Uzbekiada (СИ)

- Ну, я просто подошла к кассе и купила билет. - Ответила она.

Конферансье ничего не сказал, а только исполнил поклон и легко перемахнув через барьер снова вернулся на арену. За кулисами взревел хищник, что-то грохотало, началась возня, перетекающая в борьбу за жизнь, последовал короткий револьверный выстрел, снова воцарилась тишина. Конферансье даже не повёл бровью, он стоял в центре арены широко улыбаясь, примирительно подняв руки вверх. Всё так же держа руки поднятыми, он изменился в лице и отошёл в сторону, луч прожектора последовал за ним. В центре арены появился круг света с тщедушным силуэтом.

- Приветствуйте его, дамы и господа! Приветствуйте! - Просил конферансье публику с гримасой ужаса на лице.

Зрители без энтузиазма рукоплескали голому старику, стоящему в круге света, стыдливо прикрывающему вторичный половой признак, вгоняя того в краску. Никонорыч едва уловимо кивнул в знак благодарности и так и остался стоять. Конферансье всё же опустил руку с микрофоном, а вторую так и держал поднятой. Он подошёл к старику и почти вышиб зуб микрофоном, но вспомнив, что так и не задал вопрос, поднёс уже к своему лицу.

- Мафусаил Никонорович, какими судьбами? Может быть, сегодня, вы приготовили для нас что-то из ряда вон выходящее или же мы не будем отступать от славной традиции?

Конферансье снова попытался выбить ископаемому зубы, но старик резко дёрнул головой в сторону отделавшись сотрясением мозга, после что-то промямлил.

Собеседник кивнул в сторону занавеса, из-за которого появилась группа из четырёх танцовщиц. Все четверо несли старинное, обитое зелёным бархатом кресло, легко и непринуждённо, подняв его над собой. Прогремел тромбон, публика вздрогнула. Через несколько секунд, группа изящных грузчиков, элегантно поставила кресло позади старика и спешно удалилась.

Никонорыч долго смотрел по сторонам, пока не обратил внимание на конферансье. Взглядом, тот отчаянно показывал старику на кресло намекая, что нужно сесть. Поняв намёк, старик начал медленно садиться на кресло, последовала барабанная дробь. Барабанщик старательно отбивал ритм постоянно ускоряясь, когда Никонорыч почти коснулся иссушенной пятой точкой сидения, барабанная дробь напоминала пулемётную очередь.

Старик сел, бросил сцепление, вдавил жилистой ногой педаль газа до упора, автобус взревел эпическим оппозитным двигателем, завыли люди, экшн-сцена началась!

Многотонная машина сорвалась с места, пассажиры попадали на пол разбивая себе лбы и носы. Всё ещё держащий руки над головой кондуктор, ударился о поручень и потерял сознание.

Никонорыч гнал автобус по проспекту на первой передаче, расталкивая жалкие легковушки в стороны. Когда-то давно, когда он поступал в иезуитскую школу водительского мастерства имени Фердинанда Вербиста, ему объясняли, как переключать передачи. Несколько жалких попыток сменить передаточное число увенчались успехом, скорость на третьей передаче стала крейсерской и Никонорыч решил оставить всё как есть, загоняя двигатель словно скаковую лошадь. Перед ним совершенно неожиданно выросло здание, старик стал забирать направо. В левый борт как некстати ударил грузовик, и старик от испугу нажал на педаль газа ещё сильнее, автобус занесло, из окон, разбив своими телами толстые стёкла, вылетело несколько пассажиров, в бампер ударился очередной седан. Один из выживших женщин, женщина, схватила голыми руками большой осколок стекла и переступая через собратьев по несчастью, преодолевала салон автобуса в надежде остановить престарелого маньяка любым способом. Никонорыч ударил по тормозам, женщина упала на пол попутно выронив стекло, но не угомонилась. Как только автобус вновь тронулся она поднялась на ноги и вскоре оказалась позади старика. Не успел он сообразить, что подвергся нападению, а она, схватила обнажённого водителя за шею в попытке задушить голыми руками. Рядом завыла полицейская сирена.

