Травница 2 часть(СИ)

- Через минут десять уже будет видно Глушек. - Свистяще осведомил возница, тем самым прекратив начинавшийся спор.

Брон посмотрел на гномку, с большой опаской, словно она вот-вот на него кинется, а на меня с обидой и отвернулся в противоположную сторону. Въезд в Глушек был как на картинке: крепкие расписанные деревянные ворота, цветочные клумбы вдоль дороги и ряды торговых палаточек и неискренне лыбящихся торгашей. Не хватало только таблички 'Добро пожаловать'.

Первым из телеги, не прощаясь, выпрыгнул Бром. Следующим, около стихийного рынка, вышла женщина, на прощанье она осмотрела меня, поджав губы, и всё же кивнула. Я ответила улыбкой.

Когда телега остановилась у неприглядного вида здания, я повернулась к вознице с немым вопросом. Вывеска гласила: 'Красномордый Пьяница'.

- Вот, девушка, самый приличный постоялый двор.

- Неужели? - Мёртвым голосом переспросила я.

- К сожалению, - Жалостливо ответил мужчина и пришпорил лошадь.

Дома в Глушек, которые я успела рассмотреть, были двухэтажными, тёмными и неприветливыми, но вот это поражало все ожидания: красно-бурое строение с облупившейся краской на стенах, перекошенным забором и кричаще - вызывающей вывеской. В воздухе пахло плохой пищей, и такой запах, обычно, витал у дешёвых кафешек, где непонятно из чего сделано мясо и давно ли оно перестало мяукать. Благоухание было едким, отталкивающим и резало по ноздрям. Еле пробивающийся свет через залапанные стекла, только обостряют негативное впечатление от этого увеселительного заведения.

Я поморщилась.

Поразительно, как в этом месте люди могут пить или есть, у меня с моим плачевным положением, тут даже повеситься не возникнет желания. Рииг, но у меня нет времени и придётся довольствоваться этим. Внутри было не лучше: полинявшие стены были прикрыть не самыми удачными картинами девиц, разной степени обнажённости, намекая на обычные контингент заведения. Ветхая мебель держалась лишь на честном слове, и похоже, чинилась не всегда в трезвом состоянии и с помощью предназначенных для этого инструментов. Как диковинный оплот перфекционизма, на барной стойке все стаканы и бокалы были выстроены в цветовой гамме.

Если без придирок, тот тут не мерзко и даже почти не печально, но неприятное чувство "не по себе" так и скручивало желудок.

Владельцем 'гостиницы' оказался человек: высокая, худощава женщина, со спутанными морковными волосами, одетая в вызывающее все-на-показ зелёное платье. На её щеках алел нездоровый румянец. Она общалась со мной с жеманной улыбочкой, и без проблем нашла комнату. 'Мои покои' были самыми дальними, где из квадратных, еле державшихся окон, прекрасно видно пустынную улицу. Я запрокинула голову и расслабленно насладилась тишиной. Уже неделю нахожусь в напряжении, словно под бетонной плитой. Всё о чем я думала: времени нет, я опережаю их всего на два дня. Нужно торопиться, но сейчас лучше поесть. Закинув вещи, я вернулась в главный зал..

За столами было всего трое пьяных бедолаг, которые не обращали ни на что внимания и я присела за барную стойку. Из кухни или кладовки напротив, вышла, точнее, выплыла хозяйка. Она выглядела приветливо, но знакомый блеск в мутных голубых глазах заставил напрячься - та ещё лиса.

- И чего такая красавица забыла в этой дыре? - Не голос, а мёд. - Тебе, может, клиента, да? Так вот, щас, разбужу, погоди.

Я сжала челюсти, но одёрнув себя, попыталась изобразить смущение.

- Нет, - я поборола злость и застенчиво потупила глазки, - Мне еды, маковой росинки не было с утра.

-Ж-а-аль, - лениво протянула рыжеволосая, - такая красотка вмиг бы подняла авторитет моего двора.

Твоему 'двору' уже ничего не поможет, но вслух быстро затараторила:

- Нет-нет, что вы! Мне только еды...

- Пшеничная каша и компот, сойдёт?

- Да, конечно.

Женщина с неохотой отошла в другое помещение и вернулась с дымящейся тарелкой и небольшим стаканом. Все выглядело не так уж и плохо, но я не торопилась. Набрав ложкой немного каши, незаметно принюхалась: перец, лавровый лист и чеснок. Хм. На вкус тоже не чувствовалось ничего лишнего, и я с облегчением, принялась набивать желудок.

