Изумительное буйство цвета
Изумительное буйство цвета читать книгу онлайн
Нелепая случайность лишила Китти, главную героиню романа, возможности родить ребенка. Трагизм ситуации усиливается еще и нераскрытой тайной ранней смерти матери Китти, якобы погибшей в автокатастрофе. Китти шаг за шагом разматывает клубок опутывавшей ее лжи, пытаясь найти тот путь, что приведет к спасению.
Клэр Морралл (р. 1952), учительница музыки из Бирмингема, в течение двадцати лет писала «в стол», и лишь пятый ее роман, «Изумительное буйство цвета», был опубликован местным издательством. И сразу же получил признание у читателей и критиков и был включен в шорт-лист Букеровской премии 2003 года.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Тебе не нужно будет спешить после школы?
Она отрепетировала эту реплику заранее, чтобы не сделать ошибки в английских временах.
— Я всегда спешу, — отвечаю я.
— Я только хотела узнать…
Жду, чувствуя, как все у меня внутри начинает дрожать. Мне нужно научиться прислушиваться к собственным внутренностям. Вот хоть желудок. Он редко меня обманывает.
— Можно я пройдусь с вами немного? Мне так хочется с кем-то подружиться. У меня совсем нет друзей в Бирмингеме…
Я понимаю, как трудно ей в Бирмингеме. Она старается говорить по слогам, но и при этом не выговаривает некоторые звуки. Ее голос замирает.
— Думаю, меня ждать не стоит. Генри всегда выходит из школы очень поздно.
— Не важно. Дети все равно будут заняты своими шоколадками.
Все мои доводы исчерпаны.
Из школы хлынули дети; они наталкиваются друг на друга, кричат, бегут, спорят. Среди них нет Генри. Генри, мой ребенок, мой мальчик, который никогда не появляется, хотя я так этого хочу. В конце концов остаемся только мы с Элен. Даже учителя уже разъезжаются в своих машинах.
— Да, ваш сын очень долго не идет, — говорит она.
Ее дети, расставив руки в стороны для равновесия, прохаживаются по низкому заборчику. Тоби расторопнее своей сестры и, стараясь поторопить ее, все время подталкивает сзади.
— Тоби, прекрати, — говорит Элен. — Вы можете упасть.
Дети не обращают на нее никакого внимания.
— Ему нравится помогать в библиотеке. — Я заявляю это весело.
— Я подожду, — отвечает она. — Так хорошо, когда есть с кем поговорить.
Я думаю про себя, что это совсем не так. Я не хочу, чтобы кто-либо был рядом.
Мы ждем еще пять минут.
— Знаете, — говорю я, — я пойду и поищу его. А вы идите домой. В следующий раз пойдем вместе.
Но она усаживается на край низенького заборчика.
— Я жду, — говорит она.
Иду к школе. Прямо перед главным входом оборачиваюсь и вижу, что она все еще там, неуклюже сидит на заборчике, не обращая внимания на детей. Я вижу, как Тоби сталкивает сестренку, слышу, как та разревелась, и вхожу в здание школы. Я ничего не могу со всем этим поделать.
Внутри, в коридоре, все стены увешаны фотографиями детей из школьного спектакля. Генри и Грета — нет, Ганс, а не Генри. Это же пряничный домик, и одна из стен вся из огромных «Смартиз», а другая из лакричных сладостей всевозможных сортов. Крыша покрыта шоколадной черепицей. А вот несколько фотографий ведьмы, скрючившейся под черной накидкой. Лицо девочки сморщилось под очками; понятно, как нравится ей этот маскарад. На какое-то время я останавливаюсь и рассматриваю фотографии Ганса и Греты. Одни в лесу, они крепко держатся за руки. Они стоят в одиноком луче света, окруженные темнотой, и от этого кажутся особенно маленькими. Их глаза очень большие, круглые и напуганные. Сразу понятно, что они заблудились.
Далее идут небольшие тексты, написанные от руки. Они пришпилены булавками к фиолетовому стенду. «Мой лучший друг» — это название, а под ним — нарисованные портреты лучших друзей.
Мой взгляд останавливается на имени Генри Вудалл, и я, помедлив, читаю:
«Мой лучший друг — Ричард Дженкинс. Он учится в моем классе, но он ездит в кресле-коляске, и мы его везде возим. Мне бы тоже хотелось иметь кресло-коляску. Мне кажется, что это так здорово…»
— Я могу вам чем-то помочь?
Я подскакиваю от неожиданности и, обернувшись, оказываюсь лицом к лицу с официально-строгой дамой.
— Извините, — оправдываюсь я. — Я искала своего племянника, но, видимо, пропустила его на выходе.
Она высокого роста, старше меня; на ней гофрированное платье оливкового цвета, длинное, почти до пят, сверху — бежевая шерстяная кофта. Я просто уверена, что это директор.
