Песни мертвых детей

— Эй?! — крикнул отец. — Я пришел. Эй-эй!

Питер понимал, что надо как можно хитрее заявить о своем присутствии.

— Есть кто дома?

Питер вышел на лестницу.

— Привет, папа. Я…

— Питер. Где мать?

Питер медленно спустился по лестнице. Ему не хотелось давать отцу повод для гнева или паники.

— Ушла в магазин, — сказал он.

— Подгребай сюда, сынок, — сказал отец. — Обними-ка папочку.

Громко топая по ступенькам, Питер представлял сковороду столь же отчетливо, как если бы отец держал ее в руках. Он знал, что стоит отцу сообразить, что Питера оставили присматривать за едой, как неприятности не заставят себя ждать. И он беспомощно оттягивал ужасный момент, а потому ответил на приступ отцовской любви, от которой совсем скоро не останется и следа. Отец обнял его и оторвал от пола. И как раз в это мгновение из-под кухонной двери повалил черный дым.

Благодаря их рокировке — подхватив Питера, отец крутанул его и оказался спиной к кухне — именно Питер первым увидел дым. И необходимость немедленно что-то предпринять выросла во весь рост.

И Питер, как истинный стоик, решил принять наказание:

— Папа, по-моему, там… горит.

Конечно, «там» прозвучало совершенно бессмысленно. Словно отец не поймет, что причина огня — сковородка и пренебрежительное отношение Питера к ней.

Отец резко опустил Питера на пол и развернулся. В пять шагов он подскочил к кухонной двери Быстрый поворот ручки — и он уже внутри.

Хуже картины, чем та, что увидел Питер из-под растопыренных рук отца, он и вообразить не смог бы. Верхняя часть кухни была черна от дыма. Нижняя — такая же чистая и светлая, как и раньше.

— О боже… — прошептал отец.

Прикрыв рот рукой, он бросился в дым. Питер последовал за ним.

Он видел лишь отцовские ноги. Зато сковородка сияла оранжевым пламенем, словно реактивный двигатель. В сгущающейся тьме она мерцала путеводной звездой.

— Открой дверь! — крикнул отец Питера. — Скорей! Давай!

Питер проскочил мимо отца, едва не сбив его с ног. От дыма щипало глаза, а в легких оседала тяжесть. Он шарил рукой по ребристому стеклу двери, пока не коснулся края алюминиевой ручки. Повернул ее и, задыхаясь, выскочил в сад.

Он догадался о плане отца и понимал, что в этом плане имеется ужасный недостаток Слева от кухонной двери, там, где резко обрывался кровельный желоб, стояла большая бочка для сбора дождевой воды. Питер знал, сколь опасно плескать холодной водой в кипящее масло. Команда иногда устраивала учения, швыряя в Озеро консервные банки с пылающими свечными огарками и наблюдая, как банки взрываются с шипением.

— Нет! — крикнул он.

Но отец уже пятился в сад; сковорода в его руках, обмотанных посудным полотенцем, напоминала бенгальский огонь.

— Нет! — завопил Питер.

Но отец не слушал.

Питер вцепился в дверь, глядя, как отец приближается к бочке. Пламя погасло в единый миг. Раскаленную сковородку затопило холодной водой. Но в следующее мгновение огромное копыто пламени лягнуло из бочки, ударив Питера прямо в лоб. Он успел зажмуриться, но и только. Питер упал навзничь, его светлые волосы полыхали.

Тут отец понял, какую глупость совершил.

— Питер! — крикнул он и принялся полотенцем хлестать сына по голове.

Копыто пламени рассеялось легкими струйками дыма. Другие струйки, потоньше и повонючей, вились над головой Питера.

Отец сунул руку в бочку, чтобы зачерпнуть дождевой воды и смочить голову сына живительной прохладной влагой. Пальцы его погрузились в раскаленное масло. Ведь масло, понятное дело, плавало на поверхности воды. Отец выдернул руку из бочки с таким по-настоящему пронзительным воплем, какой Питер услышал от него впервые в жизни.

