Хроники последнего лета (СИ)

— И что это значит? — озадаченно спросил сенатор.

— Знаете, сэр, на лице пятьдесят семь мышц, все контролировать невозможно, какая-то реакция последует обязательно. Так и произошло, у человека — уникальная подготовка, но и он не всесилен.

— Как это проанализировать?

— Сейчас займусь. Прогоним на компьютере, оценим… Полчаса, и я расскажу об этом парне все!

Макдауэлл удовлетворенно улыбнулся.

— Превосходно. Работайте.

— Да, сэр!

Психотехник вышел, а Макдауэлл откинулся на спинку кресла. Честно говоря, он рассчитывал на сотрудничество с Добрым-Пролёткиным и Загорским, но если нет, то ничего страшного, найдутся другие.

Сенатор без особого любопытства развязал похожие на шнурки для ботинок завязки и раскрыл подсунутую русским папку. Внутри находилась стопка необыкновенно тонкой, почти папиросной бумаги, с текстом, напечатанным очень мелким шрифтом. Надо же! Казалось, тут всего несколько листочков, а на деле — целая книга! Макдауэлл присмотрелся. Написано по-английски, шрифт необычный, вытянутые буквы, как в старых книгах… Странно, что они вообще ухитрились это напечатать, обычный принтер точно не потянет! Посмотрим…

Странное дело, впечатление такое, что, над текстом поработала безумная машинистка. Никаких абзацев, масса ошибок и полное отсутствие знаков препинания. Сенатор отделил от стопки первый листок и поднес к глазам, вчитываясь…

Чтение заняло не более нескольких секунд.

— Мой бог… — пробормотал Макдауэлл, подхватил всю стопку и начал быстро просматривать — лист за листом.

Несмотря на очень и очень специальное обучение, сенатор так и не овладел в должной степени искусством самоконтроля. Иначе как объяснить выражение безграничного удивления и густой румянец, в один момент заливший его лицо.

Если говорить образным языком, то в руках у сенатора Соединенных Штатов Америки, члена первейших закрытых клубов, магистра нескольких тайных обществ, миллиардера и одного из самых влиятельных людей на планете, находилась настоящая бомба. Бомба, способная разнести его жизнь на атомы.

Сотни листов невероятно тонкой бумаги содержали все информацию о жизни Макдауэлла. Как будто стенографистка набирала текст под чью-то диктовку, совершенно не заботясь об удобстве читателей. Стиль — ничто, факты — все.

А любопытный читатель мог бы найти здесь много интересного. Например, что благородный потомок первых поселенцев до шестнадцати лет писался в кровать. Или что первые деньги он заработал, подделав подпись отца на банковском чеке. Папаша ничего не заметил, он полностью доверял своему бухгалтеру. А бухгалтер был неравнодушен к молоденьким мальчикам, так что с ним удалось договориться полюбовно. Кто-то невероятно информированный извлек из небытия все делишки, о которых Макдауэлл сам давно забыл или просто не хотел вспоминать.

Неизвестный автор педантично описал все проведенные сенатором переговоры за последний год и аккуратно, по линеечке, разрисовал организационные схемы всех тайных обществ. По сравнению с этим, полная информация по личным и корпоративным счетам казалась доброй шуткой.

Сенатор вытащил из стопки последний листок и прочитал сделанную от руки завершающую надпись, с издевательской вежливостью сообщающую, что по желанию читателя аналогичный труд может быть проделан и в отношении всех коллег мистера Макдауэлла.

Взять себя в руки удалось быстро. Скорее всего, за ним наблюдают. Будем надеяться, что страницы не попали в кадр…

Макдауэлл захлопнул папку и равнодушно отложил в сторону, словно не нашел в бумагах ничего интересного.

Открылась дверь, и в комнату заглянул консультант.

— Сэр?

— Входите, Коули.

Коули выглядел явно озабоченным.

— Сэр, я даже не знаю, как сказать…

— Говорите как есть, это лучшее решение.

— Да, сэр.

Коули взял пульт и максимально увеличил изображения глаз Доброго-Пролёткина, так что остался виден маленький участок кожи под глазом.

— Смотрите, сэр, вы видите вроде бы непроизвольное подрагивание мышцы. Едва заметное, но выраженное. Видите?

