Игрок 1. Что с нами будет?

— Срань господня! — выдохнул Люк.

Рейчел мгновенно проанализировала увиденное:

— Это не ядерный гриб. Это что-то химическое. Скорее всего нефть, судя по черному дыму внизу.

Уоррен выскочил наружу, взглянул на черное облако в небе, огляделся по сторонам, увидел машину Рика и закричал:

— Ох, срань господня!

Рейчел всегда удивляло это странное выражение, которое люди так часто употребляют в критических ситуациях. Почему они объединяют религию с экскрементами? Может быть, и в этом тоже проявляется полярность человеческой природы?

Рик и Карен пытались кому-то звонить по мобильным, но безуспешно. Люка, кажется, заворожило облако дыма: он смотрел на него как зачарованный, словно то был лик Божий.

Уоррен направился к ним, но не успел отойти и трех шагов от двери, как его голова резко дернулась в сторону и как будто взорвалась плюмажем из красных перьев. Рейчел хватило и тысячной доли секунды, чтобы понять, что это была кровь.

Поскольку мозг Рейчел все еще работал в режиме удвоенной обработки данных, это событие — как и все остальное, что происходило с тех пор, как цены на нефть поднялись до 250 долларов за баррель, — было воспринято ее сознанием, словно в замедленной съемке.

Второй распыленный фонтанчик крови вырвался из груди Уоррена, и еще до того, как Уоррен упал, было ясно, что он мертв.

Время остановилось. Карен закричала. Солнце как будто сделалось в десять раз ярче. Рик махнул рукой вниз:

— Ложись! Всем пригнуться!

Мозг Рейчел отреагировал на опасность, впав в состояние фуги, как это часто с ней происходило при психологических перегрузках. В школе, во время учебных пожарных тревог, когда она впадала в прострацию, мальчишки дразнили ее, говорили, что «Рейчел ушла в свой далекий прекрасный мир». Рейчел считает, что в далеких прекрасных мирах есть немало преимуществ, и если бы насмешники и хулиганы представляли себе, на что похожи эти далекие миры, они бы не только оставили Рейчел в покое, но еще умоляли бы ее показать им дорогу в эти самые миры. Когда Рейчел уходит в свой мир, это похоже на то, как будто ты оказался в шумном, переполненном ресторане, где грохочет музыка, а потом музыка вдруг умолкает, и все уходят. Наступают тишина и покой. И можно спокойно подумать. Проанализировать ситуацию. Ты отрешаешься от всего и чувствуешь себя свободной и сильной — как будто тебе неожиданно выдали результаты поиска по всем ключевым словам, когда-либо вбитым в Google. Из своего далекого мира Рейчел возвращается спокойной и безмятежной, словно ее мозг угостился сандвичем с белым куриным мясом и выпил стакан молока.

И теперь, сидя в машине вместе с Риком, Карен и Люком, Рейчел уходит в далекий прекрасный мир, и ей вспоминаются слова учителя математики: «Если задуматься обо всех счастливых случайностях, обо всех совпадениях, которые могли бы случиться, но не случились, вселенная видится совсем иначе. Каждую секунду в твоей жизни может случиться несколько триллионов секстильонов счастливых событий, но они почти никогда не случаются. На самом деле они бывают так редко, что, если вдруг с нами случается что-то хорошее, это воспринимается как нечто из ряда вон выходящее. Как будто вселенная создана исключительно для того, чтобы не допускать никаких счастливых совпадений. Так что, когда в твоей жизни случается какое-то счастливое совпадение или просто какое-нибудь примечательное событие, это значит, что кто-то очень постарался, чтобы это произошло — кто-то или что-то, какая-то сила, — вот почему мы должны всегда обращать внимание на такие вещи».

Сама Рейчел придерживается прямо противоположной точки зрения. Она считает, что каждый миг нашей жизни — это счастливое совпадение. Либо все, либо ничего.

Но учитель еще добавил: «У счастливых случайностей есть и противоположность, а именно — энтропия. Энтропия — это леность. Энтропия — это энергия, ушедшая в пустоту. Энтропия — это те липовые часы, которые вселенная приписывает в свой табель учета рабочего времени. Энтропия желает, чтобы у вашего автомобиля спустилась шина; чтобы ваш праздничный торт упал на пол; чтобы система на вашем компьютере вышла из строя. Энтропия желает вам зла. Поэтому запомните важное правило: старайтесь держаться посередине между счастливыми совпадениями и энтропией. Так безопаснее. Поверьте мне на слово, день, когда не случается ничего плохого, — это поистине чудо. Это день, когда все плохое, что могло бы произойти, все-таки не смогло произойти. Тихий и скучный день — это триумф человеческого духа. Скука — роскошь, почти небывалая в истории человечества».

