Вдоль по памяти. Бирюзовое небо детства(СИ)

- Уж больно солидно, - сказал седой архитектор перед тем, как поставить подпись под проектом, - такой фундамент и толщина стен позволяет возвести ещё два-три этажа. Это лишние расходы материалов, стоимость строительства в целом.

Председатель настоял на своём. Единственным изменением стали антисейсмические швы с двойными стенами, которые несли в себе и функцию звукоизоляции между спортзалом и классными комнатами. Назар Семенович спорить не стал. Проект утвердили.

И вот не стало моей школы, первый камень которой был заложен при нас, первоклассниках. Играя в придуманные нами игры, мы, копируя Тарзана, карабкались в тот день по горам камня вокруг будущей стройки. Мы не отдавали себе отчёта в значимости происходящего. Всё произошло обыденно, без помпы, без митинга и торжественного туша. Краеугольный камень нашего храма науки был уложен в чамур (раствор) первым в моей жизни директором школы Цукерманом Иосифом Леоновичем. Капитаном-артиллеристом, так и не позволившим себе через десятилетие после войны сменить китель с нашивками за несколько тяжёлых ранений на цивильный костюм.

Не стало моей школы, в которой впервые во времена далёкого уже моего детства был внедрён продленный день и горячие обеды для, не сильно тогда сытой, сельской детворы.

Моей школы, в которой меня научили думать. В которой я получил знания, которые пронёс через всю мою жизнь. Подсознательно и сознательно копируя моего деда Михася, задаю вопросы приходящим на приём и профилактические контрольные осмотры, подросткам и юношам. Написать "недорослям", просто не поднимается моя рука. Дети изначально не виноваты. Виноваты циничные взрослые в своих необузданных амбициях и притязаниях.

Подавляющее большинство девятиклассников не знает, как вычислить площадь треугольника, квадрат суммы двух чисел, не знают температуры таяния льда и кипения воды. Своё незнание точных дисциплин оправдывают знанием истории и языка. Но ответить, каковы синонимы слова площадь в молдавском языке не могут. Как и не знают, кто родился раньше: Штефан чел Маре или Александру чел Бун. И ничего не меняется в тусклых глазах детей, когда сообщаешь им, что Александру чел Бун и Ион Друцэ - наши недалекие земляки.

Разрушена моя школа, которую до последнего угла мы осваивали по мере её строительства. В которой мы играли. В которой я полез в узкую глубокую, предусмотренную изменённым архитектурным проектом, нишу между спортзалом и классом, за так дорогим мне фонариком. Полез в одиночку, переполненный детскими иллюзиями полагаться на свои силы, в сумерках. Полез совершенно бездумно, рискуя жизнью. Мог сорваться, разбиться, околеть до утра от переохлаждения. Но это понимаешь только теперь. А тогда... Хороший фонарик был редким предметом роскоши и зависти.

А теперь... Через ткань джинсовых брюк из кармана подростка выпирает шикарный смартфон, который я, вкалывая всю жизнь, не могу позволить себе купить. Не вижу необходимости. Довольствуюсь кнопочным. Но восемнадцать из двадцати опрошенных детей не знают, сколько стоит смартфон. Зато знают родители, моющие унитазы по всему миру.

Да и лица, простите, у многих, кому мы должны вручить судьбу этой земли, как выразился классик, остаются чистыми, совершенно не тронутыми интелектом, не "испорченными" цивилизацией. При смартфонах, айфонах и ноутбуках.

В моей, бутового камня из каменоломен моей Куболты, с высокими потолками и широкими окнами, двухэтажной школе давно не был. Вместо разноголосого детского шума на переменах, долгожданного звонка в конце урока и всегда неожиданного и, казалось, преждевременного звонка на урок, хлопающих после этого крышек парт, стука открываемых и закрываемых дверей, гулких ударов мяча о стены спортзала, сейчас там, наверное, мёртвая, зловещая тишина... Даже крысы, говорят, со временем покидают, брошенные людьми места...

Мне вдруг стало страшно! Меня взяли за грудки и, сдавив беспощадной грязной лапой моё сердце, душат, не дают мне вдохнуть. Душно! Нечем дышать! Я уже забыл ощущение обычного свежего воздуха. Страшно!