— Я это уже видел. Честно говоря, не думаю, что из этого можно извлечь полезную информацию. Скорее всего, простой нервный тик. Нет?

— Нет, сэр. Все дело в программе…

— Какой программе?!

— Программе-анализаторе. Она автоматически определяет колебания объекта и выдает частотные характеристики.

— Частотные характеристики нервного тика? Мудро, — издевательски прокомментировал сенатор.

— Это просто автоматическая функция. Мне сразу показалось подозрительным отсутствие четкого ритма и наличие двух выраженных типов сокращения мышцы: короткого и длинного.

— Коули, вы не могли бы перейти к делу?

— Конечно, сэр. Это безумие, но я отправил полученный спектр в «Вавилон».

Макдауэлл с изумлением посмотрел на консультанта. «Вавилон», между прочим — это самая совершенная в мире программа-дешифратор.

— А вы не пробовали отослать в НАСА? Они давно ищут сигналы внеземных цивилизаций.

Коули выглядел потерянным.

— Понимаю вашу иронию, сэр. Я бы и сам не поверил. Только взгляните на это…

Консультант нажал кнопку на пульте, и на экране появился короткий текст.

Макдауэлл всмотрелся и прочитал:

— Ах, мой милый Августин, все прошло, все… И что это?

Коули откашлялся, прикрывая рот рукой, и тихо сказал:

— Это расшифровка спектра. Собственно, шифра нет — простая азбука Морзе.

Сенатор воспринял информацию на удивление спокойно.

— То есть вы утверждаете, что русский при помощи лицевых мышц передает сообщение с текстом дурацкой песенки? Я правильно понимаю?

— Да, сэр, — твердо сказал Коули, — именно так.

Макдауэлл задумался. Он непроизвольно барабанил пальцами по подлокотнику, и негромко напевал «Августина». Получалось необыкновенно фальшиво.

— Хорошо, Коули, — наконец сказал сенатор, — вы свободны.

Консультант коротко поклонился и вышел, а Макдауэлл, дождавшись, когда он закроет дверь, вскочил с кресла и почти бегом направился к столу, где стоял изящный портфель из драгоценной крокодиловой кожи с замочками из белого золота. Как там говорил русский: «двадцать седьмая страница, третья строка сверху»?

Сенатор бережно достал из портфеля небольшую книжицу в коричневом кожаном переплете. Томик бесподобного Сунь Цзы был его талисманом и нескончаемым источником мудрости. «Искусство войны»… А что, скажите, наша жизнь, как не война всех против всех? Простые слова древнего китайского полководца указывали верный путь и помогали поддерживать душевное равновесие.

Макдауэлл быстро пролистал страницы. Вот она, двадцать седьмая… Третья строчка. Восьмая глава — «Девять изменений».

«Бывают дороги, по которым не идут; бывают армии, на которые не нападают; бывают крепости, из-за которых не борются; бывают местности, из-за которых не сражаются; бывают повеления государя, которые не выполняют».

Сенатор поспешно захлопнул книжку.

Советники Гофман и Добрый-Пролёткин встретились в буфете администрации. Если кто-то считает, что там предлагают исключительно черную икру с ананасами и фуа-гра, то глубоко заблуждается. Антураж сего заведения не отличался особой изысканностью: бледно зеленого цвета стены, столы, покрытые дешевой клеенкой, ситцевые занавесочки на окнах. Гофман, например, взял полстакана сметаны и сдобную булочку, а Иван Степанович ограничился чаем, да и то для того, чтобы не сидеть за столиком впустую.

Гофман кушал сметану и одновременно говорил, и поэтому речь его перемежалась причмокиваниями.

— Иван Степанович, уважаемый! Ну, некрасиво как-то получается. Зачем же вы так неаккуратно с американцем-то?

— А что такого? — отвечал Иван Степанович, прихлебывая чай, — вроде ничего недостойного я не совершал, договоренностей не нарушал. Разве нет?

— С формальной точки зрения — все правильно. Но ведь у любого закона есть не только дух, но и буква.

— Лукавите, Карл Иммануилович, лукавите. Признайтесь уже, что сами имеете на него виды!