Сборник "Рассказы 1877-1898"

- Смотрите! Вот, вот! Между ледяными скалами! Теперь она выходит сзади из-за дальней глыбы. Вы видите ее - вы должны видеть ее! Все еще там! Бежит от меня, клянусь Господом, бежит... исчезла!

Он произнес последние два слова задыхающимся шепотом, который никогда не исчезнет из моей памяти. Цепляясь за выбоинки, он старался вскарабкаться наверх бульварков, как бы надеясь бросить последний взгляд на удаляющийся предмет. У него не хватило, однако, силы для осуществления этой попытки; он отшатнулся назад к окнам салона и прислонился к ним, задыхающийся и истощенный. Его лицо так побагровело, что я испугался, что он потеряет сознание, и поэтому, не теряя времени, свел его вниз и уложил на одном из диванов в каюте. Я влил ему в рот немного водки, которая произвела на него чудесное действие, заставив краску вернуться на его побледневшее лицо и укрепив трясущиеся члены. Он приподнялся на локте, и осмотревшись кругом, чтобы убедиться, что мы одни, сделал мне знак подойти и сесть рядом с ним.

- Вы видели это, не правда ли? - спросил он, все еще тем же подавленным испуганным тоном, так несвойственным этому человеку.

- Нет, я не видел ничего.

Его голова опять упала на подушки.

- Нет, он не мог видеть без зрительной трубы, - пробормотал он. - Он не мог. Это зрительная труба показала мне ее и потом глаза любви, глаза любви. Я говорю, доктор, не пускайте сюда буфетчика; он подумает, что я сумасшедший. Заприте дверь на ключ!

Я встал и сделал то, что он приказал. Он лежал спокойно некоторое время, по-видимому погрузившись в думы, потом опять приподнялся на локте и попросил еще водки.

- Вы не думаете, что я сумасшедший, доктор? - спросил он в то время, когда я ставил бутылку обратно в задний ящик. - Скажите мне теперь, как мужчина мужчине, думаете ли вы, что я сумасшедший?

- Я думаю, что у вас есть что-нибудь на душе, - ответил я, - что возбуждает вас и причиняет вам большой вред.

- Вот это верно, юноша! - вскричал он; от выпитой водки глаза его блестели. - Многое есть у меня на душе, многое! Но я могу определить широту и долготу, могу управляться со своим секстантом и справиться со своими логарифмами. Вы не можете доказать на суде, что я сумасшедший, не правда ли?

Интересно было слушать человека, лежащего на спине и хладнокровно рассуждающего о том, в здравом ли он рассудке или нет.

- Может быть, нет, - сказал я, - но все же я думаю, что вы поступили бы разумно, если бы вернулись домой как можно скорее, и пожили бы спокойною жизнью некоторое время.

- Вернуться домой, а? - пробормотал он, улыбаясь. - Пожить? Вы хлопочете не столько обо мне, сколько о себе, юноша. Пожить спокойною жизнью с Флорой, красивой и маленькой Флорой. Дурные сны можно считать признаком сумасшествия?

- Иногда, - ответил я.

- Что же еще? Каковы бывают первые симптомы сумасшествия?

- Головные боли, шум в ушах, мелькание перед глазами, галлюцинации.

- А! Что такое? - прервал он меня. - Что вы называете галлюцинацией?

- Видеть вещь, которой на самом деле нет, - это галлюцинация.

- Но она была там! - простонал он про себя. - Она была там! И встав, он отпер дверь и стал ходить медленными и нервными шагами по своей каюте, где, я не сомневаюсь, он останется до завтрашнего утра. Его нервная система, кажется, испытала страшное потрясение; во всяком случае, независимо от того, что он видел, человек этот с каждым днем становится все более загадочным, хотя я боюсь, что решение, к которому он сам пришел, правильно, и что его рассудок поврежден. Я не думаю, чтобы виновная совесть играла какую-нибудь роль в его поведении. Эта мысль популярна между офицерами, а я думаю, и между командой; но я не заметил ничего, что могло бы поддержать ее. Он не похож на виновного скорее он похож на человека, с которым жестоко обошлась судьба и на которого следует смотреть как на мученика, а не на преступника.

Ветер сегодня ночью перешел в южный. Помоги нам, Господи, если он загородит тот узкий проход, который является нашим единственным путем к спасению! Так как мы находимся на краю главного арктического ледяного поля или "барьера", как его называют китоловы, то всякий ветер с севера, разгоняя лед вокруг вас, дает нам возможность спастись, тогда как ветер с юга сгоняет весь свободный лед позади нас, и заключит нас между двумя ледяными полями. Помоги нам, Господи, говорю я опять!