Искаженный громкоговорителем голос потребовал остановиться и если этого не произойдёт, то открыть огонь на поражение. Старик слышать этого не мог так как уже терял сознание от дефицита кислорода, последовал короткий хлопок, женщина упала замертво. Экипаж полицейского автомобиля случайно принял женщину за нападавшего и застрелив, спас Никонорыча. Внезапно экипаж стал забирать влево, вылетел на пустынную стоянку, столкнулся с ограждением и перевернулся.

Автобус вырвался на узкую пешеходную улочку. Занимая собой почти всю дорогу, он давил абсолютно всё что попадалось на пути, не оставляя шанса никому и ничему, но тем не менее, помимо нескольких переломов и одних преждевременных родов, своеобразный променад по улочке обошёлся без жертв.

Люди в салоне уже не кричали, на Никонорыча не сыпались проклятия. Все, кто мог вцепились в поручни и кресла неустанно молясь всем богам подряд в надежде на чудо. Старик вырулил на одну из знакомых улиц, он знал точно, она ведёт к городскому собранию. Там его должен был ждать кандидат в депутаты, серый кардинал, который четыре года назад своими сладкими речами сделал из него террориста.

До места назначения оставалось не более километра, а салон начало затягивать едким дымом. Глаза начали слезиться, старик на секунду прикрыл веки...

- Ну, как? - Спросил конферансье с перемазанным кровью лицом у выжившей публики. - Как вам представление, друзья мои?

В ответ была тишина. Никонорыч всё так же сидя в уже сильно потрёпанном кресле, вглядывался во тьму зрительского зала. Никто из выживших не рискнул встать на ноги и тем более подать голос, но ясно было одно, представление вышло на славу.

- Прошу вас, Мафусаил Никонорович! Мы преклоняемся перед вашим мастерством. - Сказал конферансье. - Будем рады снова видеть вас, а теперь... Оркестр, туш!

Глава 16. Чуть-чуть экстремизма и капелька насилия.

Камера. Загаженная, вонючая, переполненная.

Сидя на нарах, он смотрел в пустые, бездушные глаза напротив и еле сдерживался, чтобы не разрыдаться, как школьница, увидевшая две заветные полоски. Мир перевернулся, цвета поблекли, свет в конце тоннеля под названием "судьба" погас.

Старуха протянула к нему руку, покрытую пятнами напоминающими трупные, схватила за ворот, притянув себе. Открыв рот, она извергла из себя тираду, состоящую из слов на непонятном языке, напоминающих ругательства вкупе с невообразимой вонью. Он не понял абсолютно ничего и даже предпринял робкую попытку вырваться, но старуха ударила его по щеке, тряхнула будто котёнка и снова повторила тираду, слово в слово. Он снова ничего не понял, и старуха не осталась в долгу.

С недавних пор, узбек знал, жизнь никогда не будет прежней. Сибарит в прошлом, заключённый в настоящем, аскет в будущем, но только, если доживёт.

Довольно давно, когда у него хватало времени на то, чтобы смотреть телевизор, он видел фильм про апокалипсис. Он не помнил сюжет или персонажей, но помнил завязку фильма, в нём (в фильме) нашу многострадальную планету охватила эпидемия не то зомби, не то вампиров. Они были всюду. Зараза шла по планете семимильными шагами. Подобно сборищу полоумных гражданских активистов, они разрывали на части одиночек, поглощали группы, да и вообще, методично уничтожали всех без разбора, не забывая при этом положить на труп рода человеческого буклет с агитацией за кандидата в депутаты народного собрания.

Узбек уснул, не дождавшись окончания фильма и чем закончилась история не знал и, тем не менее, именно сейчас до него дошёл смысл выражения: "Даже фантаст-любитель предскажет больше и точнее, чем самая профессиональная гадалка".

Зомби, инопланетяне или даже вампиры хоть как-то вписывались в представление о конце света, но то, что в "День гнева", всё население заменят собой злобные старухи, вводило его в исступление и ужас. Они мало того, что избили его, так ещё и бросили в компании с такими же морщинистыми, злобными тварями в одной камере. И сейчас он смотрел одному из таких чудовищ в глаза.