Рядом раздался смешок, и я вскинула голову. Хозяйка, облокотившись на деревянную стойку, не сводила с меня глаз, на губах появилась ледяная ухмылка. Раскусила.

- Куда едешь, милочка?

- К бабуле. - Я была вежлива, но в моей голосе было предупреждение.

- И где же она живёт? - В сладкой речи появилась сталь.

- В Озёрном.

- Ох, - голубоглазая медленно постукивала ногтями по дереву, - Одна и так далеко...

- Я не из 'обычных'.

- Вижу. - Она метнула взгляд на мою забинтованную правую руку и её, словно вновь обожгло. Захотелось спрятать её за спиной, но я выдержала и, откинувшись на стул, небрежно кивнула ей.

Она посмотрела на меня с вызовом. Но тут ей пришлось отвлечься на обратившегося к ней пьянице:

- Эй, Савва! - Неотчётливо буркнул неопрятный мужчина. - Мне ещё медовухи!

- Я в долг давать не буду! - Гаркнула рыжеволосая.

- Э-э-э, ну че ты!

Воспользовавшись моментом, я буркнула благодарности и заспешила в свою комнату.

Там, расстелив поверх кровати своё дорожное одеяло, провалилась в сон, только моя спина коснулась мягкого матраса. Засыпая, где-то на задворках сознания, проплыла мысль, что я не спросила про возниц.

Пробуждение было не из мягких: кто-то основательно решил вытряхнуть из меня весь дух и что-то рокотал на ухо. Я взвыла, когда больная рука ударилась об перила и зашипела.

- Ну наконец-то! - В тусклом свете ещё не вставшего солнца, я узнала хозяйку трактира.

- Что? Что происходит? - Я раздражённо потёрла глаза.

- По твою шкуру через час придут, травница.

Я замерла и испуганно уставилась на неё. Откуда, Рииг её возьми, она узнала?

- Я же не дура. - Прищурилась она. - Да и пьяный охранник обмолвился, что объявили награду на поимку девки-вуморта и хитрой травницы-отравительницы по совместительству.

- Хочешь меня сдать? - Мне пришлось постараться, чтобы голос звучал уверенно.

-Нет. - Решительно отрезала рыжеволосая. - Я спасаю твою шкуру, так что пошевеливай своей задницей и мчи к воротам, первая телега отходит через десять минут.

Я молниеносно начала запихивать вещи в сумку, не обращая внимание на вновь разнывшуюся руку. Чёрт, я даже на день их не опережаю. Пусть горят, синим пламенем эти Труда и Халвен. Ублюдки.

- Через окно лезь. - Женщина махнула рукой и заносчиво пояснила, - Так я смогу объяснить, как ты сбежала.

- Зачем ты мне помогаешь?

- Я не люблю гномов, - она выдержала паузу и подмигнув, продолжила, - и люблю Рииг.

Из декольте она приподняла знакомы красный камешек.

- Спасибо - искренне сказала я.

Женщина добродушно улыбнулась:

- Прощай и береги себя, - а затем, развернувшись, тихо вышла.

- Первое впечатление обманчиво, да? - прошептала я пустой комнате и выпрыгнула в окно.

*** ***

Горькая жидкость обожгла язык и меня почти вывернуло, но позволять себе такую роскошь нельзя. Обезболивающего из зверобоя и полыни осталось на дне, а рука даже близко не зажила. Я покинули Глушек, когда ещё не рассвело и понурый возница сообщил, что будет делать крюк через две мелкие деревни для набора людей. По своей дурости и чрезмерной сонливости, я проспала запланированные остановки и изнывала от боли следующие сутки. И сейчас, наконец, извозчик надумал дать отдохнуть лошадям и пассажирам.

Я осторожно разбинтовала раненую руку и в недовольстве поджала губы: красная, обожжённая по локоть кожа ныла, но уже кое-где начала розоветь. Кисть с трудом, но по немного разрабатывалась. С медицинскими возможностями моего мира, заживление можно было ускорить вплоть до месяца, и главное, убрать постоянную режущую боль. Но в Валараме, увы, не было ни морфина, ни новокаина, ни раствора глюкозы, как только обошлось без ожогового шока. Здесь моим лечением были: чёрная бузина, зверобой, кора дуба и молитвы к Рииг.