Z — значит Зельда

— То есть Блейн — это альтер-эго?

— Довольно наивное альтер-эго, да.

— Ну конечно, это логично. Ты бы не смог так мудро подметить некоторые моменты, если бы сам был им.

Скотт просиял.

— Теперь, — продолжил Эллис, — давайте перейдем к женщинам в романе…

— Это роман о девушках-эмансипе. Тебе знаком этот термин? Так называют независимых девушек современных нравов. Это история о феминистках для философов.

Эллис кивнул и сделал пометку в блокноте.

— А та эгоистичная девушка, которая разбила ему сердце, — Розалинда. Она… — Он снова бросил на меня взгляд.

— Какое-то сходство есть, это правда, — вмешалась я. — Но как видите, я все-таки вышла замуж за моего Эмори.

— Но только после того, — добавил Скотт, — как ее Эмори доказал, что его перспективы куда блистательней, чем у нашего бедного героя. — Он ткнул пальцем в книгу. — Зельда привыкла к другому уровню жизни, уровню, который я смог обеспечить ей только сейчас. Она не хотела выходить за меня, пока я не доказал, что могу построить свою жизнь, и не обзавелся долларом-другим на счету.

— Вообще-то, все было не совсем… — забормотала я.

— Дорогая, — перебил Скотт, раскрывая портсигар и снова захлопывая его, — не могу поверить, но у меня закончилось курево. Можешь заказать мне еще, пока я закончу с мистером Эллисом?

— Прости?.. — переспросила я, сбитая с толку его вмешательством.

— Сигареты. Тебе что-нибудь заказать, Эллис?

— Если у них есть сэндвичи с ветчиной… Я не успел пообедать.

— Конечно, — ответила я. — Но я только хотела пояснить, что не…

— Никто не будет думать о тебе хуже из-за того, что ты заставила меня подождать, дорогая. Женщины должны быть практичными.

Я встала и тоном, подходящим моему предполагаемому персонажу, прохладно осведомилась:

— Может быть, мне просто сходить и самой найти коридорного?

Оба мужчины промолчали, но, пересекая комнату, я чувствовала на себе их взгляды. Открывая дверь, я услышала, как Скотт говорит:

— Девушки-эмансипе… Они как скаковые лошади.

Я с грохотом захлопнула за собой дверь.

«Пошли они к черту! — подумала я. — Пусть ищут себе другую собачку, чтобы приносить добычу».

Когда я вернулась через полтора часа, Эллиса уже не было, а Скотт сидел на полу, окруженный десятком газетных вырезок. На столе неподалеку лежал раскрытый почти полный портсигар.

— Ты сказал, у тебя закончились сигареты!

Он встал и подошел ко мне.

— Это была уловка, чтобы ты перестала пытаться исправить мою историю. Я не хотел, чтобы ты потушила интерес Эллиса. Ты видела, как он на тебя смотрел? Для него ты и есть Розалинда. Если в будущем кто-то заговорит о твоем сходстве с ней, не придирайся к мелочам, играй свою роль. Будь Розалиндой! Они на это надеются.

Я взяла сигарету, прикурила у него, затянулась и медленно выдохнула.

— Но я же не она! Для начала, она не южанка ни на йоту. Она — часть нью-йоркского общества, а я уж точно нет.

— Художественное допущение. — Он отмахнулся.

— И она жеманная гордячка, скажешь, нет?

— Почему? Потому что не пошла наперекор желаниям семьи и предпочла Эмори богатого человека? Она практичная. Можно сказать, расчетливая. Это не обязательно недостатки. Все зависит от ситуации и оттого, как воплощаются эти качества.

— Ты хочешь, чтобы люди считали меня такой? Эгоистичной? Расчетливой?

— Любой, кто знаком с настоящей тобой, знает, что ты добра, щедра и умна. Самая популярная девчонка в высшей школе Сидни Ланьера — это несомненно. А какая разница, кем тебя считают газеты и журналы? Или меня, если уж на то пошло? Это же реклама. Дай публике то, что она хочет, и люди раскошелятся.

— И при этом будут верить, что заполучили от нас сентиментальное признание. Я-то думала, ты хотел, чтобы твою книгу судили не по обложке.

