Ночь большой луны

Нет, только не это!

Егор встал не четвереньки, повернулся спиной к краю вершины и осторожно пошарил ногой внизу, отыскивая опору.

Нога уперлась в едва заметную выпуклость. Ненадежно, конечно, можно сорваться. Ну, ничего, он легкий.

Егор уцепился рукой за чахлый кустик, росший на краю срезанной верхушки холма, и медленно перенес вес тела на правую ногу. Опора дрогнула, но выдержала.

Он осторожно опустил вторую ногу, пошарил рядом с правой. Нашел точку опоры. Не отпуская руками куст, оглянулся. Далеко внизу простиралась низина. Карат беспокойно топтался у подножия склона и тихо ржал.

Голова закружилась, и Егор крепко зажмурился. Ему предстояло на собственном опыте убедиться в старой доброй истине: подниматься наверх значительно легче, чем спускаться вниз.

― Все нормально, ― сказал он вслух. ― Даже если я и упаду, то не разобьюсь. В крайнем случае, сломаю руку или ногу.

«Или шею», ― услужливо дополнил внутренний голос. Егор тряхнул головой, отгоняя неприятную мысль.

Он стоял чуть ниже вершины, упираясь ногами в небольшую выпуклость на склоне. Земля была рыхлой и грозила распасться на мелкие комки. Медлить было нельзя.

Он опустил правую ногу и зашарил ниже, выискивая опору. Нашел основание старого высохшего кустарника, уперся в него ступней. Сухие, почти окаменевшие, ветви больно кололи босую ногу, но он терпел.

Сам виноват. Никто его сюда за уши не тянул.

Чтобы опуститься ниже, нужно было выпустить из рук спасительный куст. Егор помедлил, глубоко вздохнул и с сожалением разжал пальцы.

Все. Он лишился последней соломинки.

Мальчик прижался грудью к земляной насыпи, покрытой травой и низкорослыми кустами. Обхватил руками склон, словно пытался обнять его. Изо всех сил прижимаясь телом к отвесному склону, шарил ногой внизу.

Нащупал новую опору, опустился ниже. Перевел дыхание, подтянул вторую ногу.

Он сползал вниз, как маленькая неуклюжая муха, прилипшая к почти отвесной поверхности. Обнимал огромный холм двумя широко раскинутыми руками, прижимался грудью к теплой, прогретой солнцем земле. Немного помогали кусты, густо росшие у вершины холма. Можно было ухватиться руками за прочные ветки, как за страховочные петли, пока ноги искали выступ снизу.

Карат трусил вдоль склона и, не переставая, тревожно ржал. Егор слышал его то справа, то слева от себя и от этого нервничал. Ему казалось, что конь предупреждает его о какой-то опасности сзади, увидеть которую он не может. Потому, что оглядываться вниз нельзя. Никак нельзя.

Егор начал уставать. Подняться вверх ему удалось минут за десять. А вниз он спустился всего на пять метров. За то же время.

Он поискал опору чуть ниже того места, где стоял. Нашел, переместил туда правую ногу, затем пристроил рядом левую. Выступ оказался достаточно широким, чтобы можно было удержать равновесие. Егор отпустил ветку кустарника, за которую цеплялся, и вытер мокрый лоб сгибом правой руки.

Ничего. Все будет нормально. Вот только бабушка, наверное, волнуется. Лучше не думать, что будет, когда он вернутся домой.

Егор вздохнул и огляделся вокруг. Темнело так быстро, что разглядеть ближайший к нему куст удалось с трудом. Фонарик, обычно болтавшийся на груди, был закинут за спину. Ремешок, на котором он висел, больно впивался в шею. Егор осторожно продел правую руку в длинную петлю. Ремень превратился в портупею, шедшую от левого плеча через грудь к правому боку. Так стало гораздо удобней.

Егор перевел дыхание.

― Еще чуть-чуть, ― сказал он вслух.

И сорвался.

Опора под ногами неожиданно распалась на мелкие рыхлые комья, которые покатились вниз с негромким шорохом. Егор еще не успел понять, что произошло, как руки быстро ухватились за куст, находившейся справа. Он повис на прочной ветке, отчаянно зашарил ногами по склону, пытаясь опереться хотя бы на что-нибудь!

Но под ногами была равнодушная пустота.

