Хорошая плохая девчонка

Я сижу здесь, в женской исправительной тюрьме западного Техаса, по причине того простого факта, что я серийный убийца. Что есть суть еще одно заблуждение, которое я хотела бы исправить.

Согласитесь, что ярлык серийного убийцы совсем не подходит для такой молодой женщины, как я. И хотя я никогда и не считала себя серийным убийцей, несмотря на обвинения, предъявленные мне штатами Коннектикут, Калифорния, Нью-Йорк и Айдахо, а также некоторыми европейскими странами, все же, если вы склонны этому верить, я до поры до времени не хотела бы доказывать вам обратное.

Серийные убийцы — это чаще всего люди (обычно чересчур агрессивные личности или мужчины-самцы) наподобие Джеффри Дамера или Ганнибала Лектера, которые сначала убивают людей, а затем едят их. Если хотите, можно вспомнить фильмы «Убийца с холма» или «Генри: портрет серийного убийцы», где показаны маньяки, которые получают сексуальное наслаждение, убивая кого-либо. Также многие серийные убийцы пишут публичные письма, описывая свои грязные преступления, например Зодиак или Джек Потрошитель, и специально оставляют какие-нибудь опознавательные знаки для высокоинтеллектуальных детективов, которые их преследуют и играют с ними в опасные игры, потому что где-то в глубине души эти преступники хотят, чтобы их поймали и наказали за совершенные ими ужасные злодеяния. Образец этого синдрома можно найти в фильме «Власть страха» с Дэнзелом Вашингтоном в главной роли, где дается подробное описание настоящих серийных убийц (то есть людей, очень отличных от меня).

Кстати, мне кажется, Дэнзел Вашингтон составил бы очень хорошую пару Джулии Робертс, судя по тому, как они великолепно сработались в «Деле о пеликанах».

Хотя, по-моему, он уже женат.

Итак, как вы видите, существует множество причин, по которым я никак не подхожу на роль серийного убийцы. Чтобы там ни говорили эти людишки по таблоидному телевидению для невзыскательных зрителей.

Теперь же, дабы доказать свою невиновность в предъявляемых мне обвинениях в серийных убийствах и пытках (в основном мужчин), я предоставлю на ваш суд несколько фактов. Вот они:

Во-первых, я не убивала стольких людей, скольких мне приписывают, может быть, всего двоих, хотя были и кое-какие несчастные случаи, в одном из них был задействован мужчина, которого я любила.

Во-вторых, я не получаю никакого сексуального наслаждения, убивая людей, потому что я совершенно здоровая женщина со здоровым сексуальным аппетитом, иногда даже чуть повышенным, если верить некоторым экспертам. Но, чтоб их разорвало, это не их собачье дело!

В-третьих, я не испытываю приступов невменяемого поведения и, может быть, в двух или трех случаях действительно убила кого-то отчасти из-за этих причин, но это была старая добрая ненависть за те плохие вещи, которые они сделали со мной в прошлом, как-то: физическое или эмоциональное насилие. Я страдала точно так же, как и Фэра Фосетт (которая, кстати, была одной из первых «ангелов Чарли») в том фильме, что я смотрела, еще будучи маленькой девочкой, — «Горящая кровать», кажется.

Она-то уж дала понять этому парню, что значит супружеское насилие!

В-четвертых, а может, уже и в-пятых, я никогда не хотела, чтобы меня поймали и наказали, и уж подавно не оставляла ни для кого каких-то тайных знаков, кроме кое-каких глупых ошибок, о которых я до сих пор сожалею. (Хотя я бы не отказалась, если бы Дэнзел Вашингтон стал бы сплетать паутину моих преступлений.)

И наконец, я не ем людей, потому что практически вегетарианка, и это абсолютная правда. И тем более я не планирую съесть кого-нибудь в ближайшем будущем.

Прежде чем закончить, хочу сказать, что хотя журналистика и является очень важным общественным двигателем, однако неплохо было бы ввести хоть малюсенький кусочек правды в ежедневный рацион наших средств массовой информации.