14-го сентября. Воскресенье и день отдыха. Мои страхи оправдались, и тонкая полоска голубой воды к югу от нас скрылась. Вокруг нас нет ничего кроме больших неподвижных ледяных полей, с их зачарованными скалами и фантастическими шпицами. Мертвая тишина, царящая над этим обширным пространством льда, ужасна. Не видно ни гребней волн, ни надутых ветром парусов, не слышно крика чаек; одна глубокая, всеобъемлющая тишина, среди которой говор матросов и скрип их сапог на белой сверкающей палубе кажутся несообразными и неуместными. Единственным нашим посетителем была полярная лисица - редкое животное на льду, хотя довольно обыкновенное в здешней стране. Она не подошла близко к кораблю, но, посмотрев на нас с некоторого расстояния, быстро побежала через лед. Это было очень странно, так как эти животные вообще совсем не знают людей, и обладая любознательным характером, становятся такими смелыми, что их легко бывает поймать. Как ни невероятно, но даже это маленькое происшествие произвело дурное впечатление на команду. "Бедная животинка-то ведь знает больше нас с вами!" Таковыми были комментарии одного из главных гарпунщиков, а другие кивали головами в знак согласия. Бесполезно пытаться приводить доводы против такого ребяческого суеверия. Они решили, что на корабле лежит проклятие, и ничто не убедит их в противном.

Капитан оставался в уединении весь день и только после полудня вышел на полчаса на шканцы. Я заметил, что его глаза были устремлены на то место, где вчера показалось привидение, и совсем уже приготовился к тому, что с ним случится новый припадок, но мои ожидания не оправдались. Казалось, он не видел меня, хотя я стоял совсем рядом с ним. Божественную службу читал, как всегда, главный механик. Любопытная вещь, что на китобойных судах служба всегда ведется по обряду англиканской церкви, хотя обычно на этих судах никогда не бывает ни одного члена этой церкви - ни между офицерами, ни между матросами. Наши люди все или католики, или пресвитерианцы, причем первые преобладают. Так как ритуал употребляется чуждый как тем, так и другим, то представители одного вероисповедания не могут жаловаться на предпочтение, оказываемое представителям другого; и те, и другие молятся с полным вниманием и набожностью, так что эта система имеет свои хорошие стороны.

Великолепный солнечный закат, который превратил ледяные поля в кровавое озеро. Я никогда не видел ничего более прекрасного и в то же время чарующего. Ветер переменился. Если он будет дуть с севера в продолжение суток, дела еще могут поправиться.

15-го сентября. Сегодня день рождения Флоры. Милая девушка! Хорошо, что она не может видеть "своего мальчика", как она имела обыкновение называть меня, запертого между ледяными полями, с помешанным капитаном и запасами продовольствия на несколько недель. Не сомневаюсь, что она подробно изучает корабельную хронику в местных газетах, чтобы увидеть, нет ли какого-нибудь известия о нас. Я должен давать пример команде и казаться веселым и беспечным, но один бог знает, как тяжело бывает у меня на душе по временам.

Термометр показывает 19° по Фаренгейту. Есть только небольшой ветер и тот с неблагоприятной стороны. Капитан в превосходном настроении духа; я думаю, он воображает, что в течение ночи имел какое-нибудь предзнаменование или видение, потому что вошел в мою комнату рано утром и, сев на скамью, прошептал: "Это не было галлюцинацией, доктор; это было на самом деле!" После завтрака он просил меня разузнать, сколько провизии у нас осталось; мы со вторым помощником занялись этим. Ее даже меньше, чем мы ожидали. Прежде всего есть полчана сухарей, три бочонка солонины и весьма ограниченный запас кофе и сахара. Затем в запасе много деликатесов, в консервах лососина, супы, баранье рагу и т.д. но их не надолго хватит для команды в пятьдесят человек. В кладовой есть два бочонка муки и неограниченный запас табаку. Всего вместе приблизительно будет достаточно, чтобы содержать людей на половинном пайке в течение восемнадцати или двадцати дней, никак не более. Когда мы доложили капитану о положении дел, он приказал созвать всех людей и обратился к ним с речью. Я никогда не видел его в более выгодном освещении. С своей высокой, стройной фигурой и смуглым оживленным лицом, он казался человеком, рожденным повелевать, и обсуждал положение с хладнокровием настоящего моряка, которое показывало, что понимая опасность, он не упускал из виду ни одного средства к спасению.