— Все уже ушли, — говорит она. — Как зовут вашего ребенка?
— Генри. Генри Вудолл.
— О, конечно! — Она позволяет себе слегка улыбнуться. Генри, должно быть, с характером. Точно как мой Генри. — Я видела, как он уходил из школы с мамой Тони Пекинса. Он знал, что вы придете за ним?
— Мы не договорились точно. Я сказала, что постараюсь прийти вовремя, если получится.
— Понятно. В следующий раз в подобной ситуации имейте в виду, что если у нас будет записка от мамы, то будет гораздо проще. Думаю, вы понимаете, что в наше время нужно быть очень осторожным в таких вопросах.
Я киваю.
— Конечно же, — соглашаюсь я.
— Вы знаете, где выход?
Я вновь киваю и направляюсь к главному входу. Дойдя до двойных дверей, я оборачиваюсь проверить, ушла ли она. Убедившись, что это так, я бегу по другому коридору в противоположном направлении, надеясь, что в здании больше никого нет. Здесь должен быть запасной выход. У меня не просто стучит в висках, а гудит, грохочет. Я пробегаю мимо рядов пустых вешалок, детских туалетов, опустевших классов. За любым углом я могу столкнуться с уборщицей.
Пожарная дверь: «ОТКРЫВАТЬ ТОЛЬКО В СЛУЧАЕ ЭКСТРЕННОЙ НЕОБХОДИМОСТИ».
Жаль, что не смогу запереть ее за собой. Это и есть случай экстренной необходимости. Потом кто-нибудь позаботится, чтобы ее заперли.
На детской площадке есть калитка с противоположной стороны. Я заставляю себя замедлить шаги и направляюсь к ней. Затаив дыхание, готовлюсь к неизбежной схватке. Но ничего не происходит. Я дохожу до калитки и выхожу через нее.
Тогда я снова пускаюсь бежать и не могу остановиться. Я все бегу и бегу, теперь уже по незнакомым улицам. Перебегаю дороги, не дожидаясь зеленого человечка светофора. Мелькают мамы с колясками, маленькие магазинчики. Все, я больше не могу. Я прислоняюсь к фонарному столбу, ловлю ртом воздух, чувствую, как сильно колет в боку. Наконец немного успокаиваюсь, начинаю дышать ровнее. Но в груди — это болезненное, саднящее ощущение. Через некоторое время я иду снова, медленно и осторожно, прямо к автобусной остановке. Сейчас я сяду на автобус и поеду в центр города, а потом пересяду на другой, поеду в противоположном направлении. Назад, к своей безликости.
На ступеньке автобуса я вспоминаю, что Элен осталась ждать меня около школы. А может, она вошла в школу и ищет меня. Чувство вины разрастается и заполняет меня всю. Элен сделала неправильный выбор.
Слишком много желтого…
Я не всегда иду домой. В Бирмингеме есть места, где не нужно разговаривать с людьми. Можно провести весь день в «Рэкхэме», пользуясь их туалетами, разъезжая на эскалаторах и перекусывая бутербродами с кофе в ресторанчике под крышей. Я примеряю одежду, которая мне явно не по карману, и экспериментирую с пробными духами до тех пор, пока все их запахи на моей руке не смешиваются в один. Как-то я провела там целый день, поднимаясь на эскалаторе до самого верха, а затем спускаясь до первого этажа, и все это для того, чтобы физически проделанные мной круги вытеснили или успокоили кружение моего сознания, в котором каждое вращение судорожно захлестывается последующим.
Центральная библиотека открыта до восьми вечера. Я сажусь за стол и кладу перед собой книгу, бумагу и карандаш. Теперь я притворяюсь, что работаю: время от времени переворачиваю страницы, бегло записываю довольно странные комментарии на тот случай, если кто-либо вздумает наблюдать за мной. Глава 3 (так где же она?). Слабовато идет развитие центрального образа… А знает ли Джеймс Генри?
Я не возвращаюсь домой всю ночь — ведь желтого цвета больше нет. Иду в «Рэкхэм» и брожу там до шести вечера, до восьми сижу в библиотеке, потом хожу по Броуд-стрит, туда и обратно, пока не загораются огни, а с ними можно легко представить, что ты идешь в концертный зал. Я брожу среди людей, идущих на концерт или в театр. Стою перед трехголовым фонтаном, смотрю, как промокают ноги под его брызгами. Часто поглядываю на часы, как будто поджидаю кого-то; мой взгляд, скользя мимо людей, блуждает вдалеке. В перерывах я смешиваюсь с толпой, вышедшей выпить кофе, а потом делаю вид, что я одна из тех, кто возвращается домой после спектакля. Сажусь на автобус и еду в Беарвуд, и дальше в Кингз-Нортон, потом в Холл-Грин. Выхожу, проехав половину пути, и возвращаюсь в центр города.