Школа для мальчиков Кассандры Френч

По мнению адвоката мамули, ей крупно повезло, что она отделалась домашним арестом. Окружной прокурор ограничился обвинением в мошенничестве, хотя мог обвинить ее в том, что она препятствовала задержанию преступника, ведь Тед сбежал, пока она угощала полицейских блинами. Мамуля твердила, что она понятия не имеет о местонахождении Теда, и отказалась подписать заявление о признании своей вины. Лишь милосердие судьи Хэтэуэя спасло ее от исправительной тюрьмы, где ей светило от двух до пяти лет.

По дороге я три раза чуть не попала в аварию. В каждом водителе мне мерещился Джейсон Келли, а все дикторы по радио только и делали, что пели ему дифирамбы. Джейсон был повсюду. Я понимаю, глупо придавать этому такое значение. Скорей всего, он просто хочет перепихнуть-ся без особых хлопот, возможно, он заметил, что в моем взгляде светится страсть, которую я и не пыталась скрыть. Что ж, я готова и к этому. В наши дни девушке дозволено вступать в мимолетную связь с самым знаменитым человеком в Америке, не терзаясь угрызениями совести. Так записано в Конституции. Мне в этом вопросе можно верить: я окончила юридическую школу и имела достаточно мимолетных связей.

Но может быть, у него были более веские основания назначить мне свидание? Что, если, мельком увидев Кассандру Френч, мечтательную и заботливую, он не может забыть ее? Вдруг он хочет сблизиться со мной? Узнать, какова я на самом деле. Увидеть то, что скрывается за внешней оболочкой. Черт, надо решить, что надеть.

Не успела я постучать в дверь, она распахнулась настежь, и мамуля, почему-то воздержавшись от обычных медвежьих объятий, энергичным жестом пригласила меня пройти. Прическа у нее была как у огородного пугала, настоящее крысиное гнездо, зато на этот раз она сменила халат на тренировочные брюки и футболку с надписью «Отдохни весной». По правде сказать, этот наряд был ненамного лучше халата, но он свидетельствовал о том, что она выходила за покупками. Наверное, суд прислал мастера, который починил контрольное устройство и восстановил предписанное судом право перемещения в радиусе пятисот футов.

– Привет, мамуля, – сказала я. – Как твой браслет?

Она втянула меня внутрь и захлопнула дверь. Перед этим она опасливо оглядела лестничную клетку. Кого она ожидала там увидеть? Взломщиков? Мормонов?

– Что случилось? У тебя все нормально?

Она прижала палец к губам.

– Тсс. Тихо, Кесси, тихо, Медвежонок.

– Там кто-то есть?

Мамуля взяла меня за руку и повела на кухню. Там она на полную мощность открыла водопроводный кран. Судя по всему, этого ей показалось мало, и минуту спустя она поволокла меня в ванную. Там она включила душ и открыла оба крана. Шум воды эхом отдавался от стен. В качестве финального аккорда она спустила воду в унитазе.

– Ты жалеешь, что поставила датчики для снижения расхода воды? – спросила я. – Кое-кто из моих знакомых попросил их демонтировать.

Мамуля покачала головой и приникла губами к моему уху.

– Я получила письмо, – прошептала она. – От Теда.

Безусловно, новость потрясающая. Но связи с ванной я не уловила.

– Здорово. Объясни мне, пожалуйста, почему мы торчим здесь и разбазариваем воду? Запасы воды на земном шаре не бесконечны.

Мамуля снова спустила воду в унитазе.

– Я не могу рисковать. Наверняка, они напичкали дом жучками.

– Кто?

– Агенты ФБР. Ты же знаешь, они спят и видят, как бы им добраться до Теда.

Агенты ФБР. Думаю, у них есть дела поважнее, чем устанавливать жучки в кондоминиуме моей матери ради того, чтобы поймать мелкого мошенника в бегах, который в свои шестьдесят лет скорее загнется от избытка холестерина, чем разорит еще хотя бы одну невинную жертву. Но, если уж мамуля вбила что-то себе в голову, ее не переубедит никто.

– Где он? – спросила я.

