Место летнего отдыха

– Сильвия, есть старая шутка: «Может быть, я сумасшедший, но я не дурак». Думаю, – это про меня.

Ее лицо сохраняло неподвижность, только глаза раскрылись чуть шире.

– Никто не говорит, что ты сумасшедший, Барт.

– Я знаю о вас с Кеном, – спокойно произнес он. Она опустила голову.

– Все это время у тебя был еще один обожатель, – продолжал Барт бесстрастным ироническим тоном. – Ему известно о тебе гораздо больше, чем ты думаешь…

– О ком это ты?

– О нашем старом друге.

– Что за старый друг? Не играй со мной в кошки-мышки, Барт!

– Тодд Хаспер. Очевидно, прошлым летом вас с Кеном мучила бессонница, а Хаспер тоже гуляет по ночам.

Несколько мгновений она молчала, потом проговорила:

– Гадко, что ты узнал об этом таким образом.

– Ну, не знаю. В некотором смысле это сблизило нас с Тоддом.

– Прекрати, Барт! Разве это повод для шуток? Он побледнел, насмешливая улыбка сползла с его лица.

– Ни в коем случае, – сказал он. – Оказывается, Тодд обожает тебя с тех пор, как ты приехала сюда девочкой.

Она вскинула голову.

– Что ты имеешь в виду?

– Тодд не очень-то умеет внятно объясняться, но он говорил что-то о твоем раздевании перед окном и прочий вздор. По всей видимости, он изучает твою жизнь. Он не страдает болезненной тягой к подглядыванию в окна и, судя по всему, в его интересе нет ничего нездорового. Он – ученый, этакий орнитолог-наблюдатель. Кроме того, в некотором смысле он в тебя влюблен.

Сильвия закрыла глаза.

– Мне нечем оправдаться.

– Неужели?

– Кроме одного.

– Да?

– Я повзрослела, Барт, и изменилась.

– Ты предлагаешь забыть прошлое?

– Нет. Я предлагаю посмотреть в лицо настоящему.

– Как?

– Я люблю Кена.

– Очень трогательно, – сказал Барт.

– Мы с детьми не можем оставаться здесь, на острове, с тобой.

– Ты хочешь развестись?

– Да. Но я не хочу причинять тебе боль.

Он стоял, выпрямившись, словно солдат по стойке «смирно».

– Ценю твою заботу.

– Ты знаешь обо мне правду, и я ничего не отрицаю. Не отрицай же и ты правды о себе.

– И что же это за правда?

– Тебе нужно уехать с острова, Барт. Зимой ни тебе, ни мне с детьми находиться здесь нельзя.

– Но ты намерена забрать при разводе детей?

– Да.

– Я могу сделать так, что на суде тебе будет несладко. Я – пострадавшая сторона и безвинен, – Барт скривил губы в подобие улыбки.

– Знаю.

– Думаю, Тодд будет не прочь выступить свидетелем. Он долго обо всем этом размышлял про себя, и теперь самое время ему выговориться.

Сильвия прикрыла глаза рукой.

– Но дети…

– Ты сама виновата.

– Если на то пошло, я могу доказать, что ты алкоголик, – тихо проговорила она в отчаянии. – Так или иначе, ты ведь не хочешь оставить детей на острове, правда?

– Имею полное право.

– Да, имеешь, но ты не настолько плохой отец, чтобы воспользоваться этим правом.

– Конечно. Спасибо, что поняла.

– Почему бы тебе не поехать с нами во Флориду? Я не хочу оставлять тебя здесь одного.

– Да что ты? – запальчиво изумился он. – Пусть я потерял деньги, дорогая, но еще не опустился до такой степени, чтобы пойти на содержание к любовнице Кена Джоргенсона. Или его жене?

– Не знаю.

– Думаю, вам будет нелегко совладать с этой женщиной, я имею в виду Хелен. Она не так покладиста, как я.

– Возможно.

– Может, я ненормальный, но кое-что еще понимаю. У нее есть оружие. Твой громила не захочет потерять дочь.

– Да.

– Не верю, что он когда-нибудь на тебе женится.

– Может, и не женится.

– Я хочу только сказать, – начал Барт и вдруг, словно по команде «вольно», весь как-то обмяк. – Я готов все забыть, если ты согласишься оставить письмо без ответа.

– Нет.

– Этого я и боялся, – невесело произнес Барт. – Большинство женщин не хотят прощения.