— И именно так ее судили большинство тех, чье мнение имеет значение. Сама посмотри, — он кивнул на газетные вырезки. — Это самые свежие рецензии — за эти выходные. Мне прислал их агент. И они отличные. — Его голос сорвался. Скотт прочистил горло и продолжил; — Макс Перкинс всегда смотрел в будущее, и он с честью выдержал испытание.

— Это ты с честью его выдержал, — возразила я, смягчившись. — Ты всегда знал, о чем говоришь. Это умная, смешная и мудрая книга, Скотт, и ты заслужил все, что получил.

— Мы заслужили. Многие диалоги я взял прямо из твоего дневника.

— Ты вложил мои слова в уста персонажа, на которого я никогда не буду походить. Это добавляет пикантности. Какой-то волшебный фокус, правда? Но это сработало, спору нет.

— Сработало и привело нас сюда.

Я подошла к окну.

— Никогда бы не подумала. Даже представить такого не могла. — Я снова повернулась к нему. — А ты потрясающий.

Он пожал плечами, отмахиваясь от комплимента, но по улыбке было ясно, что ему приятно.

— Теперь весь вопрос в продажах. Популярность означает, что мы можем продолжать пить шампанское, — он с хлопком открыл бутылку, — и носить бриллиантовые часы, и, — он постучал пальцем по конверту на столе, — ходить по вечеринкам вроде сборища у Джорджа Джин Натана в следующую пятницу.

— Очередной юный наследник из Принстона?

— Боже упаси. Он — одна из самых видных фигур в городе, редактор «Сливок общества», к тому же писатель и театральный критик высшей пробы. Он знаком со всеми. Со всеми. И он хочет, чтобы мы были у него на вечеринке.

Я вспомнила «Сливки общества», первый из крупных журналов, в котором опубликовали рассказы Скотта. Тогда я не понимала, какое огромное значение имела эта сделка: ведь публикация рассказа не дала Скотту нужного толчка, когда он все силы бросал на публикацию романа и поиски новой работы. Но это первое легкое дуновение превратилось в ураган, который теперь принес ему все. Рецензии в газетах по всей стране. Книги, разлетающиеся с прилавков в мгновение ока. Новые рассказы, опубликованные в новых изданиях. Стабильный доход. Свадьбу в соборе Святого Патрика. Роскошный номер в «Билтморе». Репортеры, жаждущие получить интервью…

— Натан хочет, чтобы ты был у него, — возразила я.

— В приглашении сказано — мистер и миссис Скотт Фицджеральд. И, сдается мне, по такому случаю тебе необходимо новое платье.

— Хочешь сказать, твоей Розалинде нужно новое платье. — Я ступила на диван, перешагнула на него, снова забралась. Раскинув руки, чтобы не потерять равновесие, аккуратно прошлась по спинке. — В Монтгомери было проще. Мне нужно было просто оставаться собой.

— Но ведь ты оставалась собой, играя разных персонажей на сцене, правда?

Я спрыгнула на подушку.

— Наверное, ты прав. Так что…

— Так что если мы воплотим в жизнь мой план, то будем просто играть свои роли. Так же, как на «Безумном балу» в этом году. — Скотт протянул мне бокал шампанского. — Только на этот раз роли мы напишем сами.

Глава 11

Вечером мы ужинали в «Каскаде» на последнем этаже «Билтмора». Хотя крышу не открывали, потому что на улице было слишком холодно, мы сошлись во мнении, что от одной этой возможности захватывало дух. Здание было настоящим чудом. Все в Нью-Йорке было чудом, включая Скотта, ведь он ухаживал за мной, как за принцессой, в которую я когда-то играла. Утром фрукты со взбитыми сливками в номер. Днем — поход по магазинам и парикмахерский салон. Ужин на верхнем этаже роскошного отеля. После — танцы под музыку в исполнении первоклассного оркестра. И шампанское. Реки шампанского. Накануне вечером я сказала Скотту:

— Спорим, мы скоро и писать будем с пузырьками.

Мы занимались любовью при каждой возможности.

Быстро и яростно между мероприятиями, лениво, когда времени было полно. Вечером чистили зубы, склонившись над одной раковиной. Мы говорили друг с другом из туалета. Брак нам очень подходил, несомненно.

Пока официант убирал наши тарелки, Скотт рассказал, что интервью с Эллисом подало ему новую идею и он хочет обсудить ее с издателем.