Но, честно говоря, не думаю, что это когда-нибудь произойдет. Особенно после изобретения кабельного телевидения.

Я опять писала целый день, и вот снова идет мой охранник, чтобы предупредить о том, что он выключает свет. Перечитав написанное и проверив ошибки, я поняла, что не очень-то продвинулась в описании истории своей жизни.

Ну что ж. Встану завтра и начну все сначала.

Ведь в этом и заключается жизнь, не так ли?

День третий

В тюрьме я перестала любить вторники. В эти дни не удается урвать минутку и сесть за записи или сосредоточиться на том, что ты хотела бы написать.

Вторник обычно начинается с очередного невкусного завтрака. За этим по расписанию следует так называемая тюремная прогулка, которая заключается в бесцельном плутании по двору с бетонными стенами под грязные шутки набычившихся мужеподобных лесбиянок, которые курят как паровозы и норовят ущипнуть тебя за грудь. Прежде чем мне разрешают вернуться в мою одиночную камеру для осужденных на смертную казнь (куда меня заключили два года назад после второго обвинения в преступлении первой степени тяжести), меня раздевают донага и обыскивают. Следует заметить, что многим мужчинам-охранникам (и даже женщинам) весьма импонирует эта процедура обыскивания.

Далее, во вторник днем я обычно посещаю группу исправительной терапии, которая собирается раз в неделю под руководством социального работника профессора Реджинальда, добрые намерения которого оказываются, к сожалению, крайне малоэффективными. Его целью является помочь нам справиться с трудностями заключения, забыть тяжелое детство в нищих кварталах, а также осознать метания подростковых лет (в основном касающиеся нашей пробуждающейся сексуальности и принятия собственного тела как данности). Однако большую часть времени мы уделяем разговорам о том, что профессор Реджинальд называет «Не упусти время: как извлечь пользу из пребывания в тюрьме».

По традиции профессор Реджинальд начинает и заканчивает свои занятия с того, что просит нас назвать какую-нибудь позитивную вещь, запомнившуюся нам с прошедшей недели. Здесь он часто цитирует свою любимую метафору о езде на велосипеде в гору.

Ipso facto: [2] «Нельзя судить каждый день по урожаю, который мы пожинаем, но надо судить его по семенам, которые мы сеем». Это означает, что мы часто не замечаем результатов нашей работы, хотя маленькие изменения происходят с нами каждый день и ведут нас к большим свершениям.

Для иллюстрации этого принципа профессор Реджинальд начинает занятие с того, на чем мы остановились в прошлый раз, а именно с истории Сьюзи Монаган. У этой девушки почти нет друзей в тюрьме по причине ее красных нарывов во все лицо и чрезвычайно убогого образа мыслей.

— На прошлой неделе, — говорит профессор Реджинальд, — Сьюзи рассказала нам немало любопытных фактов о своем прошлом. Напомню, что в детстве ее заставляли работать проституткой в Денбери, где она пристрастилась к героину, сиропу от кашля с содержанием кодеина и транквилизаторам животного происхождения. Каждый новый день погружал Сьюзи все глубже и глубже в пучину порока. Она подвергалась все большим и большим унижениям, совершала все более ужасные преступления и становилась все менее чувствительной к призывам собственной морали и боли окружающих людей. Однако посреди этого хаоса Сьюзи удалось нащупать путь к спасению собственной души. Она приняла некое судьбоносное решение, одно из тех, о которых вы могли прочесть в розданном материале на прошлой неделе. Такое решение — это примерно то же самое, что негласное обещание самому себе или долговременный контракт со своей душой. Напомню, что способом, который выбрала для себя Сьюзи, стало изучение словаря.

На этой торжественной ноте профессор Реджинальд открыл картонную коробку, стоящую на полу, и мы увидели пачку весьма потрепанных и ветхих книг. Обложки у многих из них были оторваны, а страницы раздулись от водяных пятен и были разрисованы карандашами и ручками вдоль и поперек.