– Не в этом дело.

– Я отдам тебе Карлу, – продолжал он уже бесстрастным тоном. – О ней я не смогу позаботиться.

– А Джонни…

– Я бы хотел оставить сына у себя, – с достоинством высказал окончательное решение Барт.

– Здесь даже школы нет!

– Он уже не маленький и будет учиться в интернате. За обучение я позволю заплатить твоему другу.

– А летом? Ты не годишься в отцы, Барт! Любой суд это признает.

– А ты что за мать? Неужели лучше доверить воспитание мальчика любовнице Джоргенсона?

Сильвия снова закрыла глаза.

– Я предлагаю компромисс, – сказал Барт. – Ты берешь Карлу, оставляешь мне Джонни, а я не буду вытаскивать на суде грязное белье.

Сильвия молча покачала головой.

– Я не могу оставить тебе Джонни.

– Почему?

– Ты его убьешь. Вспомни…

– Да, я был пьян. Но вот что я тебе скажу. Я отправлю его в интернат, а потом в летний лагерь. Жить здесь он практически не будет.

– Тогда зачем он тебе?

– Он останется моим сыном.

– Гордость, – отметила Сильвия.

– Если хочешь, да. По правда говоря, ему лучше быть подальше от нас обоих. Интернат – лучший выход.

– Да, – безнадежно произнесла Сильвия. – О, Господи, остается только надеяться, что так оно и будет.

– О Карле говорить нечего, – печально продолжал Барт, – она слишком мала. Забирай ее. Но Джон мой сын, и я хочу, чтобы он им и остался.

– Можно ему меня навещать?

– Лучше не вспоминать о том, что ушло.

– Я так не считаю.

– А я – именно так. И в данном случае ты поступишь по-моему.

– Позволь мне с ним видеться хоть изредка. Нелепо запрещать это!

– Нет, – ответил Барт. – Ты попытаешься его вернуть. Прошу тебя не беседовать с ним даже сейчас. Мы вместе сообщим ему о случившемся.

Уронив голову на руки, она заплакала. Он стоял рядом, глядя на нее, и уже хотел было нежно дотронуться до ее плеча, но внезапно отвернулся и с перекошенным лицом вышел из комнаты.

Глава 11

«Дорогой Джон, – писала Молли. – Я во Флориде. У нас забавный домик, выкрашенный в зеленый цвет. Купание прекрасное, а волны даже больше, чем на острове. Здесь иногда бывают ураганы, но при мне еще не было. Мама пока в Буффало и приезжает завтра. Представляю ее лицо, когда она увидит морского ежа, которого я нашла на берегу. Папа заспиртовал его в банке. Безобразный до ужаса».

В таком роде были исписаны четыре страницы, в конце стояла подпись «искренне твоя, Молли».

– Джонни получает любовные письма, – доложила Карла.

Джон покраснел.

– Ничего подобного, – возмутился он. Вечером в своем письме он сообщил Молли последние новости о морже, которого видели с острова.

На следующий день было очень холодно. В половине пятого Бартон Хантер в отутюженной Сильвией форме вошел в комнату Джона. Сын лежал и читал «Тарзана».

– Джон, будь добр, зайди, пожалуйста, к нам, – отчетливо произнес он. – Мы с мамой хотим обсудить с тобой кое-что важное.

– Конечно, папа, – Джон спрятал книжку под подушку, подальше от Карлы, и последовал за отцом. В комнате родителей на маленьком кресле в углу сидела Сильвия. На ней было новое, только что пошитое бледно-голубое платье. Когда вошел Джон, она достала из сумочки сигарету и, резко чиркнув спичкой, закурила.

– Нам нужно поговорить с тобой об очень серьезном деле, сын, – начала она, при этом глаза ее выражали мольбу.

– Каком? – спросил он.

В комнате стояли две одинаковые кровати под белыми кружевными покрывалами, доставшимися Барту в наследство от матери. Барт присел на ту, что стояла ближе.

– Известие не очень приятное, сын, – сказал он.

– Что случилось? – снова спросил Джон. В воздухе витал аромат маминой пудры и духов, напоминающий запах сирени. В зеркале туалетного столика отражалась стеклянная ваза с тремя красноватыми кленовыми листьями.

– Мы с мамой разводимся, – произнес Барт.

В полной тишине выстрелила спичка, которую Сильвия зажгла, чтобы прикурить потухшую сигарету.