Шпионская сага. История шестнадцатая. И жизни тоненькая нить...(СИ)

- Отец!!! – раздался крик Саши за спиной, шум возни, шипение второго «шкафа».

- Аккуратнее… – сморщившись, обронил Дэймон.

Изучая рисунок дерева на столешнице, Кристиан пытался привести дыхание в норму, чтобы хоть как-то облегчить боль.

- Вы все так же грубите, месье Рокье…

Голос, прозвучавший над головой, был и ожидаем, и неожидан. Еще когда они вошли, Кристиан сразу догадался, кто сидит за столом на стуле, повернутым к ним спинкой. И все равно вздрогнул, услышав голос. Его попытка поднять голову тут же была пресечена, рука «шкафа» крепко прижала ее к столу, не дав даже удобнее повернуть. Упор лбом уже давал о себе знать нарастающей тупой болью в шее. Он не видел Сашу, но спиной чувствовал ее неотрывный взгляд на себе.

Еле слышные, по-лисьи тихие шаги медленно обогнули стол и остановились где-то рядом с ним. Снова эта игра нервов, натянутых, как струна, звон которой в воцарившейся тишине резал слух. Даже не пытаясь предвидеть следующий шаг, следующее действие, Кристиан просто ждал. Вдруг на его шею опустилась рука, пальцы медленно начали нажимать на две точки чуть ниже скул. От накрывшей боли Кристиан невольно зарычал, тело рефлекторно пыталось уйти, вырваться, но рука «шкафа» все так же крепко прижимала его к столу.

- Отец… – стон Саши прозвучал где-то на границе заполняющей сознание боли, Кристиан вдруг почувствовал, как пол уходит из-под ног, рычание перешло в хрип. Рука отпустила его шею так же неожиданно, как и накрыла ее. «Шкаф» тут же поднял его, резко дернув за руки. Все происходит слишком стремительно, или он не восстановился настолько, чтобы вовремя реагировать и сдерживать крики и стоны? Кристиан тяжело дышал, пытаясь утихомирить боль в груди и успокоить сердце.

За спиной послышались звуки шагов, краем глаза Кристиан заметил, как Сашу подтащили к дивану и с силой толкнули на него. Дэймон чуть повернулся в ее сторону, закинув нога на ногу, протянул руку и медленно провел пальцами по щеке. Саша невольно дернулась.

- В твоих интересах, если не хочешь последствий для своего любимого папочки, вести себя хорошо… – змеиная улыбка тронула его губы. Саша, тяжело дыша, перестала дергаться, сидела ровно, но в сторону мужа не смотрела, ее глаза неотрывно наблюдали за отцом. – Умница…

- Как говорят на родине этой юной леди – сколько лет, сколько зим…

Снова резкий рывок за руки, стиснутые в последний момент зубы, сдержавшие стон, прикушенная губа и… его лицо напротив.

Его лицо напротив. Он сидит на краешке кровати и молча смотрит на нее. Сколько раз за эти дни и ночи она звала его, сколько просила вернуться. Разговаривала, вспоминала их встречи. Оказалось, она помнит их все, с той самой первой, «У Альфредо». Помнит каждый мост, каждую лавочку, каждое дерево. Помнит мороженое в «Бигуди» и кока-колу с лапшой из ларька в китайском квартале. Как они уронили палочки в водосток, а потом руками брали длинные тонкие бесконечности и клали друг другу в рот. И смеялись. А потом целовались вкусом кока-колы на губах.

- Почему ты не пришел раньше? – в этом ее вопросе была вся ее боль, вся тоска, вся любовь.

- Я искал его.

Она замерла, перестала дышать. Вдруг резко поднялась и села в кровати, всматриваясь в сумрак комнаты.

- Ты… кто…? – безумно похожий на него, та же смоль волос, тот же поворот головы, та же привычка сидеть, оперевшись локтями о колени. Только голос другой, и, если приглядеться, моложе.

- Напугал? – он слегка вздохнул. – Прости.

- Ты…

- Я – это он. Он – это я.

Она что…?

- Ты не сошла с ума, – смущенно улыбнувшись, он робко придвинулся к ней. – Берлин помнишь? Он рассказывал вам о встрече со мной.

Она села поудобнее, поправила сбившуюся прядь волос.

- Я видел, что произошло. Я ждал его. У ворот. Так положено.

Он говорил короткими фразами, со стороны полный бред, но она понимала его.

