Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга вторая)

24, 25, 26 января — сементины (праздник посева). Вот как описывает его Овидий (Фасты. 657–666; курсив мой. — Т. Б.):

Это праздник, когда почитаются Теллус (Матерь-Земля) и Церера (Деметра). Теллус, как представительница земли, противопоставлялась Юпитеру, божеству неба. Олицетворяя материнское лоно, воспринимающее семена и дающее новую жизнь, Теллус считалась создательницею всего сущего и предпочтительно перед другими богинями призывалась как mater («мать»); с другой стороны, к ней обращались и как к богине смерти, поскольку она представляла собой общую могилу всего, что утратило жизнь.

В «Свидетельстве» есть эпизод (неудачного?) совокупления Хорна и Тутайна с горничной Меланией, чье имя означает «Черная» (Свидетельство I, с. 140–145). Тутайн несколько раз ударяет девушку ножом. Но разве «Черная» — не подходящее имя для земли и могилы? А удары ножом — не метафора лемеха плуга? По Янну, Мелания вскрикнула только один раз. Почитаемая в Элевсине триада богов состояла из Деметры, Иакха и Коры. Иакх (Iakchos, греч. Ίακχος), чье имя означает «вопль, призыв» (ритуальное восклицание во время Элевсинских мистерий), по одним верованиям, был сыном Диониса и изнасилованной им девушки; по другим версиям, он отождествлялся с Дионисом (сыном Зевса и Деметры). Иногда, в мистериях, он был вестником, объявляющим о рождении Божественного Младенца, а иногда — самим этим Младенцем. Иакха называли «светоносной звездой нашего ночного ритуала», ассоциируя с Сириусом, или Псом. Орфики считали, что у Иакха двойственная природа, соединяющая в себе мужское и женское начала. Все сказанное хорошо согласуется с образом Аугустуса/Аякса: само его имя близко к имени Иакха; он годится Хорну — в момент их встречи — в сыновья и все же напоминает «близнеца» Хорна Тутайна; в конце концов, в романе «Эпилог», Аякс присваивает себе имя Тутайна и его роль; в романе Аякс отождествляется и со звездой (Свидетельство II, с. 581), и с псом (там же, с. 433). Так что эпизод с Меланией, похоже, обозначает момент посева в почву зерна и зачатия Аякса.

Февраль

Название месяца объясняет в своей поэме Овидий (Фасты, 31–36):

В романе Янна действие главы «Февраль» разворачивается в Аргентине, в городе Баия-Бланка, то есть «белая (или чистая) бухта».

1–2 февраля — праздник храма Спасительницы Юноны. Юнона имеет много функций, в том числе — сохранение гражданской общины, обеспечение цикличности времени, связь со всяким началом и с богом Янусом. В романе владелица гостиницы Уракка де Чивилкой соединяет в себе черты Юноны и Фортуны (мифологическая Юнона иногда считалась дочерью Первобытной Фортуны, Fortuna Primigenia, а позже, возможно, отождествлялась с ней). Донья Уракка, хозяйка заведения, ведет себя по отношению к Хорну и Тутайну как властная мать, хотя таковой не является («В сердце своем она нас усыновила»: Свидетельство I, с. 175; Юнона считалась богиней молодых людей: juniores); если у римлян Юнона ассоциировалась с павлином, то о донье Уракке говорится, что ее торс «в летние месяцы переливался всеми попугаячьими цветами, какие изобретают модные художники» (там же). Как Фортуна, донья Уракка принимает в своем заведении почти исключительно скототорговцев (римляне особо почитали «Фортуну скотного рынка», чей храм и находился на Бычьем форуме); Тутайн и Хорн подозревают ее в том, что она, бывшая горничная, стала хозяйкой потому, что вышла замуж за коридорного, который когда-то убил и ограбил постояльца, но сумел скрыться (культ Фортуны учредил в Риме шестой царь Сервий Туллий — в молодости он был рабом, а царем сумел стать после совершенного кем-то другим убийства царя Тарквиния Приска). Наконец, в доме доньи Уракки находится музыкальный автомат с изображением мельницы (Свидетельство I, с. 154–156), а ее шляпа напоминает колесо (там же, с. 175 и комментарий на с. 825–826); «колесо Фортуны» — распространенное выражение, словесный штамп, а само имя этой богини происходит, возможно, от слова Vortumna, «Вращающая год».

Об этом празднике Овидий рассказывает (Фасты II, 77–78):

Гелерн — архаическое божество, упоминаемое только Овидием; вероятно, хтоническое (потому что в жертву ему приносился черный бык, а темные жертвы предназначались для богов подземного мира). В этой роще родилась нимфа Кардеа, или Карна, которую можно сопоставить с янновской Эгеди. Овидий рассказывает (правда, в связи с июньским праздником этой нимфы), как она была соблазнена богом Янусом (Фасты VI, 101–130; курсив мой. — Т. Б.):

Здесь много перекличек с романом: Эгеди находит и приводит к Хорну Тутайн (будто бы встретив ее на дороге: Свидетельство I, с. 206–207); Тутайн присутствует при совокуплении Хорна с девушкой (там же, с. 182–184); у нее — таинственный, живущий в лесу черный отец (там же, с. 198 и 212).

Современными учеными высказывались предположения, что Карна — хтоническое или лунное божество. Макробий писал, что у этой богини «просят, чтобы она сохранила здоровыми печень, и сердце, и все, что находится внутри плоти» (Сатурналии I, 12, 31–32; курсив мой. — Т. Б.).

15 февраля — праздник луперкалий. Каждый год луперки (набиравшиеся из патрицианской молодежи жрецы греческого бога Пана, который, как покровитель стад и охранитель их от волков, имел прозвище Луперк), вооружившись кусками козлиных шкур и раздевшись донага, бегали по городу и стегали всех встречных. Женщины охотно подставляли тела под удары, так как считалось, что удар луперка помогает легче разрешиться от бремени. Этому празднику в романе, видимо, соответствует эпизод избиения Эгеди неизвестными (Свидетельство I, с. 189–193). Хорн подозревает, что в случившемся виновна хозяйка гостиницы. И действительно, богиня Юнона — как Юнона Луцина (Juno Lucina) — считалась покровительницей луперкалий.