– Точно не знаю, – шепотом ответила мамуля, и, хотя она говорила очень тихо, было заметно, что ей хочется кричать о своей радости во все горло. Несмотря на сомнительный источник ее счастья, было приятно, что она приободрилась. Я хотела, было, поделиться с ней своим счастьем и рассказать про Джейсона Келли, но вспомнила, что поклялась хранить это в тайне. Прошло всего четыре часа с тех пор, как он покинул мой кабинет, а я уже чувствовала себя как туго набитая поролоном подушка, готовая лопнуть по всем швам. Я умею хранить секреты, но, если в ближайшее время у меня не будет возможности с кем-нибудь поделиться, меня просто разорвет на части. Надеюсь, к тому моменту, когда мы будем рассылать свадебные приглашения, он позволит мне не скрывать нашу связь.

Листок, который мамуля извлекла из кармана, представлял собой вырванное из журнала рекламное объявление о лосьоне для загара. Текст был написан по-испански. Я перевернула его, ожидая увидеть на полях секретное послание или стихи о любви, но обнаружила лишь рекламу ликера «Самбука».

– А где же письмо?

– У тебя в руках. Вся страница – это письмо. – Она забрала у меня объявление и прижала его к груди, как школьница, что получила долгожданную любовную записку от объекта своей страсти.

– Мамуля, это же просто рекламное объявление.

Она снова спустила воду. Господи. Если так будет продолжаться и дальше, она разорится на счетах за воду, и ее отправят в богадельню, а это вызовет новые проблемы, поскольку от ее дома до богадельни куда больше пятисот футов.

– Оно пришло в конверте с колумбийской маркой. – Она помахала у меня перед носом измятым конвертом. – Видишь?

Действительно, на конверт были наклеены три марки для пересылки авиапочтой, а ниже красными чернилами было написано имя мамули и ее адрес. Как и следовало ожидать, обратного адреса не было.

– Это Тед, – вздохнула мамуля. – Я знаю, что это он. Ты видела это объявление? После тяжелого трудового дня мы всегда пили «Самбуку». Это он. Он хочет дать мне знак. Подать сигнал.

– Какой сигнал? Запасаться лосьоном для загара?

– Не терять мужества. Помнить, что когда-нибудь мы снова будем вместе.

Я горячий сторонник несбыточных фантазий, но подобное отсутствие реализма надо пресекать в корне. Я взвесила все «за» и «против» и решила выбрать трудный путь.

– Если это действительно письмо от Теда, – сказала я, – ты должна отнести его в полицию.

Она отпрянула, точно я дала ей пощечину.

– Ты говоришь ужасные вещи, Кесси! Это невозможно.

– Я могу сказать одно, если у тебя в руках улика, которая может вывести на Теда, окружной прокурор должен об этом знать. Если это поможет им найти его, тебе позволят подать апелляцию о смягчении приговора.

– Я не могу так поступить, – сказала мамуля. – Это предательство.

Предательство. И ведь она и впрямь так думает.

– Мамуля, – сказала я, – давай посмотрим правде в глаза. Ты знаешь мое отношение к Теду, и я скажу тебе все, что думаю.

Мамуля опустила крышку унитаза и уселась сверху. Крышка была коричневой и мягкой, как сиденье пуфика. Бог мой, что я здесь делаю?

– Я слушаю, – холодно сказала мамуля, и ее лицо стало похожим на маску. Это был дурной знак. Гнев мамули проявляется очень странно; чем сильнее она злится, тем более вялой и безжизненной выглядит со стороны. Когда вам кажется, что она вот-вот заснет, внезапно следует взрыв. Но раз уж я начала этот разговор, мне не оставалось ничего другого, как довести дело до конца.

– На мой взгляд, Тед не подарок, – начала я. – Я не говорила ничего подобного, когда ты сообщила о вашей помолвке, и, несмотря на то что у меня с самого начала были кое-какие сомнения, мне было приятно быть подружкой невесты, надеть нарядное шелковое платье и все такое. – Платье подружки невесты, которое выбрала для меня мамуля, было без рукавов и без накидки, и мои руки и плечи были открыты. У меня ужасные руки. Если бы во время свадебного банкета мне попался скальпель и бутылка виски, я бы, не раздумывая, избавилась от своих рук. Отхватила бы их у самых подмышек, и, полагаю, это пошло бы мне только на пользу.