Руки слабели, отказывались держать тело, которое раньше ему казалось легким и ловким. В последнем судорожном усилии мальчик раскачался на ветке, как на турнике, подбросил тело вверх и попытался ухватиться за основание густого кустарника, росшего немного правей. Возможно, в том месте он сможет найти уступ под ногами.

Руки провалились в пустоту, спрятанную за кустами, и Егор отчаянно вскрикнул. Карат ответил ему громким беспокойным ржанием. «Падаю», ― подумал Егор. Но в последний момент скрюченные пальцы ухватились за край земляной ниши, которую скрывал густой кустарник.

Егор забарахтался, пытаясь подтянуться. Отчаяние придало ему сил, и он, работая ногами, как лягушонок, начал карабкаться вверх, в не видное глазу укрытие, где можно отсидеться, отдохнуть, перевести дух и подумать, что делать дальше.

И у него получилось!

Кусты раздвинулись, Егор свалился на ровную поверхность пола пещеры, уходившей внутрь холма.

Минуту он лежал неподвижно, тяжело и быстро дыша. Потом перевернулся на спину, попытался найти взглядом свод. Свод оказался достаточно высоким. Взрослый человек мог бы стоять здесь, слегка пригнувшись. А уж восьмилетний мальчишка мог выпрямиться в полный рост.

Что Егор и сделал.

Поднялся на ноги, осмотрелся.

Пещера. Отличное место для игра. Вход в нее надежно прикрыт густым кустарником, да и расположена она почти на вершине холма. Никому не придет в голову искать его здесь.

Карат заржал жалобно, громко, призывая Егора. Он встал на четвереньки, раздвинул руками густые кусты, торопливо высунулся наружу и крикнул:

― Все в порядке! Я тут!

Невидимый в темноте Карат ответил ему беспокойным ржанием.

― Сейчас, сейчас! ― громко пообещал Егор. ― Уже спускаюсь! Только немного отдохну!

Он снял с себя ремень, на котором висел фонарик. Поднял его вверх и нажал на кнопку. Свод пещеры озарился ярким желтым светом.

Пещера была довольно большой. Егору пришлось сделать не меньше пяти шагов, прежде чем он уперся в стену напротив. Он посветил фонариком прямо перед собой.

Странно. Огромный валун, похожий на каменную дверь, врезался в земляную стену.

Откуда здесь может быть камень? Да еще такой огромный? Да еще так высоко, почти под вершиной холма, в самой его середине?

Егор еще раз осветил фонариком каменную глыбу. Огромная, тяжелая… Такую втащить наверх невозможно. Взрослые, конечно, могли бы придумать, как это сделать, только зачем им это?

Егору показалось, что в ярком желтом круге света высветилось что-то красное, похожее на рисунок. Он присел на корточки, поднес фонарик почти вплотную к камню.

Да. На камне был нарисован какой-то странный, неизвестный мальчику знак. Или буква.

Егор провел лучом по краю каменной глыбы. Может, это все-таки дверь? Тогда она должна как-то открываться…

За спиной раздался шорох, и он быстро обернулся. Но позади никого не было, и он успокоился.

Шорох повторился.

Егор поднялся и пошел к краю пещеры, прикрытой густым кустарником. Вытянул руку, дотронулся до листьев, трепетавших на гибких ветках, и почувствовал, что они влажные.

Дождь. Просто пошел дождь.

Он вернулся обратно, к таинственному камню с непонятным знаком, нарисованным почти стершейся красной краской. Еще раз посветил лучом по краю валуна, почти не рассчитывая на успех. Вход внутрь холма был надежно заперт…

Луч провалился в темноту.

Егор вздрогнул от неожиданности и чуть не выронил фонарь. Но тут же опомнился, упал на колени и еще раз осветил черный провал в земляной стене сбоку от камня.

Провал походил на вход в нору, сделанную каким-то трудолюбивым зверьком. Сначала лаз был небольшим, но со временем земляные края осыпались, увеличили проход, и сейчас в него вполне мог протиснуться худой мальчишка.

Такой, как он, например.

Егор лег на пол, вытянул руку с фонариком вперед, в невидимую пустоту.

Маленькое желтое солнце осветило высокие, в человеческий рост, стены. Ход был похож на коридор и вел куда-то далеко вглубь холма. Так далеко, что свет фонарика не доставал до его конца.