Рейчел вышла из своего далекого мира и уставилась на тело Уоррена. Карен продолжала кричать, но Люк не давал ей выйти из машины. Рейчел пыталась понять, была ли гибель Уоррена от пули пресловутым несчастным случаем, или между ней и взрывом в пяти километрах отсюда существовала какая-то причинно-следственная связь. Анархисты? Террористы? Штурм нефтебазы?

Рик тем временем продолжал кричать, чтобы все сидели пригнувшись и не высовывались — не подставлялись под пули.

Он сказал:

— Сейчас заведу драндулет, и рвем отсюда. — Но когда он повернул ключ в замке зажигания, мотор чихнул и мгновенно заглох. — О Боже, Пэм была права. Я неудачник, генетический мусор. И жизнь у меня вся кривая, потому что я не достоин чего-то лучшего. Я плохой человек, никудышный. — Он сделал паузу. — У кого-нибудь есть машина?

Машины не было ни у кого.

— А на чем Уоррен приехал?

Карен проговорила сквозь слезы:

— На пикапе, я думаю.

— На каком?

— Откуда я знаю? Пикап как пикап. Для меня они все одинаковые, — голос Карен сделался очень высоким и тонким.

Рейчел сказала:

— В баре прятаться небезопасно. Он стоит на отшибе. Нужно бежать до отеля.

Рик коротко кивнул:

— Согласен.

Сила, с которой он произнес это слово, заставила Рейчел задуматься. Может быть, Рик — настоящий альфа-самец? Может быть, это его надо выбрать в отцы ее первого ребенка? Но сейчас нужно подумать о том, как укрыться от снайперов. Иначе никакого ребенка не будет вообще. Все четверо, пригибаясь, выбрались из машины с одной стороны и приготовились рвануть к отелю.

Рик сказал:

— На счет «три». Раз, два, три… бежим!

Они промчались мимо тела Уоррена — в крытый проход между отелем и баром. Но дверь, ведущая в здание отеля, оказалась закрытой. Они отчаянно дергали дверь, но без толку. Сквозь тонированное дымчатое стекло было видно, что в холле нет ни души.

Рик закричал:

— План «Б». Возвращаемся в бар!

Как стайка испуганных воробьев, они метнулись обратно к бару через крытый проход. Рик запер стеклянную дверь, а потом они с Люком вытащили из подсобки старый, запыленный автомат для продажи сигарет и придвинули его к двери, а сверху сложили складные стулья и целую стопку синих скатертей. Дверь открывалась наружу, но если бы кто-нибудь попытался проникнуть в бар, ему пришлось бы преодолевать достаточно прочную баррикаду, так что у тех, кто прятался внутри, было бы достаточно времени, чтобы занять максимально выгодную оборонительную позицию.

Рейчел заглянула в чулан, откуда мужчины вытащили сигаретный автомат. На полу среди паутины и хлопьев слежавшейся пыли валялись какие-то визитные карточки, настолько древние, что номера телефонов были без городских кодов. Рейчел заметила это даже в таком замешательстве, как сейчас. Потому что это была весьма примечательная деталь. Иногда события, знаменующие переход между двумя эпохами, происходят так медленно и постепенно, что их даже не замечаешь. А иногда все меняется в считанные секунды, со скоростью бегущей строки в нижней части телеэкрана.

Игрок 1

Это снова Игрок 1 с апгрейдом для вашей истории. Я знаю, что вам как пользователю этой истории наверняка любопытно, что будет дальше, поэтому я не стану дразнить и скажу прямо и по существу. Карен по-прежнему будет испытывать легкое головокружение, и ее мозг, как и мозг Рейчел, переключится в режим записи происходящих событий. Она вспомнит одну игру, в которую играла в детстве. Игра называлась «Притворись мертвым». Они с подружками бегали по двору, а потом кто-то из них кричал «Стоп!», и все падали на землю, как будто умерли. И вот тут нужно было сказать вслух и громко, кем ты хотел бы переродиться — сказать очень быстро, не думая. Первое, что придет в голову. Чаще всего они называли животных: лошадей, кошек, собак, птиц или насекомых. И теперь, укрываясь от снайперов в баре аэропортовского отеля, Карен вдруг поймет, что, сколько бы раз они ни играли в эту игру, никто ни разу не выбрал перерождение в облике человека. «И правильно делали, — подумает Карен. — Мы, люди, и вправду какие-то жалкие и убогие».