Мертвый эфир

У Джоу, кстати, груди тоже что надо: не слишком большие, но высокие и прекрасной формы, без лифчика. Я это сразу заметил. Палубные огни, горевшие прямо над нами, делали более рельефными бугорки в тех местах, где небольшие острые соски приподнимали хлопчатобумажную ткань, черную и тонкую.

— Ага, — кивнула она, — слышала на какой-то вечеринке. Но записи у меня никогда не было.

— Ну что же, — улыбнулся я, — с удовольствием подарил бы тебе, но сейчас и у меня ни одной не осталось.

— Извиняюсь, — тоже улыбнулась она, — вообще-то я не собиралась ничего выклянчивать.

Она машинально, без кокетства запустила руку в свои стоящие торчком светлые волосы, обнажая их совершенно черные корни, и посмотрела в сторону главной тусовки.

— Чем ты занимаешься в «Айс-Хаусе»? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Немножко репертуаром, немножко тем, что мой босс называет менеджментом. Нянчусь с группами.

— Кто-нибудь из тех, о ком я мог слышать?

— Надеюсь. Например, «Аддикта». Слышал о них?

— Ну, да. Раскручивают их дай бог.

Она решительно мотнула головой:

— Это не просто раскрутка. Они действительно классные.

— Ну, может быть. Видел я одно интервью с ними. Солист их чересчур много о себе понимает.

Она усмехнулась:

— И чего?..

Я улыбнулся.

— Да, наверное, законы игры такие.

— Они нормальные, — проговорила моя новая знакомая — Вся группа. Брет, их лидер, может показаться наглецом, но он просто по-своему честен; он реально крут, сознает это и потому ведет себя без ложной скромности.

— В чем в чем, а в скромности его действительно нельзя упрекнуть, — согласился я.

Она огляделась по сторонам.

— Ну как? Наслаждаемся прогулкой?

— Нет, — вздохнул я, — Терпеть не могу прогулок на таких суденышках. Даже если не вспоминать историю с прекрасной «Маркизой» [38]… На них я всегда чувствую себя в ловушке. Никуда же не сойдешь. На всякой нормальной вечеринке, или концерте, или еще каком сборище ты всегда можешь направиться к двери. А главное, всегда нужно плыть до самого конца, даже когда смертельно скучаешь или… ну, в общем, наоборот. Пару раз мне доводилось кое с кем познакомиться, и, ну, раз уж общение оказывалось настолько приятным…

— Понятно, кое с кем женского рода.

— Ну да, женского рода и соответствующего же пола, и когда у нас вдруг пропадало стадное чувство и возникало желание где-нибудь уединиться, то есть чтобы только двое нас и больше никого, и… в общем, сплошное расстройство, приходилось терпеть до высадки.

Она широко улыбнулась и вынула из кармана куртки бутылку пива.

— Привык, значит, снимать женщин в таких поездках?

— Да ладно, всего-то два раза дело было.

— Но ведь всегда можно спуститься в трюм и запереться в туалете, а потом претендовать на членство в «клубе метровой глубины» [39].

— Знаешь, — поморщился я, словно такая мысль только что пришла мне в голову, — не могу припомнить ни одного романа, начавшегося в туалете, который продолжался бы достаточно долго. Хм, как странно.

— Почему ты на меня так смотришь?

— Извиняюсь, но дело в твоем пирсинге. Считаю, сколько у тебя чего.

— Ну и?

— Ну и… семь, насколько мне видно.

— Ха! — возразила она и задрала футболку, чтобы показать пупок, изящно проткнутый металлическим стерженьком в форме косточки.

— Восемь, — продолжил я.

Она сделала глоток, тыльной стороной руки отерла рот и, не смыкая губ, провела языком за нижними зубами, буравя меня явно изучающим взглядом и кивая.

— Всего их девять, — сказала она и сделала быстрое движение, которое я принял сперва за поклон; но нет, это она будто оглядывала себя сверху вниз.

— Ну и ну, — проговорил я, — То-то, наверно, весело проходить через металлоискатель в аэропорту.

Брови ее слегка приопустились.

— Все так говорят, — пожала она плечами. — На самом деле никаких проблем.

— Охранники в аэропорту многое теряют из-за своей беспечности.

— Не нравится пирсинг?

— Что тут скажешь… — Губы мои скривились в ухмылке. — Я законченный гетеросексуал.