- Долго ждал. Ну, подумал, подзадержался. У нас там, как и вас, тоже пробки бывают. Все зависит от конкретного дня. В тот было много аварий, недалеко от Индии пароход затонул, три покушения, а на них всегда куча времени уходит, пока все оформят. До полного комплекта вечером взрыв на шахте в Румынии. Я уже молчу про семьдесят три инфаркта.

Она смотрела на него, растерянно сидящего на краю кровати. И слушала.

– Сутки ждал. Уже следующие пошли, а его все не было. Связался с ребятами, сказали – не было такого. Я искать. Бывает, что человек, попавший туда, особенно если не по своей воле, теряется. В первые минуты шок, растерянность, отрицание. Можно заблудиться в промежуточной зоне.

- Он жив? – она не узнала свой голос, все последние дни глухой болью звучавший в ней, он вдруг дрогнул робкой надеждой.

- Я все обыскал. – Он пожал плечами, растерянно почесал затылок, повернулся и впервые за все это время посмотрел ей в глаза. – Нет его там. Нет.

Ее губы дрогнули, сложенные в молитве руки закрыли рот, приглушая вырывающиеся звуки.

- Его там нет! Понимаешь!? Его! Там! Нет!

Джоанна плакала и смеялась, вцепившись в ворот рубашки Макса, не замечая ни медленно поднявшуюся и скрывшуюся на кухне Одри, ни потянувшуюся к телефону Венеру, ни вдруг задумчиво прикусившего губы Рона.

Де жа вю… Он снова в той комнате, впервые видит этого человека, но уже знает, что ничего хорошего ему это знакомство не принесет. Вырвавшись тогда из плена, мог ли он предполагать, что все вернется? Что этот человек все эти годы будет незримо существовать рядом, чтобы однажды вот так, стоя напротив него, привычно улыбаться своей змеиной улыбкой.

- Вижу, вы не забыли меня, месье Рокье. – Ахмат медленно сел в кресло, подперев голову рукой, внимательно посмотрел на Кристиана. – Верите – скучал…

- Чего же не верить… – Кристиан пробежал взглядом по дорогим брюкам, рубашке. Серебряные запонки, ботинки ценой с подержанную машину. – Вы, смотрю, совсем европеизировались. Обертка стала цивилизованной, а внутри все та же дикость.

- Обидеться что ли на вас… – вздохнул Ахмат. – Наказать… – Он повернул голову к Дэймону, тот, усмехнувшись, сделал знак рукой.

Державший Кристиана «шкаф» потащил его к стулу. Усадив, прижал за плечи к спинке. Второй «шкаф» тоже подошел к ним и, нагнувшись, достал что-то из ящика стола. На столешницу лег странный прибор, похожий на огромную чеснокодавилку, состоящую из пяти самостоятельных секций.

- Дикость говорите… – Ахмат сложил руки домиком, пальцы привычно завертели перстень на пальце. Кристиан внутренне напрягся, сердце вздрогнуло. Верный знак. Началось… – Так в нашем же деле что главное? Результат. А уж как он достигнут…

- Помниться, тогда вы тоже так говорили. И каким же был в итоге результат?

Кристиан поймал ошалевший Сашин взгляд, сам понимал, что злит, провоцирует талиба, но лучше пусть тот занимается им, чем Сашей. Как коршун защищает своих птенцов, отвлекая внимание хищника на себя, так и он сейчас всячески специально делал все, чтобы Ахмат и компания не решили вдруг переключиться на его дочь.

- Мой юный друг тогда убедил меня, что вы будете нам более полезны живым и, по возможности, целым и невредимым. И он оказался прав. И пусть прежние вливания были более чем скромными, но и они немало поспособствовали нашему развитию.

Кристиан вздрогнул, от одной только мысли, что в том числе и на его деньги талибы вооружали себя, финансировали своих агентов по всему миру и применяли их для других, не менее преступных, целей, резко затошнило. Директор Управления, призванного бороться с терроризмом, он невольно потакал ему.

- Но все эти годы стоили того, чтобы подобраться к главному. У вас есть пять миллионов евро. У меня есть желание их получить.

Кристиан наблюдал за крутящимся на пальце перстнем, словно концентрировался на нем, стараясь не проводить эти минуты в ожидании новой пытки.

- И для этого я и использую свои, как вы говорите, дикие методы. Все, хватит болтовни!

Резкий переход от монотонной, в чем-то убаюкивающей, речи к холодному металлу в голосе, в момент вспыхнувшие огнем глаза заставили Кристиана вздрогнуть, а все тут же понявшую Сашу вскочить с дивана и броситься к нему: