывал крылья, было важно для Олега.

Было важно и то, что в его газете отсутствовали реклама и прочая ложь.

И все же… И все же вот уже пять лет, как его мучает вопрос: правильно ли он сделал, что принял Пашино предложение?

Глава 2

Как все начиналось

- Опять ты мое задание не выполнил! Я тебе что сказал? Нужна рекламная статья, написанная так, словно и не рекламная. Ты же мастер слова! А ты что принес? Крамолу! На спонсора!!! - распекал Олега редактор «Новостей России».

- Петр Гаврилович, как можно писать хвалебные статьи об учреждении, где сотрудникам больничные не оплачиваются?! Там на КЗОТ плюют! - возмущался Олег.

- Олег! Оле-ег! Охолони… Нельзя жить в доме из навоза и благоухать французским парфюмом, - говорил главный. - Чего ты хочешь? Прошлое разоблачили уже. А нынешний день пусть потомки разоблачают. Лицом к лицу лица не увидать… Ладно, иди.

Главный устало махал рукой и садился вычеркивать из Олегова материала «крамолу».

Дальше от спонсоров - больше правды. Олег тогда спасался командировками. Часто ездил. Однажды поехал в Сибирь. Есть такой штамп в журналистике: «Письмо позвало в дорогу». Вот Олега и позвало.

Автор письма, некий Семен Прокудин, писал о том, как он в начале девяностых взялся поднимать захудалую ферму, как трудно, потом и кровью, оживлял хозяйство, а через год ожившее хозяйство у него отобрал наглый «браток» - угрозами и чуть ли не пытками.

В сибирской глубинке Олег еле отыскал малолюдную деревушку. Добирался до места трудно. Последний десяток километров ему повезло подъехать на попутном «козлике». Разговорчивый водитель рассказал, что едет к тетке Марине за самогонкой к свадьбе дочери. «Уж она такую знатнющую делает, на травах - и вкус что надо, и похмелья никакого». Он высадил Олега у осевшего домишки, где обитал Прокудин - худой, все время шмыгающий носом мужичок неопределенного возраста. Жил он один. Скотины не держал. А в письме писал о том, что очень любит домашних животных, что своих коров содержал «как деток родимых». Услышав, кто и зачем пожаловал на его подворье, Семен засуетился, как вспугнутая курица. Рассовывая по углам какой-то хлам с лавки и переставляя со стола на печурку грязные миски и стаканы, скорее удивленно, чем обрадованно, бормотал: «Вот уж не ждал, вот уж не ждал». Наконец уселся и замер, глядя на Олега сорокаградусными голубыми глазками.

Это длилось долго, и Олег понял, что надо брать инициативу в свои руки. Он сел на расшатанный табурет, достал письмо и показал его хозяину:

- Вы писали?

Прокудин снова засуетился, зашмыгал носом, зашнырял глазами.

- Ну, дык это… ну… Ну да, я…

- Содержание письма помните? Здесь все написано так, как было на самом деле?

- А как же, а как же… - забормотал Прокудин. - Да, так… эксприятор он… Слушай, корреспондент, ты это… у тебя, ну… Выпить с собой? - Последняя фраза была сказана более уверенным, даже наглым тоном.

- Нет, выпивки с собой не ношу.

Семен, казалось, безмерно удивился:

- А как же… это… как же говорить будем? У меня ни капли нету.

Олегу стало неловко и противно одновременно.