Приподнятая бровь свидетельствовала, что Джоу меня поняла. Она оглянулась на мигающие в такт музыке огоньки, они отразились в металле, густо покрывавшем ее лицо.

— Послушай, — сказала она, — пошли танцевать?

— А я думал, ты уже никогда не предложишь.

Мы так и не записались в «клуб метровой глубины», или как там его. Прождав еще час, мы занялись потом неистовым, энергичным сексом уже на другой посудине, то есть у меня дома, на «Красе Темпля». Там я обнаружил девятый пирсинг.

— У-у-ух, раскачай эту гребаную лодку, парень.

Я проснулся посреди ночи: Джоу лежала на моей руке, и та затекла. «Краса Темпля» покоилась на илистом покатом дне Темзы. Из-за того что моя баржа занимала наклонное положение лишь в самой низкой точке отлива, я даже ночью мог в какой-то минимальной степени оценить фазу отлива, хотя в спальне шторки всегда плотно закрывали световой люк, по наличию — или отсутствию — ощущения некоторого крена кровати в сторону изголовья. Сейчас я его чувствовал. Глубоко вдохнув, я проверил, присутствует ли в воздухе источаемый илом запах тления, проникающий иногда в спальню в такие вот летние ночи, жаркие и безветренные. Ничего. Только аромат женских духов.

Девушка спала в небрежной позе, перекинув через меня ноги, что-то тихонько бормоча во сне. Кстати, я заметил, что она любит поговорить, занимаясь любовью, и ей нравится, чтобы ее кусали. Ну, не совсем кусали, скорей щипали зубами, но все же довольно сильно. Помнится, она сама даже выразила удивление, что я не имею подобной склонности. Во сне она странно засопела на вдохе, словно раздраженно вздохнула, затем прижалась ко мне покрепче и опять затихла, дыша размеренно и нечасто.

В тусклом свете, излучаемом панелью радиобудильника, виднелся маленький пластмассовый контейнер для ее контактных линз, положенный на тумбочку рядом с кроватью. Джоу носила модные линзы, благодаря которым ее глаза светились, когда на них падали ультрафиолетовые лучи. Танцевать с ней на палубе прогулочного катера при свете старомодных гирлянд было… увлекательно.

Вглядываясь в ее лицо, я отметил слабые блики на усеявших его пирсинговых колечках из нержавейки. Я вовсе не возражаю, если кому-то хочется покрывать кожу татуировкой или кусочками металла — в конце концов, кто возьмется судить, чем это лучше или хуже подтяжки лица и силиконовых имплантатов, липосакции или инъекции ботокса? Не знаю. Но чем больше о подобном думаешь, тем более странными кажутся блестящие кусочки металла, продетые сквозь живую человеческую плоть. Мы готовы пуститься во все тяжкие, подумалось мне, чтобы только выделиться на фоне других. Нов общем-то, носят же люди металлические сережки и металлические пломбы, а есть и еще более диковинные вещи; так, в одном африканском племени девочкам, пока они растут, надевают все больше и больше колец на шею, и та становится такой длинной, что может, если снять кольца, просто сломаться, и девушка умрет.

Джоу была забавна с этими ее ультрафиолетовыми линзами, и вообще. К тому же мы разоткровенничались и установили, что, расставшись с прежней своей половинкой, оба находимся в активном поиске (и не исключено, что новой половинки).

Ну что же, посмотрим.

— …гостем вашей страны, сэр, и я не мог поверить, что все это слышу здесь, в центре Лондона, а не в Кабуле или Багдаде. Я не мог поверить ушам. Я должен был оглядеться и еще раз уверить себя, что нахожусь в лондонском кебе, а не…

— Послушайте, мистер Хехт… [40]

— Откуда, черт возьми, вы беретесь, такие люди? Господи боже, только вдумайтесь, мы за одно утро потеряли четыре тысячи человек. Все ни в чем не повинные мирные граждане. Это война. Разве не понятно? Пора проснуться. Пора принять решение, на чьей вы стороне. Когда наш президент сказал «кто не с нами, тот против нас», он говорил за всех честных американцев. Когда ваш мистер Блэр сделал выбор, можно было подумать, что он выражает мнение всех честных британцев, но я что-то не возьму в толк, на чьей стороне вы. Как-то не похоже, что на нашей.