Мафия нищих

«Жалко ножа, конечно, – думал Анатолий, – ну да ладно».

А оказалось, не ладно. Через две недели неожиданный звонок в дверь. Обыск. Все ножи собрали. И гражданина Тукановского тоже попросили пройти. Шесть часов он сидел у следователя и писал, при каких обстоятельствах попал к нему каждый из предметов. Купленные ножи обещали вернуть после экспертизы, которая может продлиться не один месяц. А о самодельных было сказано, что будут разбираться и что дело еще не кончено. «А если на каком-либо ноже обнаружится чья-либо кровь? А?»

Вот так у Анатолия Тукаевского безвозвратно исчез интерес к коллекционированию ножей.

Знакомый музыкальный критик коллекционировал картины, причем исключительно ню. Были у него и классические холсты, и более современные. Самая дешевая картина стоила шестьсот долларов. А цену самой дорогой он называть отказывался. Квартира у него была старинная, барская. Потолки – четыре метра, лепнина. Очень хорошо выглядела коллекция ню на стенах его квартиры.

Как-то наладил он делать ремонт. Нанял бригаду. А лепку, оказывается, сейчас никто не восстанавливает. Всё кнауф и кнауф. Надо без мозгов быть, чтобы закрыть лепнину этим картоном. Пришлось искать специалиста. Искал целый месяц и нашел. Дядя Ваня, которого все звали «дед – золотые руки». Когда трезвый, может совершить чудо. Вначале дед отказывался, но и критик, и бригадир уговорили. Дескать, будем привозить, отвозить, поставим двух, нет, трех помощников. На козлы к потолку подниматься по голландской алюминиевой стремянке. Утром – чай, днем – обед.

Началась работа. Картины, кстати, упаковали в пленку и составили на кухне в углу. Ну откуда было музыкальному критику знать, что дед, матерщинник и куряка, в момент алкогольного опьянения становился исключительным моралистом? Вот и недоглядели: дед принес с собой бутылку портвейна, раскупорил ее на кухне и выхлестал одним махом. И тут на него этот морализм и навалил. Притащил он из комнаты белой нитрокраски и замазал на всех полотнах причинные места у красавиц. Деда от лютой смерти спас бригадир, потом он же, вызвав «скорую помощь», спас хозяина от инфаркта.

Но интерес к коллекционированию картин прошел у критика безвозвратно.

Сын моего сотрудника, Антон, лет с десяти начал коллекционировать монеты. Поэтому все сотрудники тащили всякие монетки, которые оставались от зарубежных командировок. А Антон укладывал их в специальные наборные книги и показывал в классе. И так это продолжалось лет шесть или семь. Мы интересовались коллекцией, отец гордо называл все возрастающее количество монет и рассказывал, что Антон у него проявляет сметку и очень удачно выменивает монеты.

Окончив школу, Антон поступил в Университет, но вскоре бросил его. Отец был расстроен. Однако, при всех его расстройствах, он сменил свои старые «Жигули» на новый «опель». Мы ахнули и пристали к нему – откуда свалилась эта манна небесная? Он признался, что Антону надоело давать ему денег на ремонт старья, и он просто купил отцу новую машину. На наши безмолвные вопросительные взгляды отец ответил:

– Да все эти монеты. Выменивал, продавал, покупал. Появились золотые. Потом все куда-то вложил, купил с приятелями завод. Делает запчасти. Хотят теперь заняться бензозаправками.

– А монеты? – хором спросили мы. – КОЛЛЕКЦИЯ?

– А к коллекционированию, – ответил отец, – интерес у Антона прошел безвозвратно.