Страшно, что, те, которые ещё двадцать пять - тридцать лет назад с увлечением запевали задорные комсомольские песни на молодежных форумах, сегодня продают нас с потрохами, перекрывая, как кислород, доступ простых сельских детей к знаниям. У самих-то дети и внуки учатся в Оксфордах!

Страшно, что те, которые ещё двадцать-тридцать лет назад, будучи у кормила, которое из до отвала кормило, исключали из партии сельского трудягу-тракториста, который сам кормил их белым хлебом. Исключали только за то, что его богобоязненная тёща тайком крестила своего маленького внука. Крестила, чтобы оберечь от нечисти. А сегодня тогдашние воинствующие атеисты покорно стоят перед священником со свечкой в руках. А то и сами встали за алтарь, как торгаш за прилавок. За согбенной смиренной позой глубоко спрятана от людей циничная ухмылка.

Товарищи-господа начальники! Когда вы были искренни? Тогда или сейчас? Скорее - никогда!

Страшно, что сегодня общение с богом, которое по моему разумению, да и по сути является интимным, глубоко личным обращением к собственной совести, превращено в прилюдный театрализованный фарс!

Страшно, что если прищемит вас, станет горячо вашему седалищу, переметнётесь вы и к сатанистам, лишь бы не тронули вас. Переметнётесь, как мечетесь все эти годы, от выборов к выборам, меняя партийную принадлежность, как змея кожу. Переметнётесь, меняя цвет партийных знамён, как хамелеон. Многие с так называемых коммунистических времён, поменяли уже пять-шесть партий. Норовят перед предстоящими выборами сбросить, как пресмыкающееся, сегодняшнюю шкуру, чтобы, в надежде сохранить набитую торбу, примерить очередную политическую тогу. Примкнуть к очередным победителям, а то и встать впереди .

А люди, которых вы почитаете за стадо баранов, которое вы прельщаете и гоните очередными посулами к избирательным урнам, не так глупы, как вам кажется.

Тревожно-назидательно звучат, написанные в самом первом из четырёх Евангелий около двух тысячелетий назад актуальные и бессмертные строки:

Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас,

ибо многие придут с именем моим, в образе моём, моим голосом будут вещать: "Я Христос", и многих прельстят.

И тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать,

и возненавидят друг друга.

И многие лжепророки восстанут и прельстят многих.

Ибо восстанут лжехристы и лжепророки,

и дадут великие знамения и чудеса,

чтобы прельстить, а возможно и избранных.

Услышите о войнах и военных слухах...

Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас.

Тогда, если кто скажет вам: Вот здесь Христос или там,

не верьте, то буду не я...

Св. Евангелие от Матфея. из главы 24

Пытаясь найти самого себя, уже несколько десятилетий читаю, доступные мне, священные писания различных религий. На книжных полках домашней библиотеки соседствуют и мирно уживаются Старый и Новый завет, Танах (Тора, Невиим, Кетувим - Тора, Пророки, Писания), Коран, Шрути и Смрити, Буддизм: основы пути... Сосуществуют книги мирно. Не то, что люди! Зато к семидесяти - какая каша в голове!

В этой же голове, как набат, в такт сердцу бухают бессмертные слова Юлиуса Фучика:

- Люди! Будьте бдительны!

- Помните!

Помните, что ещё двадцать-тридцать лет назад были счастливые романтики, мечтавшие о том, чтобы дети нашего села рождались в сельском роддоме с отдельной палатой на каждую роженицу; чтобы дети росли в теплых уютных домах, где много солнца и чистого воздуха; чтобы в сельском садике был кинозал; чтобы в каждом доме была горячая вода, а зимой было тепло; чтобы кинотеатр в селе был открыт каждый день; чтобы в новом Доме культуры работали кружки технического и художественного творчества детей; чтобы в школе дети учились в просторных светлых классах, а в продлёнке ели полноценный вкусный обед; чтобы мои земляки не покидали село, а после учебы возвращались в него достойными специалистами; чтобы в селе был построен большой консервный завод; чтобы село ежегодно прирастало тридцатью вновь родившимися жителями.