Невыносимые противоречия (СИ)

Продолжая массировать виски, мистер Коннор посмотрел в сторону, ища утешения у своих дипломов и коллекционных изданий попсы семидесятых. Мистер Коннор ни черта не понимал в классической музыке, и в кресло директора оперы заполз из благотворительных фондов.

- А если бы среди его покупателей оказался полицейский? - бушевал Карсон. - Если бы полицейский зашел отлить, пока он в туалете раздавал кислоту? Если бы кто-то донес? Что если бы его взяли со всем этим в туалете нашего театра? Это уже не хранение и употребление. Это статья за распространение! Если бы его взяли, никто не поверил бы, что в театре никто ничего не знает.

- Карсон, отпусти Генри, пожалуйста, - попросил мистер Коннор.

Карсон отступил, и Генри пошатнулся.

- Нужно вызывать полицию и покончить с этим раз и навсегда, - сказал Карсон.

- Я не могу так поступить с Шеннон, - мистер Карсон со вздохом взял со стола фотографию примадонны Бостонской оперы. Артистизм, чувственность, элегантность. Третье сопрано в стране.

Снимки сделали месяц назад в рамках рекламы новой Вагнеровской программы.

- Но, - Карсон щелкнул суставами, - так не может больше продолжаться. Нельзя вечно терпеть его выходки...

- Нельзя, - согласился мистер Коннор и устало посмотрел на Генри. - Ты ведь и сам все понимаешь, Генри? Зачем ты это делаешь? Не поверю, что из-за денег. Тогда в чем причина?

Пусть начнется шоу, подумал Генри и продекламировал:

- Здесь мама сама сложила флаконы чудных зелий: для ран и болей вот бальзам. Но лучший сок - смертельный яд!

Он не обладал ни слухом, ни голосом, зато у него была отличная память на либретто.

Карсон и Коннор приоткрыли рты.

- Ты подставляешь не только нас, но и причиняешь боль своей матери, - Коннор зашел с другой стороны.

- Что снилось мне о стыде? - отозвался Генри, директор снова потер виски, а Карсон сжал кулаки.

- Она и так с тобой натерпелась.

- Правда ли это?

- У нее руки тряслись, когда она рассказывала мне в прошлом году о твоей передозировке, о том, что пришлось положить тебя на реабилитацию, - мистер Коннор почесал подбородок. - А как она переживала, что из-за этого всего ты пропустил последний год школы...

- Что я утратил? - всплеснув руками, Генри упал в кресло.

Мистер Коннор посмотрел на него, потом на Карсона, вздохнул и сдался. Не задавая больше вопросов, он уткнулся в экран компьютера. Карсон вышел, поскрипел половицами за дверью и вернулся. Отчасти чтобы позлить его, отчасти, потому что в горле пересохло, Генри, не спрашивая разрешения, потянулся к бутылке воды на столе директора. Наполнил стакан и снова развалился в кресле. В голове играла музыка. С каждой минутой молчания она становилась громче и настойчивее, наркотик гонял по венам Генри волны одни и тех же мотивов, они подтачивали время и размывали сознание.

Шеннон ворвалась в кабинет взрывной волной. Блески в волосах, на веках, губах и в вырезе декольте.

- Поверить не могу! Как ты мог, Генри! Оскорбить и унизить меня. Оскорбить и унизить всё, что я люблю. Всех, кого я уважаю, - звонкий и высокий голос Шеннон пронзал Генри насквозь. - Где ты взял наркотики? Как посмел принести их сюда? Генри! Отвечай, когда я с тобой разговариваю!

Румянец на ее щеках. Часто вздымающаяся грудь.

- Мне вздыхать ли, или слушать, вглубь спуститься или с эфиром слиться сладко? - приглушенно и растерянно произнес он.

В отличие от Карсона и Коннора, Шеннон узнала "Тристана и Изольду". Шагнув к Генри, она влепила ему пощёчину.

- Не смей! Мне надоели твои игры.

- Растаять, исчезнуть, всё забыть, - прошептал Генри, прижимая ладонь к щеке.

Шоу близилось к кульминации.

- Шеннон, я... - смущённый и озадаченный семейной сценой, Коннор поднялся на ноги и развёл руками. - Мне очень жаль, но я не могу позволить этому повториться, не могу позволить продавать в театре наркотики, я должен принять меры.

- Да, конечно. Я всё понимаю. Это мой позор и моё наказание. Никто не должен больше страдать, - Шеннон прикрыла глаза и приложила руку ко лбу.

- Я больше не хочу видеть его в моём театре, - сказал Коннор.

- Конечно, - Шеннон вздохнула. - Поверить не могу. Я сделала все, чтобы вытащить его из этого дерьма. Триста тысяч потратила на лечение, а он...

Шеннон пошатнулась и схватилась за любезно предложенную Карсоном руку.

- Вызови нам машину, Карсон, будь добр.

Коннор усадил её в своё кресло. Предложил воды. Кольца на пальцах звякнули о грани стакана. Губы и глаза Шеннон увлажнились.

- Мне так жаль, - она покачала головой.

- Ты ни в чем не виновата, - мистер Коннор погладил Шеннон по плечу.

Луиза

Крыло самолета резало похожие на пену молочного коктейля облака. На толстом стекле дрожали капли влаги. Что-то завораживающее чудилось Луизе в их отчаянном и безнадёжном напряжении.

Оторвав взгляд от окна, Луиза посмотрела на родителей. До чего же непривычно было снова видеть их вместе. После развода прошло два года. Генрих запустил бороду и стал закрашивать седые виски. В тату салоне Амалии появилась подвальная галерея. У них даже друзей общих не осталось.

Сейчас они сидели рядом, и им не о чем было говорить. Амалия листала журнал - дорогие часы на глянцевых страницах. Генрих крутил пакет сока и рассматривал потолок. В воображении Луизы он был разумом, она - телом их брака. Амалия сменила привычные рванные джинсы на деловой костюм и распустила волосы, чтобы скрыть татуировки на шее. Из-за этого она напоминала птичку запертую в клетке. Клетка, правда, была золотой - сумма с девятью нулями на полугодовом контракте отца. Президент Лумбии Эдуардо Варгас пригласил Генриха для модернизации единственной в стране АЭС и пожелал, чтобы инженер приехал с семьёй. Луиза, Амалия и Генрих обсудили предложение президента на семейном совете вроде тех, на которых когда-то решали поедет ли Луиза на школьные каникулы учить французский в Марсель или проведёт лето у бабушки в Канзасе. В итоге условились, что Амалия получит сорок процентов от суммы, указанной в контракте, Луиза - десять и отправились в Лумбию.

С высоты птичьего полёта Лумбия обилием зелени напоминала табачные плантации бабушки Луизы в Канзасе. Самолёт пошёл на снижение над столицей. Внизу легли кольца дорог. В салоне засуетились пассажиры: поспешно выпутывался из одеял мужчина напротив, его соседка дожёвывала апельсин и складывала шкурки в бумажный пакет, впереди уронила айпад девчонка с розовыми взъерошенными волосами. Или мальчишка, судя по большому размеру ноги.