Привычка выживать (СИ)

Пит качает головой.

- Я пока не думал об этом. Пока Капитолий оплачивает все мои расходы, - замирает, внезапно пришедшая мысль в голову совсем не кажется ему приятной. – Тебе нужны деньги, Эффи?

Та качает головой.

- Нет, Пит. Спасибо. Плутарх Хевенсби оплачивает эту квартиру и почти все мои расходы. Еще он помогает мне с работой. Ее не очень много, я, так сказать, специалист очень узкого профиля, - странная улыбка трогает ее губы. Глаза Эффи опускает, руки ее сжаты в кулаки на коленях. – Мне кажется, - говорит чуть тише, - он сделает меня своим доверенным лицом, потому что я чрезвычайно назойлива и пунктуальна. Впрочем, - поправляет прядь волос, - это могут быть только мои предположения.

Неприятный осадок остается от этой короткой исповеди. Питу совсем не нравится то, как Эффи произносит имя своего спонсора, как и не нравятся сжатые в кулаки руки. Ему хватает легкомыслия только на один вопрос.

- Ты ведь помнишь, Эффи, мы одна команда. И дело даже не в золотых украшениях.

Она не плачет. Просто одна слеза сползает по ее щеке за другой.

- Ты очень добр, Пит, - говорит Эффи с прежней, нет, с еще большей отстраненностью. - Я рада, что они не сделали из тебя капитолийского переродка. Я очень этого боялась.

Забавно, но она – единственный человек, который общается с ним так, будто не было вообще никакого охмора. Она не видела его под препаратами, не видела его сразу после пыток. Вероятно, она не видела даже его интервью из Капитолия в самый разгар восстания. И почему-то рядом с ней он чувствует себя прежним. И то, что она сама уже не является собой, то, что она безвозвратно сломана теми ужасами, которых не видит в нем, безмерно выводит его из себя.

Она не заслужила. Кем бы она ни была – капитолийской выскочкой или бездушной куклой, - она не заслужила жить в этой пустой квартире, надевать платья, в которых гуляла прежде, и делать это все не для себя. Ей самой весь этот маскарад уже не нужен, ей не нужно ничего. Быть может, она жалеет о том, что ее вытащили из той тюрьмы. Быть может, она завидует поступку печально известной Китнисс Эвердин.

- Спасибо, Эффи, - улыбается Пит и отпускает ее безжизненные руки.

Она не встает проводить его до двери. Ее маленькая квартира настолько маленькая, что она может наблюдать за ним, не вставая со своего трижды проклятого дивана. И все же Пит медлит, не смотря ни на что. Она олицетворяет все его прошлое, с жертвами, кровью, дымом от костров, ночных кошмаров после Арены, но в то же время, она олицетворяет все его прошлое, с ложью и предательством, не смотря на которой он временами был счастлив. Она знала Китнисс Эвердин. Она знала, что происходило между ними двумя, она была свидетелем того, что он уже помнит, но помнит, как безгласный наблюдатель. Он не готов так просто отпустить еще одну нить, связывающую его с тем прошлым, которое он хочет воскресить.

Как оказывается, мнимо живая или фактически мертвая, она тоже не готова.

- Мне казалось, что ты спасешь ее, Пит, - говорит Эффи очень тихо, будто надеясь, что он не услышит ее слабого голоса и уйдет. Но он слышит. Замирает на месте, чтобы не спугнуть ее. – Я так надеялась, что кто-то из вас действительно будет спасен. Всего лишь дети… - голос ее совсем срывается, - дети, которых я дважды отправляла на Арену. Ты правда не помнишь ее? – спрашивает с явным надрывом.

- Я помню ее, - говорит Пит уверенно. – Но я не помню, кем она была для меня.

- Ты вспомнишь, - Эффи закрывает глаза. Слезы все еще стекают по ее щекам и падают на руки, на платье, вырисовывая темные дорожки. – Эта боль от ожога пройдет, и ты вспомнишь. Обещай, Пит.

- Мы же команда, - говорит Пит.

Эффи Бряк подходит к нему, ноги будто слушаются ее с трудом. Она не обнимает его так, как могла бы обнимать, но она прикасается к нему, и не отстраняется, когда он сжимает ее в объятиях. Такая хрупкая, такая несуразная, такая Эффи, которую он обнимал в последний раз тысячу лет назад, уходя на Квартальную Бойню, с которой не собирался возвращаться.

- Никто из нас этого не заслужил, - говорит она на прощание и возвращается на свой диван, безразлично рассматривая бокалы с остатками коллекционного коньяка на дне. Пит соглашается с ней мысленно, и выходит из маленькой квартиры пусть не с воодушевлением, как после долгожданной встречи, а с еще большим грузом, но грузом в чем-то приятном.

