Поводок

ь из газет, нашей знаменитости стукнуло сорок. Сорок было и П. Ж. С., но лицом, телосложением, характером и умом он явно не блистал. К моему удивлению, П. Ж. С. встретил меня широкой улыбкой.

И вправду, они меня заинтриговали. Еще со времени учебы в лицее П. Ж. С. находился под сильным влиянием Бонна, потом финансировал все его картины, провалы которых обходились ему все дороже. Последний фильм он даже не довел до конца, и на полпути его сменили профессиональные продюсеры, выкупившие контракт на три четверти. Они-то и потребовали от Бонна среди прочих переделок отказаться от идеи целиком строить музыкальную фонограмму на основе нарочито заумного сочинения Альбана Берга <Альбан Берг (1885–1935) – австрийский композитор, ученик Шенберга>? Когда Ксавье пришел поплакаться к Лоранс, она ему подсказала мое имя. Он ухватился за эту соломинку, видимо, считая, что человек с консерваторским дипломом сочиняет исключительно додекафонную музыку (с первых нот моей партитуры, написанной более-менее в мелодическом ключе, он демонстративно вышел из монтажной). Ну а продолжение этой истории далеко не способствовало нашему примирению: фильм имел успех, собрал восторженную критику, но появились рецензии и другого рода, причем в таких влиятельных изданиях, как «Обсерватер» и «Кайе дю Синема». Когда я вернулся с Балтийского моря, Кориолан, которого от кино Бонна воротило, показал мне эти две заметки. В первой говорилось, что претенциозный зрительный ряд Ксавье Бонна держится только благодаря двум молодым актерам и особенно благодаря музыке. Автор второй вопрошал, почему такая чудесная музыка проиллюстрирована такими невразумительными картинами. Однако все это, очевидно, не слишком раздражало Бонна и не настроило его против меня.

– Ну и что ты думаешь об этом успехе? – спросил он. Голос его звучал устало и презрительно.

– Ты же знаешь, – подхватил я весело, – Лоранс захотелось побывать на Балтике; мы уехали в самый разгар успеха, а вернулись, когда уже все успокоилось. Наконец-то твой фильм идет широким экраном. – И, обратившись к П. Ж. С., добавил:

– Для вас это, наверно, чертовски здорово.

– П. Ж. был бы, конечно, доволен, если бы не продал три четверти прав этим пройдохам! – сказал Ксавье. – К тому ж своим диктатом они чуть было не загубили фильм на корню.

Поскольку и моя музыка входила составной частью в этот диктат, я потупил глаза и опять подъехал к П. Ж. С.:

– Во всяком случае, критика приняла Ксавье прекрасно, замечательно!

– Чего уж там, – все так же сардонически отпарировал Бонна, – если эти писуны разок проснутся на просмотре моего фильма, считай уже, что они потрудились на славу. Вообще невероятно! Вот подожди... сейчас припомню... Послушай, ну хотя бы это... «Между Любичем и Штернбергом» <Любич и Штернберг – голливудские режиссеры 30-х годов, прославившиеся своим новаторством. Эрнст Любич – в области фильмов-оперетт. Джозеф фон Штернберг открыл Марлен Дитрих. Не желал потворствовать коммерческим вкусам Голливуда, поэтому снимал мало>?..