Сатанинские стихи

В моей семье, отвечал мучимый бессонницей Мирза Саид спящему торговцу игрушками, мы тоже страдали своего рода болезнью: оторванностью, неспособностью слиться с предметами, событиями, чувствами. Большинство людей определяет себя через свои дела, или через то, чего они достигли, или через что-нибудь еще в этом духе; мы слишком долго жили головой. Это делает реальность чертовски неподатливой для наших усилий {2030} .

Что он хотел сказать еще — что обнаружил, как трудно поверить сейчас в действительность происходящего; но все это происходило на самом деле.

Когда на следующее утро Паломники Аиши были готовы отправляться, огромные облака бабочек, путешествовавших с ними от самого Титлипура, внезапно рассыпались и исчезли с глаз долой, демонстрируя, что небо заполняется другими, более прозаичными облаками. Даже создания, облачающие Аишу — так сказать, элитный корпус, — сорвались с места, и она была вынуждена вести процессию, одевшись в старое мирское хлопковое сари с каймой из листьев понизу. Исчезновение чуда, которое, казалось, ратифицировало {2031} их паломничество, угнетало всех пилигримов; поэтому, несмотря на постоянные увещевания Мишалы Ахтар, они были неспособны петь, шагая вперед, лишившись благословения бабочек, навстречу судьбе.

Уличная банда «Нет Исламской Падьятре» приготовила теплый прием Аише на улице, застроенной с обеих сторон лачугами велоремонтников. Вооруженные мужчины заблокировали путь паломников раздолбанными велосипедами и ждали за этой баррикадой помятых колес, погнутых рулей и смолкнувших звонков, когда Хадж Аиши вступил в северный сектор улицы. Аиша направлялась к толпе, словно той и не существовало вовсе, и когда достигла последнего перекрестка, за которым ее поджидали неприятельские ножи и дубинки, раздался раскат грома, подобный гибельной трубе {2032} , и океан обрушился с неба. Засуха прервалась слишком поздно, чтобы спасти урожай; впоследствии многие паломники решили, что Бог приберег воду специально для этой цели, позволив ей скапливаться в небе, пока она не стала бесконечной, как море, и пожертвовав годовым урожаем ради спасения своей пророчицы и ее людей.

Ошеломляющая сила ливня обескуражила и паломников, и их противников. В беспорядке наводнения послышалась вторая гибельная труба. На самом деле это был сигнальный рожок {2033} мерседеса Мирзы Саида, несущегося с огромной скоростью через задыхающиеся пригородные канавы, сбивая стойки с сохнущими на перекладинах рубашками, и тыквенные тачки, и подносы с дешевыми пластиковыми сувенирами, пока не достиг улицы с шахтерами, перегородившими баррикадами улицу велоремонтников прямо на севере. Здесь он ускорился так сильно, как мог, и устремился к пересечению улиц, рассеивая пешеходов и плетеные табуреты во все стороны. Он достиг перекрестка сразу после того, как море низверглось с небес, и яростно затормозил. Шри Шринивас и Осман выскочили наружу, схватили Мишалу Ахтар и пророчицу Аишу и отволокли их в мерседес, брыкающихся, плюющихся и бранящихся. Саид рванул со сцены прежде, чем кто-либо успел продрать глаза от ослепляющей влаги.

Внутри автомобиля тела громоздились в сердитом беспорядке. Мишала Ахтар выкрикивала оскорбления в адрес мужа из глубины этой кучи-малы:

— Саботажник! Предатель! Безродный подонок! Мул!

На что Саид саркастически ответил:

— Мука слишком легка, Мишала. Разве ты не желаешь посмотреть на океан, раскрывшийся, словно цветок? {2034}

А госпожа Курейши, просунувшая голову через торчащие вверх тормашками ноги Османа и раскрасневшаяся от духоты, добавила:

— Ладно, подвинься, Мишу, вылазь. Мы хотим тебе добра.

Джибрилу снится наводнение:

Когда пришли дожди, шахтеры Саранга ждали пилигримов с кирками в руках, но, когда велосипедная баррикада была сметена, они не смогли избегнуть мысли, что Бог принял сторону Аиши. Дренажная система города немедленно сдалась превосходящим силам атакующей воды, и шахтеры вскорости оказались по талию в грязи потопа. Кое-кто из них пытался добраться до пилигримов, которые тоже предпринимали попытки продвинуться дальше. Но теперь ливень удвоил силы, а затем удвоил снова, падая с небес сочными каплями, сквозь которые становилось трудно дышать, словно земля была поглощена и небеса над твердью сомкнулись с небесами под твердью {2035} . Джибрил, грезящий, обнаружил, что его видение заслонили воды.

Дождь прекратился, и водянистое солнце воссияло над Венецианской сценой опустошения {2036} . Дороги Саранга теперь превратились в каналы, по которым путешествовали всевозможные плавающие обломки. Там, где совсем недавно рассекали рикши, верблюжьи повозки и исправные велосипеды, ныне проплывали газеты, браслеты, букеты {2037} , арбузы, зонтики, солнечные очки, картинки, корзинки, картонки {2038} , экскременты, пузырьки от лекарств, игральные карты, дуппатас {2039} , блинчики, лампочки, тапочки. Вода имела странный красноватый оттенок, заставляющий промокший народ воображать, что улица сочится кровью {2040} . Ни следа громил-шахтеров или Паломников Аиши. Маленькая собачонка переплывала разрушенную велосипедную баррикаду, и на всем вокруг лежала влажная тишина наводнения, чьи воды лизали борта окруженных автобусов, пока дети, слишком потрясенные, чтобы выйти и поиграть, разглядывали с крыш размытые водостоки.

Затем вернулись бабочки.

Из ниоткуда, словно бы все это время они прятались позади солнца; и, празднуя конец дождя, все они приняли цвет солнечных лучей. Появление этого огромного ковра света в небе привело в полное недоумение жителей Саранга, уже опомнившихся после бури; в страхе перед апокалипсисом они скрылись в домах и захлопнули ставни. Однако с близлежащего склона Мирза Саид Ахтар и его партия наблюдали возвращение чуда и были охвачены — все они, даже заминдар — неким благоговейным трепетом.