Они оба выжили.

Они оба смогут жить дальше.

…

Хеймитч поднимает трубку после третьего гудка.

- Ты все-таки везучий парень, - пьяно говорит в трубку. Пит даже может представить, как в другой руке он держит полупустую бутылку (и где только он их берет в стране, в которой нет ничего). – Сегодня эти дураки установили новый аппарат. И он, знаешь ли, крепче прежних. Я думал, что скажу сейчас доктору, что он зря старается. Но он целых три часа мне не звонил. Я начинаю волноваться.

Пит качает головой и тяжело вздыхает. Не то, чтобы он надеялся застать бывшего ментора в трезвом состоянии, но разговаривать с ним так все-таки не хотелось бы.

- Я видел сегодня Эффи, - все же пересиливает отвращение. Ментор в трубке сдавленной хихикает и замолкает надолго.

- И как наша капитолийская куколка поживает? – спрашивает с наигранной веселостью.

- Ты не знаешь, зачем она нужна Плутарху Хевенсби? – жестко прекращает все шуточки Хеймитча Пит. Джоанна, слушающая краем уха весь разговор, развалившись на своей кровати, удивленно приподнимает бровь.

- Я не в Капитолии, сынок, - зло огрызается Хеймитч. – А Эффи всегда была капитолийской ш…

- Когда ты видел ее в последний раз? – Пит сдавливает пальцами виски, чтобы не вспылить. Джоанна, почувствовав приближение бури с интересом подсаживается ближе, прижимаясь ухом к телефонной трубке.

- После того, как ее вытащили из тюрьмы, - цедит Эбернети и, зная с самого начала истинную причину этого телефонного звонка, едва сдерживается, чтобы не орать. – А чего ты ждал от меня, парень? Ждал, будто я, как принц, спасу ее не только из ада, но и из того, что ад уже сделал с ней? Ты ждал, что я стану спасать ее?! Да посмотри на меня! Я сам себя не могу спасти, - и смачно рыгает в трубку.

Джоанна заливается беззвучным смехом, но глаза ее остаются ледяными.

- Ты даже не пытаешься, - резко заявляет Пит.

- Да ты только представь, - словоохотливо продолжает Хеймитч, уже с нотами философского терпения, должно быть, сказывается очередной глоток алкоголя, - с нее, с этой яркой птички разом сорвали маску, которая была надета ею еще в детстве, и которую сорвать можно только с кусом кожи. Разумеется, в роли принца она предпочла Плутарха. Спроси у своей новой подружки, - Джоанна делает большие глаза, - какой славой пользуется нынешний министр связи в светских кругах.

Пит морщит лоб. Джоанна, легкомысленно пожимает плечами и воспроизводит один из неприличных жестов.

- Короче, малыш, не звони мне по таким пустякам. И не вздумай передавать мой привет этой крашенной суке, - говорит очень членораздельно, но трубку не вешает. Потом, будто набравшись смелости (скорей всего смелости жидкой, с большим процентом спирта). – Она хоть ни в чем не нуждается? В деньгах там…

- Плутарх обеспечивает ее всем, - зло отвечает Пит и вешает трубку.

- В вашем дистрикте все больные, - заявляет Джоанна, неохотно перебираясь на свою кровать. – Соперники влюбляются друг в друга прямо перед голодными играми, ментор и сопроводитель спят друг с другом во время голодных игр, и вообще все ведут себя на редкость распущенно. Я, похоже, промахнулась местом своего рождения, - короткий смешок. – И зачем нам только нужна помощь этой капитолийской принцессы?

- Мне нужна, - Пит пожимает плечом и ложится на кровать.

Похоже, завтра его ждет еще один важный-преважный день.

========== ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой Эффи Бряк демонстрирует свой талант организатора ==========

На самом деле, они ложатся поздно. Вернее, рано утром. Сначала Джоанна уговаривает своего нечаянного компаньона на позднюю ночную прогулку, потому что в номере нечем дышать и закончилась выпивка. Ночная прогулка заканчивается ночной потасовкой с какими-то парнями на мотоциклах. Конечно, парни не виноваты в в том, что у Джоанны слишком громкий голос и острый язык, но Пит не испытывает желания извиниться перед ними. Конечно, парни не знали, что связываются с победителями Голодных Игр и участниками революции, но ведь и сломанные руки срастутся, да и сломанный нос в больнице должны подправить. В конце концов, Пит, как законно послушный гражданин, сперва только защищался, а после того, как сломал несколько рук и один нос, даже в больницу позвонил. И успел оттащить Джоанну от самого главного пострадавшего, уже успевшего потерять два зуба и имеющего все шансы потерять свои прекрасные глаза.