Хотя Питер был немного оглушен обжигающим жаром, он все же сохранил достаточно самообладания, чтобы сообразить, что нужно предпринять. Пошатываясь, он побрел на кухню, где дым не только не рассеялся, а как будто даже сгустился. Питер вывернул оба крана и сунул объятую пламенем голову под горяче-ледяные струи. Боль была невыносимой. Казалось, яркое пламя внутри него старается превзойти яркое пламя над ним. Бумажные обои за плитой пылали, как и белые потолочные панели. Тюлевая занавеска весело подергивалась в огне.

— Питер! — крикнул отец из дверей.

И вот в этот-то момент на передний план впервые вышел подлинный героизм Питера. Он понял, что дому грозит настоящая опасность, что дом может сгореть дотла. И вместе с ним погибнут Архивы. Все, чего мы достигли, все описания нашей подготовки сгорят в огне и будут утрачены навеки.

Питер понял, что в его распоряжении всего одно мгновение. С потолка оранжевым водопадом сыпались брызги огня. Вывернувшись из рук отца, Питер бросился вперед, распахнул кухонную дверь и вылетел в холл. Контраст был разительным. Если бы не дым, который вырвался из кухни вместе с Питером, холл выглядел бы совершенно нормально. Но за спиной Питера, за захлопнувшейся дверью, остались обожженный отец и чрезвычайная ситуация.

Питер опрометью кинулся к лестнице. Тут открылась входная дверь и вошла мать. Она взглянула на черные волосы Питера, на жутковато-розовый лоб.

— Что?.. — Вот и все, что Питер позволил ей сказать.

Он помчался вверх по лестнице, едва ли не одним махом преодолев расстояние до своей спальни.

Отец Питера выскочил из горящей кухни и налетел на мать Питера. Оба повалились на ковер.

Питер рывком открыл тайник и извлек Архивы. Встал, шагнул к полке и выдернул «Гибель динозавров».

Снизу неслись крики матери:

— Вызовите пожарных! Кто-нибудь, вызовите пожарных!

Отец уже был на лестнице, он схватил Питера в охапку и выволок его на улицу, залитую предзакатным светом.

Соседи уже вызвали пожарных. Те примчались с привычной для них расторопностью, через пять минут. В холле бушевал дым, клубами вырываясь из распахнутой двери. Питер стоял рядом с родителями на асфальтовой дорожке. Оценив ситуацию, пожарные развернули длинный шланг и втащили его в дверь черного хода.

Они сумели спасти весь дом, за исключением кухни и холла.

Благополучно погасив огонь, пожарные отвели родителей Питера в сторонку. Он знал, что пощады ему не будет. Ничего хуже в своей жизни он еще не совершал. В ожидании уже настоящей головомойки Питер уронил обожженную голову. Самый главный пожарник суровым голосом выговаривал отцу Питера, что нельзя поручать ребенку присматривать за сковородкой. Мать Питера пожарник обвинил в преступной халатности. Никогда Питер не слышал, чтобы кто-нибудь так дрючил его родителей. Это было классно. Наконец пожарник обратил взгляд на Питера.

— А что касается тебя, — сказал он, и Питер еще ниже свесил голову на грудь, — тебе, молодой человек, очень повезло.

Сотрудники «скорой помощи» отнеслись к ранам Питера куда серьезнее пожарника.

Питера, который все еще прижимал к себе Архивы и книгу про динозавров, положили на носилки, с носилок — на каталку, а каталку запихнули в карету «скорой помощи».

И «скорая» помчала его в мидфордскую больницу, что в восьми милях, правда, сирену не включили. Мать настояла, что должна поехать с ним.

Она сидела рядом с Питером, плакала и тискала его за руку, отчаянно борясь с желанием погладить его по голове.

— Прости, — повторяла она, — прости. — И так снова, снова, снова, снова и снова.

Мы тем временем сидели у себя в домах, занимаясь своими делами. Но в восемнадцать ноль-ноль, как и было условлено, мы собрались у Базового лагеря № 1. Когда Питер не объявился, мы немного подождали, а затем покатили к его дому.

Пожарная машина все еще стояла перед домом Питера. Соседка заварила для пожарников второй чайник Отец Питера беседовал на улице с самым главным пожарником. После того как все взаимные обвинения были высказаны, они стали друзьями. Нас отец Питера не замечал. Он явно не понимал, насколько важен для нас Питер и насколько мы важны для него.