Молодой человек коллекционировал почтовые марки чуть ли не до тридцати лет. Весь интерес – в марках. Кляссеры, пинцеты, справочники, обмены и прочее. В своем развитии пропустил период юношеских драк и стадию ухаживания за девочками, в начале с робкими поцелуями, затем с более смелыми действиями руками. Как занялся марками, так и продолжал это дело. Тут мать не выдержала, начала его знакомить с дочерьми подруг. В основном разведенками, но были и засидевшиеся, перезрелые невесты. Делалось это так: мать накрывала на стол, появлялась претендентка, их знакомили, мать заявляла, что у нее масса дел, и исчезала. Правда, недалеко. Обычно уходила к соседке. Первая была необычайно худа и говорлива. Ему она не понравилась. Вторая с интересом рассмотрела коллекцию его марок, сидела рядом. Он вдыхал запах духов от ее ушка и балдел. Она ему очень понравилась. Но мать вела себя как-то странно. Оказалось, что он не только не понравился гостье, но та еще такое про него ввернула, что мать и повторить не решилась. Третья побывала у них даже дважды, правда, оба раза ей звонила няня, и она убегала к ребенку – то лечить его, то кормить. А вот со следующей дело сладилось неожиданно быстро. Только встали из-за стола после ужина, только он подвел ее к своему письменному столу с разложенными кляссерами, как она мягко взяла его за руку, привлекла к своим ласковым губам и после долгого захватывающего поцелуя заявила:

– Давайте договоримся. Если мы подойдем друг другу, в нашей жизни не останется места для марок.

Первое, что он сделал, поднявшись голый с дивана, – собрал кляссеры с марками и вынес их в общий коридор, в чулан. А позднее продал всю коллекцию, к большому удовольствию своей жены.

Вот так у него прошел безвозвратно интерес к коллекционированию почтовых марок.

Вова коллекционировал значки. Масса значков висели приколотыми к кускам ткани, которые были укреплены всюду, в том числе над его диваном. Время от времени значки падали. На стол, на пол, на диван. Вова прикреплял их снова.

Самой большой радостью для него было раздобыть новый значок, и их привозили ему чуть ли не ежедневно. А как же – большая удача получить и пришпандорить на стенку жестянку с надписью «14-й региональный конгресс врачей-пенетрологов». На каждый день рождения его заваливали значками. Чего проще: купить бутылку дешевого вина и принести значок, который был случайно найден при разборке сарая. Причем что интересно? Вова держал в памяти все значки и с благодарностью помнил всех, кто ему что-либо принес.

Нет, Вову нельзя было назвать отшельником. Он любил и умел выпить, играл в компании на гитаре, с женщинами сходился легко и быстро. Были у него и длительные связи. Так, приятели уже давно приняли в свою компанию его подругу Веру. Вера, конечно, не разделяла его страсть к коллекционированию, но и сама нет-нет да и приносила ему какой-нибудь значок.

И вот Вова решил узаконить свои отношения со старой подругой. Был назначен день свадьбы, снято кафе, приглашены музыканты. Вова отплясывал с женой, с гостями, а потом даже спел пару песен под гитару. Гости еще оставались допивать, а молодые отбыли в Вовину квартиру на первую брачную ночь.

А наутро все узнали, что он Верку выгнал и выставил чемодан с ее барахлом. Недоумению не было предела.

– Он чего, ожидал, что она снова станет девственницей? – спрашивали одни.

– Может, она ему яйца прищемила? – невесело шутили другие.

– Ну что, что могло случиться? – вопрошали остальные.

Ясность внесла сама Вера, которая со слезами рассказала подруге причину своего скоропалительного развода.

– Легли, – всхлипывала она, – он сверху. Чувствую, в спине страшная боль. Я его скинула, криком кричу, рукой по спине шарю. Нащупала. Чертов значок упал со стены на простыню и впиявился здоровенной иглой в спину. Отодрала значок и в ярости швырнула его на пол. Вова проследил, куда он закатился, достал его, вернулся, приколол к тряпке на стене, поднял меня и голую выкинул из квартиры. Только белье вслед швырнул.

Вот так у него безвозвратно прошел интерес к семейной жизни.